Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
Оптимистичные прогнозы Гурова насчет того, как легко отыскать сарай, не оправдались. Поплутать пришлось изрядно. То ли ночь сыграла с полковником злую шутку, то ли вчерашняя головная боль спутала ориентиры, но сначала он вообще отправил группу в противоположном направлении. Прочесав окрестности и не найдя ничего, даже отдаленно напоминающего заброшенную ферму, Крячко взял инициативу в свои руки. У местных жителей он выяснил, в каком направлении следовать, чтобы попасть на искомый объект. Пришлось вернуться к перекрестку с указателем на деревню Осинки и оттуда по новой искать съезд к ферме.
Подъезжая к сараю, Крячко бросил на Гурова обеспокоенный взгляд и предложил:
– Может, останешься в машине?
– С какой стати? – не понял тот.
– Ну, я просто подумал… Неприятные воспоминания, посттравматический синдром, психологическая травма и все такое.
– Все в порядке, – отмахнулся Гуров. – Я не собираюсь падать в обморок или устраивать истерики, если ты об этом.
Но ему действительно стало как-то не по себе. Воспоминания о заточении вызывали тошноту. Не хотелось снова входить в сарай, а тем более спускаться по лестнице, где так много дверей. Умом он понимал, что это глупо, но психика – вещь тонкая, логические доводы на нее не всегда действуют.
Машина остановилась на открытой площадке. Крячко и его ребята вышли сразу. Гуров несколько секунд помедлил, потом медленно направился к сараю, огибая его с той стороны, где раньше обнаружил вторую дверь. Двое оперативников пошли в подвал, а Гуров с Крячко – в надземное помещение. Через полчаса встретились у машины. Осмотр ничего не дал. В сарае не было ни шкафов, ни ящиков, ни полок, где можно было бы хранить вещи. Тайников обнаружить тоже не удалось.
– Попытка не увенчалась успехом, – подвел черту Станислав. – Надо возвращаться.
– Почему бы не обследовать здание фермы? – предложил Лев. – Раз уж мы все равно здесь.
– Думаешь, он стал бы хранить все необходимое в аварийном здании, когда добротный сарай под рукой? – скептически фыркнул Крячко.
– Проверить стоит. Ты ведь знаешь, наш грабитель – большой оригинал, – настаивал Гуров и, не дожидаясь, пока Стас придет к какому-то решению, двинулся к ферме.
Оперативники последовали за ним. Крячко ничего не оставалось, как присоединиться. Дойдя до здания, Лев предложил разделиться.
– Двое с одной стороны, двое с другой. Так будет быстрее, – сказал он, ступая на подгнившие доски пола.
Оба оперативника кивнули и трусцой побежали к противоположному торцу. Как только Гуров оказался внутри, его предположения начали сбываться. В помещении явно кто-то бывал. Следы от ботинок вели в боковой проход, и он двинулся по этим следам. Вскоре перед ним оказался проем, ведущий в подсобное помещение. Там следов было больше. Пол был буквально истоптан ботинками с крупным рисунком протектора.
– Что теперь скажешь? – не оборачиваясь, произнес Гуров. – Похоже, именно здесь у Беркутова схрон.
– И снова ты прав, – обгоняя его, ответил Крячко. – Зуб даю, мы нашли тайник.
Он первым подошел к стеллажам, тянущимся вдоль всей стены. В одном месте доски лишились замшелого налета. Их кто-то трогал, причем не один раз. Подцепив одну, Стас потянул ее на себя.
– А вот и тайник, – удовлетворенно выдохнул он и посторонился: – Посмотри, Лева, что нам приготовил господин Беркутов.
Гуров заглянул в образовавшийся проем. Там, на импровизированной полочке, стояла коробка. Обычная картонная коробка, каких тысячи в любом продуктовом магазине. Он поставил ее на стеллажную полку и открыл. Внутри лежали атрибуты, которыми пользовался грабитель во время ограблений. Рыжий парик, очки с бифокальными линзами, альпинистская веревка и много чего другого. Там же лежала стопка ярко-красной офисной бумаги с отпечатанными крупным шрифтом словами «Экспроприация экспроприаторов».
– Еще доказательства нужны? – улыбаясь, проговорил Лев.
– Думаю, теперь мы засадим Беркутова надолго, – поддержал его Крячко. – Забираем хозяйство, и в город?
Через пять минут машина покинула заброшенную ферму. Гуров сидел впереди, у него на коленях стояла коробка с уликами. Радость победы омрачала непрерывная головная боль. В висках стучали не просто молотки, а кузнечные молоты, к горлу подкатывала тошнота, и он боялся, как бы желудок не вывернуло наизнанку прямо в машине. Время от времени Крячко бросал в его сторону испытующие взгляды, и тогда приходилось улыбаться, делая вид, что все в порядке. Уловка не сработала. Как только на горизонте показался город, Крячко объявил:
– Сначала в Третью клиническую, сдадим тебя на попечение врачей, потом поедем в отдел.
– Брось, Стас, обойдемся без этого. Я прекрасно себя чувствую. К тому же дома быстрее пойду на поправку.
– Не будь ребенком, Лева. Тебе необходима помощь профессионалов, и это не обсуждается. Кстати, о доме: как думаешь, что со мной сделает твоя жена, если я позволю тебе в таком состоянии просто поваляться на диванчике в надежде, что все само рассосется? Молчишь? Потому что знаешь, что ждет нас обоих в этом случае. Нет, Лева, только больница, – отрезал Станислав.
– Ладно, твоя взяла, – кивнул Гуров. – Я пройду обследование, но ты должен обещать, что будешь держать меня в курсе всех дел относительно Беркутова.
Крячко бросил на него подозрительный взгляд, но промолчал. Лев кисло улыбнулся и, закрыв глаза, подумал: «Пусть считает, что я сдался. Так будет легче усыпить его бдительность, – думал Гуров. – Пролеживать бока на больничной койке я не стану. Не настолько я плох, чтобы добровольно устраниться от расследования. Мы еще посмотрим, кто кого».
В больнице Крячко сдал Гурова с рук на руки сухонькому профессору, заявив, что восстановление его здоровья является чуть ли не залогом сохранения национальной безопасности. Профессор отнесся к его словам вполне серьезно. Гурова проводили в отдельный блок, переодели в больничную одежду и начали производить медицинские процедуры, суть которых ему была не совсем понятна. На его вопросы никто не отвечал, его попросту игнорировали. Какой бы вопрос он ни задал, единственным ответом было: так требуют правила.
Четыре часа длились процедуры. Гурова кололи иголками, забирали его кровь и мокроту, светили внутренние органы рентгеном, подключали к различным аппаратам, требуя то дышать, то не дышать, то кашлять, то жмуриться. К концу четвертого часа он вымотался до предела, а процедурам не было видно конца. В итоге Лев не выдержал, обругал ни в чем не повинную медсестру, обозвал профессора фашистом и потребовал прекратить издевательства. Профессор выполнил требование полковника лишь условно – дал указания сделать перерыв.
Его проводили в одиночную палату, больше смахивающую на одиночную камеру. Гуров потребовал вернуть его телефон. Телефон вернули, только толку от него было мало. Батарея села, а зарядное устройство к нему не прилагалось. Сколько Гуров ни пытался возродить его к жизни хотя бы на несколько минут, у него ничего не вышло. Плюнув с досады, Гуров повалился на постель и закрыл глаза.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
