— Я люблю тебя! О да, я люблю тебя! — воскликнула Лорена. — Моя любовь к тебе не знает границ… Но…я не могу стать твоей женой, — упавшим голосом закончила она.
Герцог с трудом расслышал ее последние слова, так тихо они были сказаны.
— Ты сказала, что не можешь быть моей женой? — спросил он в изумлении. — Но почему, Лорена?
Ему никогда не приходило в голову, что какая-нибудь женщина может отказаться выйти за него замуж, и уж, конечно, не такая скромная и робкая, как Лорена.
— Я не могу стать твоей женой, — сказала Лорена на этот раз твердым голосом. — Но я всегда буду гордиться… твоим предложением.
Герцог с силой стиснул ее пальцы.
— Но почему ты отказываешь мне? — с удивлением спросил он. — Ведь ты только что сказала, что любишь меня.
— Я люблю тебя и… и на свете для меня нет… ничего прекраснее твоей любви и… — голос Лорены все время прерывался от волнения, — и хотя мне невыносима мысль о разлуке с тобой…
Тут она совсем замолкла, но, собравшись с силами, все-таки продолжила:
— Память о тебе… всегда будет жить в моем сердце и… она будет мне поддержкой, когда я…уже не буду видеть тебя… слышать твой голос.
Герцогу почудилось, что в ее глазах блеснули слезы.
— Ты так любишь меня и все же не хочешь стать моей женой? — ничего не понимал он.
— Потому… что я… слишком люблю тебя. Дрожащим голосом Лорена продолжила:
— Сейчас, перед тем, как ты вошел, я думала о , тебе… о том, что я люблю тебя так, что хочу всегда оберегать тебя, заботиться о тебе… не дать никому не только причинить тебе вред, но и задеть твои чувства… ранить твою душу, — признания давались Лорене с большим трудом.
Она тяжело перевела дыхание.
— Вот чего бы я хотела, если бы… стала твоей женой.
— Но ты отказываешь мне?
— Потому что… я не могу… принимать участие в твоей жизни. Твои друзья никогда не примут меня в свой круг, — наконец выдавила из себя Лорена.
Она умоляюще смотрела на него, всем сердцем стараясь заставить его понять.
— По их представлениям, я… не только неинтересна и неопытна, но и… Она остановилась.
— И? — подсказал герцог.
Лорена молчала, и он спросил мягко, но настойчиво:
— Скажи мне, что ты еще чувствуешь. Она взглянула на него, и против воли у нее вырвались слова:
— Меня… смущает… их поведение! Она не решилась поднять на него глаза после этих слов.
Боясь, что герцог рассердится, Лорена крепко держала его за руку, как тогда, когда они вместе наблюдали рассвет.
Герцог понял все, что она хотела сказать, и на его лице появилось выражение, какого еще никогда не доводилось увидеть ни одной женщине.
— Значит, ради моего счастья, — сказал он, — ты готова уйти, покинуть меня, зная, что наша любовь такая необыкновенная, такая всепоглощающая, что для меня она как солнце, на наших глазах затопившее своим светом небо.
— Это… это правда, что ты… испытал такое чувство? — недоверчиво спросила она.
— Да, и еще многое, — отвечал герцог. — Как и ты, я видел солнце, рассеявшее ночную тьму. Так и наша любовь очистит нашу жизнь от всего темного и безобразного и всего того, что смущает тебя, моя любимая.
— А если… если ты будешь., несчастлив со мной?
— Я знаю, что без тебя я буду настолько несчастлив, что жизнь потеряет для меня всякую цену.
Лорена наконец поверила в реальность происходящего и не удержалась от радостного возгласа.
Герцог продолжал:
— Но если тебя, моя бесценная, больше всего беспокоит, что мои друзья не примут тебя в свой круг, я тебе сейчас скажу кое-что неожиданное.
— Что? — удивилась Лорена;
— Твой дядя привез тебя в Миер потому, — сказал герцог, — что они поспорили с лордом Арчибальдом Карнфортом из-за событий, изложенных в пьесе» Пигмалион «. Ты читала ее?
— Да, я прочла ее здесь, — отвечала Лорена. — Я нашла ее в твоей библиотеке.
— Так как ты уже знакома с ее содержанием, ты легко поймешь причину спора. Лорд Карнфорт утверждал, что так преобразить девушку — кажется, героиню пьесы звали Элиза Дулиттл, — чтобы ее безоговорочно приняли в высшем обществе, невозможно.
Лорена слушала его, широко раскрыв глаза.
— Твой дядя, со своей стороны, заявил, что это вполне могло случиться. У каждого из них в этом словесном поединке нашлись сторонники. Лорд Карнфорт потребовал, чтобы твой дядя в доказательство своей правоты привез в Миер молодую неискушенную девушку, которую бы приняли в этом тесном изысканном кружке как свою.
— И это была… я? — с изумлением спросила Лорена.
— Твой дядя понятия не имел, что ты собой представляешь, потому что не видел тебя три года, — ответил герцог, — но поскольку они с Арчи Карнфортом постоянно о чем-нибудь ожесточенно спорят, он легкомысленно согласился на это пари.
— В тот первый вечер, — проговорила Лорена, — когда все смотрели на меня с таким… любопытством, я почувствовала, что происходит что-то мне непонятное.
— Ты сразу же нас всех обворожила, — признался герцог. — Когда мы завтракали вместе на следующее утро, я убедился, что ты совсем не такая, какой я ожидал тебя увидеть. Ты настолько заинтересовала меня, что меня охватило какое-то волнение.
— Волнение? — переспросила Лорена.
— Правильнее будет сказать, ты околдовала меня. Мне показалось, что ко мне впервые в жизни пришла любовь.
Наклонившись к ней ближе, герцог продолжил:
— У меня возникло такое чувство, какого я никогда не испытывал раньше. Мне хотелось не только прикасаться к тебе, целовать тебя, потому что ты была так прелестна, но и защищать тебя, заботиться о тебе, охранять тебя от всего, что могло бы повредить тебе.
— И у меня было… такое же чувство, — отметила Лорена.
Наклонившись еще ближе, он тихо сказал:
— Как я могу отказаться от самого замечательного чуда на свете, от любви к женщине, которую я искал всю жизнь?
— А ты… прекрасный принц… о котором я мечтала всегда.
Больше ничего ей сказать не удалось, потому что она оказалась в объятиях герцога, и его поцелуй заставил ее забыть обо всем.
Сжимая ее в своих объятиях, он думал, что никогда еще не встречал женщины более прелестной, более нежной и более чистой.
Его охватило никогда еще не испытанное им блаженство, и, как и Лорена, он не сомневался в том, что это чувство было даром свыше.
Ее чувство к нему было подобно солнцу, поднимающемуся над горизонтом, в чьих всемогущих ослепительных лучах бледнели и таяли звезды.
Лорена чувствовала, что своим поцелуем он навсегда взял ее сердце и душу, завладев ими безраздельно. В его объятиях она обрела защиту и уверенность, которых была лишена со дня смерти родителей.
