Какая она вообще из себя?
— Подозрительная! — поучительно сказала я. — У неё такой мотив для убийства, что о-го-го! Размером как отсюда до Австралии.
Коль скоро она никак не могла избавиться от своего второго "я", то взяла да изничтожила её на корню.
— Но ведь ты сама говорила, что здесь была блондинка!
— Правильно, была, даже в соответствующее время, но если блондинка настоящая, а не крашеная, то имеет полное право быть законченной идиоткой, а потому могла просто не обратить внимания на труп под ивой. Что, если блондинка оказалась тут случайно, помяла кустики и пропала с горизонта?
— Какая блондинка? — заинтересовался пан Тадеуш.
Я рассказала ему о наблюдениях соседки.
Пораскинув мозгами, мы пришли к выводу, что либо блондинка была крашеная и Борковская наняла её в киллерши, либо убийство — дело рук самой Борковской, нарядившейся в блондинистый парик.
Тут я не удержалась от критики.
— Тогда и Борковская ваша — дура. Надо было просто задавить жертву машиной. За наезд в трезвом виде получила бы максимум восемь лет, а за другие орудия убийства можно схлопотать пожизненное заключение. Правда, я вижу смягчающие обстоятельства, но, с другой стороны, уверена, что у Борковской не было разрешения на оружие. Хотя кто их знает, прокуроров, у них запросто может иметься разрешение…
— Наверняка его отобрали, когда выгоняли из прокуратуры, — возразила Мартуся.
— Не в этом дело. Ведь Борковская не поехала бы со своим двойником в машине: источник заразы, враг номер один, а я с ней разъезжаю, да ещё парик для маскировки напялила! Такое даже самой тупой корове показалось бы подозрительным. Ты пакостишь человеку, портишь ему жизнь и едешь с ним в заброшенное место?
— Все, не могу, пошла за пивом, — рассердилась Мартуся. — Я никому жизни не порчу, это мне портят! Кроме того, это вовсе не заброшенное место, здесь ты живёшь…
— Из меня одной толпа народу не получается. Ну хорошо, ещё пара-тройка человек тут обитает…
— Может, какая-нибудь из двух баб притворилась, будто созрела для задушевной беседы?
— Или одна другую в этом парике не узнала, — с сомнением в голосе подсказал пан Тадеуш.
— Вы сами не верите в то, что говорите, — упрекнула я. — Нет, такое невозможно… Хотя как знать? Может, оклеветанная решила лично поговорить с клеветницей. Как-нибудь прекратить это безобразие, да хоть откупиться. Или решила выяснить, чего клеветница добивается. Я бы на её месте бешеную активность развела!
— Так вы бы и встрепенулись гораздо раньше, с вашим-то характером…
— Да к черту характер! Борковская — прокурор, журналистка, ведь выдержала, не загремела в дурдом, значит, характер у неё тоже есть.
— Знаешь, мне её жалко, — сказала вдруг Мартуся. — Ну что ей ещё оставалось делать, чтобы избавиться от такой занозы в биографии?
Пусть её не поймают, а?
— Так ведь сама к ним в руки влезла!
— Это скорее свидетельствует о невиновности, — вполне разумно заметил пан Тадеуш.
— Вот именно! Может, не докажут её вину, а? Почему убийцей обязательно должна быть она?
— Не обязательно, но так получается. Мотив стопроцентный. Ведь в любом человеке зверь проснётся, если невесть откуда взявшийся двойник жизнь пакостит. Тюкнуть мерзавца в темечко — и дело с концом. Если у Борковской есть хоть капля ума, у неё должно найтись и железное алиби.
— А оно у неё есть?
— Вроде да, она в то время была в Колобжеге.
— А ты откуда знаешь?
— Откуда знаю — оттуда знаю, надо было постараться, вот я и постаралась.
— Значит, если она была в Колобжеге, в Варшаве её быть не могло, Колобжег далековато отсюда, правда? На расстоянии убить нельзя!
На пана Тадеуша нашло вдохновение.
— Наняла платного киллера мужского пола, он надел парик и притворился женщиной! Все очевидцы поклянутся, что в машине сидела женщина-блондинка. Да хотя бы эта ваша соседка из третьего дома поклянётся. Убийцу не найдут, потому что будут искать бабу. Борковская устроит себе алиби, и никто ей ничего не докажет.
— Ну вот, пожалуйста, какой ты ужасно умный! — обрадовалась Мартуся. — И бородатый! Ты начинаешь мне нравиться. Иоанна, а ты что на все это скажешь?
— Если бы я только знала, кто там на самом деле сидел в той машине! — вздохнула я. — Пан Тадеуш, откройте какой-нибудь бутылек. Раз она пиво хлещет, мы себе винца нальём… Я бы постаралась внушить соседям что-нибудь этакое, отвлекающее от женщин. Например, что профиль у этой блондинки был какой-то мужиковатый или что она была плохо выбрита… Ну да, и водитель специально разворачивался как идиот, чтобы всем показалось, что только баба может вытворять за рулём такие глупости!
— А ещё это могла быть совсем случайная машина, не имеющая ничего общего с убийством, — подсказал пан Тадеуш.
— Но ведь соседка говорит, что другой машины тут никто не видел!
— Мотив! — стояла я на своём. — К черту машину и блондинку, надо найти другой мотив.
Я лично вижу только один.
— Какой?
— Она хулиганила. По ночам оглушала всех своей аудио-видеоаппаратурой, вот кто-нибудь из жильцов и не выдержал… Какое счастье, что я там больше не живу, потому что иначе точно подозрение пало бы на меня. Только почему её пришибли на помойке моего теперешнего дома?
— Должно быть, кто-то знал, что она собирается к вам, что по телефону договорилась взять у вас интервью…
— Погодите, если она была дамой для развлечений, соблазняла всяких там типов… Ведь соблазняла? — уточнила Мартуся.
— Вроде бы да.
— Тогда не иначе как чья-то жена! Ревнивая! Или экономная! А этот кретин осыпал развратницу деньгами. Вот жена и прекратила эти глупости раз и навсегда.
— Замечательная идея! — похвалила я. — А у настоящей муж есть?
— Нет, — ответил пан Тадеуш. — Из того, что я знаю, получается, что настоящая Борковская в разводе.
— Значит, у нас есть зачин и для второго мотива, да что там — даже третьего! Под суну-ка я их копам при первой же встрече, но нам непременно надо побольше разузнать об этих дамах.
Пан Тадеуш, вы там нажмите на журналистов.
А ты, Мартуся, ищи того Томска, что защищал Борковскую от сплетников. Пусть на Хелмской кто-нибудь каждый день кричит в буфете: «Люди, кто знает Томека?!»
— А ты?
— А я отловлю свою приятельницу-судьиху, у неё наверняка есть знакомства в прокуратуре.
Головой ручаюсь, что в прокуратуре тоже какие-нибудь сплетни гуляют. К тому же давайте думать логически. Не может быть и речи, чтобы наши две Борковские ездили в одной машине. Господи, что за чушь я несу! Живая вообще ехать никуда не могла, потому что была в Колобжеге. Кто тогда мог ездить в блондинистом парике в компании с покойницей? Блондинка вроде как лучшая подружка убитой, а подруги крайне редко друг в дружку стреляют. Ничего не попишешь: делайте что хотите, землю ройте, но узнайте как можно больше про одну и про другую, потому что я всерьёз заинтересовалась!
