До теткиной квартиры я добралась без происшествий, хотя и в сильном волнении. Сначала я хотела оставить «полонез» у кафе в Вилайове и дальше ехать на такси, чтобы не увязался хвост за машиной, но подумала — сколько можно терпеть убытки? Сумка Миколая пропала, моя сумка, которую я оставила в его квартире, пропала, сумку с наркотиками, из-за которой меня преследуют наркотические мафиози, я так и не заполучила, моя собственная машина неизвестно где. Так я вообще останусь безо всего! Миколай сидит, свекровь моя, возможно, тоже, что же делать мне, несчастной?
Я решилась и позвонила майору Боровицкому, тому самому, поклоннику свекрови. Его, конечно же, не оказалось дома! Позвонила Зосе, она ни о чем не знала. Позвонила в «Европейский» и тут, наконец, поймала Анку.
— Не знаешь, что происходит с нашей свекровью? — осторожно поинтересовалась я.
— Да вроде ничего, — был беспечный ответ. — Звонила мне, интересовалась, не звонила ли ты, она тебя ищет. И велела передать, если ты проявишься, что Миколай мертв.
У меня перехватило дыхание.
— Что?!
— Миколай мертв.
Я сделала над собой усилие и по возможности спокойным тоном задала вопрос:
— Почему вдруг мертв?
— Кажется, он убит.
По сравнению с потрясением, которое я испытала, землетрясение было бы мелочью, так, пустяком. Езус-Мария, а как же сумка? Черт с ней, с моей, старая уже, поношенная, но в ней столько было полезных вещей... Что с его сумкой?! Теперь я не узнаю, что было в ней. Негодяй убит, и я так и останусь с множеством нерешенных вопросов, не сумею помочь Павлу. Да как он смел позволить себя убить?! Обещал все рассказать и опять обманул!
— Ну и свинья! — вырвалось у меня, но я сдержала возмущение и не стала вслух высказывать претензии к Миколаю. — Слушай, расскажи, в чем дело? Когда? Где? Почему?
Анка начала было рассказывать, но успела сказать лишь: «Тебя ищут»?, как неожиданно перешла на английский, бросив мне: «Подожди, пожалуйста». Видимо, пришлось заняться кем-то из иностранцев, проживающих в отеле. Я слышала, как она подробно рассказывала об актуальном курсе доллара. Опять пошел вверх, оказывается...
Я терпеливо ждала. И даже хорошо, что получила передышку, успею прийти в себя. Это же надо, какую свинью подложил мне Миколай! Интересно, как же он позволил себя убить, он, до смешного осторожный. Столько мер предосторожности всегда предпринимал; вот они, его меры! Ну, я ему покажу! Стой, как это покажешь? На том свете, что ли? Какое счастье, что мы давно чужие друг другу.
Меня ищут, тоже мне радость, всю жизнь мечтала, чтобы меня искала полиция! Интересно, почему ищут именно меня? Что же тут непонятного, а на что любопытная соседка с глазком?
Наконец Анка покончила с долларами и могла вернуться к разговору со мной:
— Свекровь хочет увидеться с тобой, — быстро сказала она, видимо, надвигался очередной заморский гость. — Нервничает по-страшному, везде ищет тебя, говорит, ты куда-то пропала. Не пропала? Ну так проявись, сама ее разыщи. А твоя сумка в полиции. Ну, пока, больше я не могу говорить.
И Анка повесила трубку раньше, чем я успела вставить слово. Ну да ладно, и так все сказала. Выходит, свекровь меня ищет, значит, правильно я оставила ей записку в дверной скважине, может, кроме нее, никто не найдет, А я пока подожду, ничего не стану предпринимать. Сейчас мне придется заняться другим — обдумать и переварить обилие свалившейся на меня информации. Как хорошо, что в теткиной квартире запасено множество консервов, консервированными креветками и моллюсками я могу питаться сколько угодно, вот пива маловато, но об этом подумаю потом. Сначала о главном...
Весть о воющей овчарке дошла до капитана Фрельковича в тот момент, когда он бы занят допросом на редкость несимпатичной ему бабы, то есть меня. Меня заловили, когда я ехала в машине невестки, и, похоже, были ужасно разочарованы, когда убедились, что это я, а не она. Эх, и зачем я в ней ехала, не могла взять такси!
Первые десять минут допроса прошли более-менее нормально. Я дала показания: машину я одолжила у невестки еще до всего, а потом как-то времени не находилось вернуть. Они, естественно, мне не поверили. Потом я узнала, что моя невестка сбежала от них в Жепине. Это меня крайне удивило.
— Где?!
— В Жепине.
— А какого черта ей понадобилось в этом Жепине? Как она там оказалась?
— Наверное, возвращалась в Польшу на поезде.
— У нее же билет был на самолет! — вырвалось у меня.
— Ага, на самолет! И все-таки возвращалась она поездом. И всего вероятнее, на территории Польши решила покинуть поезд, ибо в Жепин уже прибыла на машине, большой «фиат». Чтобы ее не узнали, напялила черный парик. И облила бензином нашего сотрудника, а сама сбежала. Нет, мы не настаиваем на версий, что именно она убила Миколая Торовского, но, согласитесь, своим поведением усугубляет тяготеющие над ней подозрения. Если не она совершила убийство, зачем так вести себя?
— Мне бы самой хотелось знать это, — совершенно искренне ответила я. Тревога моя сильно возросла. Действительно, многое в этом непонятном деле внушает тревогу. У Миколая Иоанна была, это не вызывает сомнения, ведь мне показывали отпечатки ее пальцев, оставленных в квартире покойного. Полиция утверждает, что она вынесла из его квартиры какую-то сумку, и я знаю — так оно и было. Я почувствовала, как у меня голова идет кругом. Нет, я совершенно запуталась во всех этих сложностях!
По мере дальнейшего общения с капитаном сложностей не убывало, напротив. Позвонил телефон. Выслушав сообщение, капитан устало сказал:
— Прошу прощения, я ввел вас в заблуждение. В Жепине была другая женщина, а не ваша невестка.
— А кто же? — воскликнула я, но капитан уже обратился к своим сотрудникам, которых тоже потрясло сообщение:
— Не парик. Натуральные волосы.
— Тогда какого черта она облила бензином Шимчака? — раздраженно воскликнул подпоручик Вер бель.
— Она не обливала, — все так же спокойно, только, может, излишне спокойно, пояснил капитан. — То есть облила, конечно, но не нарочно. И очень извиняется.
— А это точно?
— Проверили.
— И парик проверили?
— И парик, и факт непреднамеренного обливания сотрудника полиции.
Совершенно забыв о моем присутствии, подпоручик Яжембский вскричал:
— Черт бы побрал всех этих баб, столько времени потеряли на постороннюю кретинку! Так может, Хмелевская вообще не вышла из поезда в Жепине?
— Где-то должна была выйти, в Варшаве же ее уже не было в поезде.
— Уже в Познани не было, — поправил начальство подпоручик Вербель. — В страну же она прибыла на поезде, это проверено! Нам сообщили с пограничного пункта...
Тут опять зазвонил телефон. Если даже сотрудники следственной группы до сих пор еще помнили обо мне, то после очередного сообщения совершенно точно позабыли. Выслушав сообщение, капитан позеленел, сжал губы, закрыл глаза, открыл, и с первых слов стало ясно, что и он тоже утратил хладнокровие.
