Отчего под ношей крестнойВесь в крови влачится правый?Отчего везде бесчестныйВстречен почестью и славой?[71]
Дымов же твердо решил оставить себе «Лейтенанта Бошняка» и выплатить государству стоимость его аренды, за три года эксплуатации. Из своей доли. Главным на сегодня было спасти Острено, передав ему необходимый для оправдания документ-инструкцию. Николай еще приложил к ней отчет о борьбе с браконьерами, который составлял всю ночь. Товарищам он докладывал итоги китобойной деятельности за три года. Остановился не на трудностях и успехах, а на самом важном – состоянии финансов компании и акционеров.
– Построив на пустом месте базу, производство, поселок, купив еще четыре китобойных судна, мы остаемся в прибыли! Я считаю в долларах, а переведете в рубли самостоятельно. Курс стабилен, несмотря на выпуск большого количества денежной массы правительством северян, в связи с Гражданской войной. Доллар покупается за один рубль тридцать копеек, фунт стерлингов за два рубля шестьдесят копеек. Каждый из акционеров может прямо сейчас получить наличными свою долю в 500 230 долларов, что означает 650 299 российских рублей. Полтора миллиона долларов находится в сан-францисском банке как страховой залог нашей компании. Вот такая простая арифметика!
Хозяева компании погрузились в свои мысли – никто не ожидал получить такое богатство. Они осознавали, что с этого момента становятся очень состоятельными людьми. Онни твердо решил больше не рисковать, помня крах Российско-финляндской китобойной компании, после чего он остался с одним судном и без рубля в кармане. Вспомнил о давнем желании купить в Хельсинки дом, вставить съеденные цингой зубы и жениться. Новый большой дом стоил до десяти тысяч рублей, а одно посещение зубного – полтора рубля. Жену, понимал он, не купишь. Якуб тоже решил уйти из дела, на заработанные деньги купить в Гонконге военный корабль и уйти в Англию, где комплектовался десант из польских повстанцев. Только купцу было жалко бросать поселок. Он мечтал стать его полновластным хозяином после ухода Дымова. Все ждали, что скажет их президент. Николай заметил тревогу друзей и честно признался:
– Вчера случилось событие, заставившее меня усомниться в дальнейшем участии в созданной нами китобойной компании. Я решил уйти на самом ее взлете!
Мужчины, разинув рты, удивленно слушали человека, который три года назад их убеждал в обратном. В заключение они решили получить деньги и остаться до навигации в Тугуре. Там время и события покажут, как дальше действовать. Не согласился один Чайковский. Он был готов хоть сейчас покинуть поселок. Причину своей поспешности объяснил коротко:
– Поеду на Родину, в Польшу!
В этот раз их пути расходились, но на Руси не зря говорят: «чужим умом жить – добра не нажить». Ума каждому из акционеров было не занимать.
Прощаясь, в прихожей Дымов предложил:
– Давайте весной поставим в центре поселка каменный крест, в память о погибшем нашем товарище и акционере компании Семене Тарбееве!
Часть третья
1864–1872 годы. Америка – Россия
15
Тугурская колония разрасталась вместе с успехами одноименной китобойной компании. К февралю 1864 года насчитывала около двухсот жителей, проживающих в сорока деревянных домах. Местные же жители селились на окраине поселка в устроенных по-зимнему юртах, чуть вкопанных в землю. Гиляки поставляли в поселок рыбу, трудились на разделке китовых туш. Между их жилищами, на натянутых китовых сухожилиях, вялилась рыба. В теплое время земля под ней походила на снег, усеянная личинками белого червя. Запах тухлой рыбы и мочи был отличительной чертой жителей стойбища. Гиляки никогда не мылись. Состав поселка Тугур был интернационален: русские и финны, ирландцы, поляки, португальцы, гавайцы и негры. Большинство жителей составляли представители местных народностей. На трех мужчин приходилась одна женщина.
Новость о срочном убытии защитника-мэра взбудоражила поселок. Люди догадывались – уезжает в поисках справедливости. Тугурцы боялись за приобретения, накопленные за три года тяжелого труда. Все что было в их домах, начиная с жен и детей, бумажных акций предприятия, по которым исправно выплачивались проценты, ценилось сильнее жизни. Другого богатства у них никогда не было, как и у Дымова. В России набирал силы государственный капитализм, когда несколько семей владеют основными богатствами. Николай мог лишь служить подобным хозяевам и тешить себялюбие принадлежностью к дворянскому сословию, которому монополисты-капиталисты были обязаны давать работу и службу. Так же как в старину князья содержали дружину.
Две упряжки, запряженные цугом, по четыре собаки, с цепляющимися за деревянные сани-нарты людьми, медленно двигались по ледяному устью реки Кутын. Экспедиция состояла из четырех человек: Николая Дымова и его жены, бывшего прапорщика Якуба Чайковского и проводника негидальца[72].
Поклажи минимум, основной груз – питание для собак и людей, рассчитанный на недельный путь до Николаевска-на-Амуре.
Речка Кутын раздваивала горный перевал на две неравные части.
Первым этапом был Ульбанский залив. Второй короткий, через полуостров Тохареу к заливу Николая. Самый длительный и трудный – до озера Орель. Там уже и до Амура рукой подать. Половина дневного перехода.
