Книга Дерево лжи - Фрэнсис Хардинг

Фейт проснулась, чувствуя слабость и боль во всем теле: во сне ее погребли под кучей валунов. Некоторое время она просто лежала и пыталась понять, почему спина, плечи и руки так ноют. Потом воспоминания обрушились на нее холодным темным потоком. Смерть отца, похороны, дневник, прикосновение листьев дерева лжи к ее лицу. Несколько секунд ее мысли пребывали в беспомощном состоянии свободного падения, пока ярость не распростерла над ней свои крылья и снова не завладела ею.

Фейт выбралась из кровати. Ее руки были тяжелыми, как свинец, так что процедура облачения в траурную одежду оказалась не из приятных. Так вышло, что никогда раньше она не пользовалась этими мышцами, и теперь они бурно возмущались таким положением вещей. Ее волосы от ветра и соли сбились в колтун. Она набросилась на них со щеткой и атаковала до тех пор, пока они хотя бы отчасти не вернули себе прежние блеск и гладкость. Фейт отодвинула занавеску и выглянула наружу. Наступил еще один серый тревожный день. Ветер завывал в дымоходе и пригибал траву к земле, деревья вскидывали ветки, как руки утопающих. Ей предстояло найти убийцу и нагнать страха на целый остров. Испуганные люди часто совершают ошибки, и сегодня подходящий день, чтобы побыть призраком.

Фейт схватилась за колокольчик на синем шнуре, висевший рядом с ее кроватью, и три раза дернула изо всех сил. Она представила, как слуги в ужасе смотрят на доску, на которой непостижимым образом дергается колокольчик из пустой хозяйской спальни. Шли минуты, ничего не происходило. Потом она услышала неуверенные шаги, поднимающиеся по служебной лестнице и пересекающие лестничную площадку. Встав на колени у двери, Фейт приблизила глаз к замочной скважине. Жанна с широко распахнутыми глазами, нервно заломив руки, замерла перед дверью в спальню преподобного, затем взялась за дверную ручку и вошла в комнату. Фейт была уверена, что слышит придушенный вскрик.

Скрип. Скрип. Слабые осторожные шаги по комнате. Потом еще один короткий испуганный вопль. Жанна выбежала на площадку, сжимая в руке красный шнур с колокольчиком, и скрылась из виду. Фейт мысленно ликовала, пока шаги горничной грохотали по ступенькам. Она предполагала, что кто-то попытается дернуть за колокольчик в пустой спальне. Если бы она оставила его в целости и сохранности, его можно было бы проследить до ее комнаты, и кто-нибудь мог бы догадаться, чьи это проделки. Прижавшись ухом к стене, она услышала приглушенный разговор где-то на черной лестнице.

— Ты его оторвала? — недоверчиво спросил Прайт.

— Я только чуть-чуть потянула! — оправдываясь, воскликнула Жанна. Ее голос дрожал. — Он остался у меня в руке! В этой комнате все не так…

Фейт провела рукой по шероховатой поверхности шнура, испытывая соблазн позвонить еще раз. Нет, это будет чересчур. Ее жертвам нужно время, чтобы наудивляться, нашептаться и поведать друг другу страшные истории.

Час спустя Жанна принесла в детскую поднос с завтраком для Фейт и Говарда, и было очевидно, что она утратила свое привычное самообладание. Когда она поставила поднос на стол, чашки зазвенели, и она едва бросила взгляд на Фейт, рассеянно присев в книксене перед уходом. Что бы она ни думала о загадочном колокольчике, она явно ни в чем не подозревала скучную застенчивую дочь преподобного.

Фейт с трудом сосредоточилась на завтраке, сидя за маленьким деревянным столиком вместе с Говардом. Что ей известно об убийце? Почти любой обитатель Вейна мог оказаться в Булл-Коув той ночью. Однако по словам отца можно было предположить, что у него назначена встреча в полночь. С кем-то, кого он хотел увидеть, правда, с пистолетом в кармане. Если ему грозила опасность, зачем вообще нужно было встречаться с тем человеком, к тому же в одиночку и тайно? Еще была не разгадана тайна пистолета. Он ушел вооруженный, но почему-то пистолет не спас его. И когда его тело обнаружили, пистолета в кармане не было.

— Другой рукой, Говард, — по инерции сказала она, заметив, что брат тихонько переложил вилку в другую руку.

— Нет! — неожиданно взбунтовался Говард. Его лицо исказила гримаса отчаянного возмущения.

Фейт поняла, что брат плохо спал, и снова почувствовала укол совести.

— Говард…

— Нет! Нет! Нет! — еще громче завопил Говард, отталкивая тарелку, так что завтрак Фейт чуть не полетел ей на колени.

Она попыталась сохранять спокойствие, но внутри медленно нарастал гнев. Говард требовал ее внимания, и ей казалось, будто он своими маленькими неаккуратными ногтями царапает ее мозг.

— Веди себя прилично! — отрезала она, выходя из себя. — Или я надену на тебя синий пиджак!

Угроза оказалась неосторожной. Рот Говарда открылся, и брат заревел.

— Ненави-и-и-и-ижу тебя! — заныл он сквозь слезы.

Пиджак не должен был служить наказанием. Говарду нравилось понимать, как все устроено, и ему надо было знать, что мир справедлив. К несчастью, мир был несправедлив, и каждый раз, сталкиваясь с этим фактом, Говард совершенно терял самообладание. Если Фейт ничего не сделает, он будет рыдать, пока ему не станет плохо. Нет, этот мир не был справедлив. Фейт вскочила со стула и прошлась по комнате в поисках чего-то, чем можно грохнуть, чтобы отвлечь его от начинающейся истерики.

Оглянувшись на Говарда, она удивилась, до чего же он еще маленький. Он ни в чем не виноват. У него веское основание быть несчастным. Фейт смягчилась и снова села, прошуршав черными юбками. Она залезла в сундук с игрушками Говарда и достала кукольный театр. Театр был в виде коробки, его картонные и бумажные детали были затейливо раскрашены в красный, золотой и зеленый и разукрашены гербами, лентами и ангелами. На передней части был нарисован занавес, и сквозь него виднелась сцена, сужающаяся к заднику, на котором были нарисованы синее небо, холмы и замок.

Фейт вытащила задник с пейзажем. В наборе были еще три варианта на выбор: на одном был изображен тот же пейзаж, только ночью, на другом — комната с картинами и канделябром, а на третьем — зеленый лес. С нарочито увлеченным видом Фейт поставила задник с ночным пейзажем. Говард сразу перестал плакать. Подошел поближе, плюхнулся на пол рядом с ней, скрестив ноги. Говарда всегда зачаровывали ее «представления».

— Хочу фокусника, — сказал он. — И волшебника. И дьявола.

В качестве актеров выступали маленькие бумажные фигурки, приклеенные к тонким палочкам, за которые их двигали за сценой. Большинство из них придумала, аккуратно нарисовала и вырезала Фейт. В боках коробки были прорези, сквозь которые Фейт могла просовывать актеров, чтобы они как будто выходили из-за кулис, и передвигать их по сцене вправо и влево. К сожалению, они не могли перемещаться назад и вперед. Это огорчало Говарда, в результате чего несколько марионеток были сломаны.

Говард, как обычно, захотел увидеть сражение.

— Фокусник борется с дьяволом! — попросил он, стуча кулачками по коленям.