Ирония. Я буду сидеть в палате в привычном для себя в последние дни выключенном состоянии. Врач, постучавшись, войдет и в его взгляде я прочитаю неловкое молчание. Что? Ничего особенного. Тебя выписывают через два дня домой. Зашибись как круто и как вовремя!!! А вот можно было всего дня на три раньше, ну пожалуйста, ну достаточно, кто там у меня в хранителях! Мне нечего было ответить врачу, что тут скажешь, если на свободу я не хотела. Я привыкла к палате, в больнице я чувствовала себя защищенной. Здесь у меня появились друзья, здесь от меня не шарахались как от прокаженной. Что мне делать там, среди людей, там, где я всего лишь инвалид со статусом, но не человек. Там, где вчера я была счастлива, а сегодня у меня не было ничего, ведь выписка не значит здоров и не значит свободен, выписка значит, что у тебя впереди четыре месяца лечения дома, с еженедельными явками за таблетками в диспансер. Ты никто, не имеешь права устраиваться на работу, не можешь жить полноценной жизнью и многое другое. Моя рвота будет продолжаться и перерастет в привычку. Поел – вырвал. Врачи не будут знать причину, так как анализы будут в норме, я не смогу элементарно пойти и сделать зонд, так как все тот же статус. Может я бы и поняла, если бы знала ответ на просто вопрос, а кто ж тогда пока поможет мне. По закону он не имел права мне отказывать, но сил спорить не было, просто расскажу.
Пришла к врачу, объяснила ситуацию, а я ж здорова, но на таблетках, да насрать мне на диагноз, я здорова!.. Где-то глубоко в душе, где-то для себя. Вижу лицо кривит и отморозиться пытается. Мол, раньше обеда записи нет, сохраняю спокойствие и пытаюсь объяснить, что с моим режимом питания и приемом лекарств я физически не протяну до обеда.
Плачу… как человека просто прошу мне помочь. Соглашается прийти на пол часа раньше на работу, и я уйду с глубокой благодарностью к нему. А утром приду и поцелую закрытые двери. Он подойдет, отводя взгляд и обращаясь больше к своим туфлям чем ко мне, пробормочет что-то, мол, простите, не могу, так как после такой как я им дольше нужно будет обрабатывать аппарат. Какой, такой как я? То есть я, которая свой состав крови знает наизусть, так как сдает его еженедельно, той, которая прошла обследование у всех возможных врачей и все возможные анализы, той, которая честно призналась, что здорова, но еще на таблетках, это я опасна? Да у меня даже молочницы нет, о чем ты! У нас половина населения ходят с болезнями даже не подозревая о них и разносят вирусы, заражая окружающих, и ты, Доктор понятия не имеешь, кто приходит в твой кабинет, но это Я опасна?
Дальше срыв и маты… снова.
Я буду плакать в кабинете фтизиатра, и ее возмущению не будет границ. Люди глупы, к сожалению, часть врачей тоже, отсутствие знаний и стереотипы исправно делают свое дело. Разрушая и ломая людей, пытающихся встать на ноги. Я раньше, всегда умничала, что, мол, наркоманы и алкоголики возвращаются к старому из-за слабости и отсутствия желания жить нормально. Сейчас бы себе той я бы залепила пощечину. Не знаешь – нехер умничать. Допустим ты упал и был скинут с олимпа социума, но не сломался, и нашел силы победить зависимость или болезнь, хочешь вернуться к жизни и делаешь это…, а тут заминка, социум не готов принять тебя обратно, к тебе нет доверия и вообще ты другой. Я много раз думала о том, что хочу назад в диспансер, там спокойно, там люди такие же как ты и там нет унижения и боли. Опять же тут все зависит от поддержки.
За период болезни я набрала почти десять килограмм живого веса. Короткие, не успевшие еще отрасти после первого лечения волосы, убийственно негативный настрой и озлобленность в вперемешку с обидой во взгляде. Ооо, я еще та выходила с больницы. На протяжении первого месяца лечения, когда я только знакомилась со своим новым организмом и хоть что-то начала узнавать о самой болезни, меня очень волновал вопрос пигментации кожи. Женщины ходили с темными пятнами на коже и я с ужасом ждала того времени, когда сама стану пятниста как жираф. Врач пытался успокоить, что это индивидуальная переносимость каждого, но на меня его утешения слабо действовали. Теперь я знаю, что внешние изменения это где-то четвертый, пятый месяц. Почему знаю, потому что стану страшной. Такое лекарство как «рефампицин», как побочное действие, подарит вам необыкновенный золотистый загар. Окружающие будут спрашивать, где вы отдыхали, но со временем ваш загар начнет превращаться в пигментные пятна противненького черного цвета и высыпания по всему лицу, плечам и зоне декольте. Я не могу вам описать состояние и переживания на тот момент. Ну, просто ты живешь и не хочешь смотреть в зеркало, твое тело вызывает отвращение, а постоянная рвота напрочь отбивает желание принимать пищу.
Психологически я понесла удары по всем аспектам жизни, которыми гордилась. Будучи в ресторане, часто ловила себя на мысли, что высокомерна. Свое дело подарило мне внутреннюю свободу и уверенность, возможно, в чем-то чувство превосходства. Часто вела себя как последняя какашка, считая себя лучше других. С потерей ресторана мне пришлось узнать чего же я стою на самом деле. Я не то чтобы гордилась своей внешностью, но реально считала себя красивой и знаю, что была стервозной. Теперь же мне требовалась особая смелость просто для того, чтобы на улицу выйти. Ведь ладно прохожие, а когда знакомые встречали и задавали обычный вопрос: «что с тобой?». Мое самолюбие было безграничным. Теперь же я просто умирала от стыда. От стыда за все. Постоянные мысли в голове не позволяли расслабиться. Я пыталась принять произошедшее, все время прокручивала в голове диалоги, представляла своего собеседника и высказывала свое наболевшее. Я жила тем, что прокручивала в голове воспоминания, вновь и вновь принося себе боль картинками, в которых была счастлива. Немного отпускало, за такими внутренними разговорами я могла как-то проживать дни в квартире. Должна была бы радоваться выписке, но не могла. Это как длительный период жить в браке и однажды вернуться домой, а там ни вещей, ни человека. И ты вроде все также по привычке варишь себе кофе, но твой кофе пресный и без аромата.
Мне предстояла поездка на родину, у нас был большой праздник в семье. Я с тревогой ждала эту поездку. С одной стороны я хотела домой, я говорю «домой», потому как именно такое чувство меня наполняет, когда я там. У людей из Западных регионов Украины особое чувство семейных уз и радушия, там воздух другой, наполненный чистотой и открытостью и я рада, что пропитана этим до костей. После смерти бабули я практически туда не ездила, все еще не смирилась с пустыми стенами. А с другой стороны медали были переживания – как меня примут? Ведь, хоть меня и выписали, я все еще была на лечении. Семья знала, что со мной, и не все готовы были к нахождению со мной в одном помещении, но на то они и семья. Думаю, они переживали за меня больше, чем я переживала за свои страхи, так как я видела, что они искренне рады нашему с малой приезду, малую я забрала с диспансера через пару дней после выписки, как только мне дали на то разрешение. Для меня было дико находится среди людей без намордника, ну то есть без маски, и в то же время я была счастлива и позволила себе уснуть без мыслей, в тепле. Здесь время идет по-другому. Старались обходить тему ресторана, да и за приготовлениями к торжеству особо некогда было. Какая разница какая должность или богат ты, здорова, приехала, ну и слава Богу, легко и просто. Я была дома.
