— Говорю же тебе, все получилось случайно! Я не хотела, чтобы он узнал о наших делах, — поспешно сказала она, испуганно глядя на него. — Он пришел ко мне, как только я переехала сюда из прежнего дома. Повсюду были разбросаны вещи — я еще не успела их разобрать. Он стал смеяться надо мной, заглянул в один из сундуков и наткнулся на это письмо — клянусь тебе, я не знала, что оно там! — Ее тон был не слишком уверенным. — Он подумал, что это записка от моего бывшего любовника, начал читать вслух…
— И понял, что это довольно странная любовная записка?
— Да, — кивнула она.
— И тогда ты ему все рассказала, — произнес он со зловещим спокойствием.
Молли тряхнула золотистыми кудрями.
— Не все. — Она отвела глаза и помолчала. — Но кое-что.
— Однако этого было вполне достаточно для шантажа, — зло прорычал он, так и не сумев сдержаться. — И что же ты получила взамен?
Она боялась ему лгать, поэтому сказала правду:
— Он дал мне денег, чтобы я смогла уехать в Новый Орлеан и устроиться там.
Ему так и хотелось прибить эту глупую сучку. Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Нет, она ему еще нужна!
Смахнув воображаемую пылинку с рукава своего безупречного сюртука, он небрежно сказал:
Я дам больше. Тебе хватит не только на переезд в Новый Орлеан, но и на хороший дом здесь, в Натчезе. Я буду содержать тебя до тех пор, пока ты не найдешь себе нового покровителя. А поскольку сегодня на меня напал приступ щедрости, — ласково улыбнулся он, сверх того я подарю тебе несколько новых платьев, чтобы ты могла выставить свои прелести в самом выгодном свете.
Молли просияла. Она не ожидала, что он так спокойно воспримет ее предательство. Может, она напрасно его боялась? Надо было сразу обратиться к нему, а не ждать подачек от Лейтона. Вспомнив о Лейтоне, Молли нахмурилась:
— А как же Лейтон? Он может нам помешать. И потом, письмо у него. Он забрал его несколько недель назад.
Ага, вот и ответ на самый важный вопрос — ему даже не пришлось его задавать!
— Насчет Лейтона не волнуйся. Он тебя больше не побеспокоит.
Молли застыла.
— То есть?
— А та разве не слушала? Беднягу Лейтона недавно зарезали. Такая трагедия!
Молли смотрела на него, как кролик на удава. Его лицо не выражало ничего, кроме вежливого сожаления, но по ее спине побежали мурашки.
— З-зарезали? — наконец выдавила она.
Он кивнул:
— Да. Очень жаль! Впрочем, такова жизнь. Сегодня ты весел и бодр, а завтра уже в могиле. — Он снова улыбнулся. — Тебе повезло, что я пришел со своим предложением именно сейчас. Ведь Лейтон мертв, и, значит, ты осталась без покровителя.
Губы Молли дрогнули в слабой улыбке. Уж не он ли и убил Лейтона? Впрочем, это мужские дела, стоит ли в них соваться. Главное, чтобы ей платили за услуги. Она пожала плечами, гоня прочь неприятные мысли.
— Твое предложение мне нравится больше, чем предложение Лейтона. — Она соблазнительно улыбнулась. — Момент и в самом деле подходящий. Итак, что я должна делать?
Он быстро объяснил.
Выслушав, Молли поморщилась, но согласно кивнула.
Он встал ос кресла, подошел к ней и больно ущипнул за подбородок.
— Смотри, не подведи меня, Молли. Я играю с очень опасным противником.
Ее сердце сжалось от страха.
— Знаю. Не подведу.
Он улыбнулся.
— Я вижу, на тебя можно положиться, киска. Возьми своего мальчика и ждите моего сигнала. Мы преподнесем Тони маленький сюрприз.
* * *
Тем же утром Арабелла тоже получила сюрприз — причем не самый приятный. Вернувшись в пятницу из Натчеза, она провела несколько часов за обычными делами, а затем поднялась к себе в спальню, собираясь хорошенько выспаться. И это ей удалось.
Когда она проснулась, в окно светило яркое солнце, а на голубом небе не было ни облачка. Впервые за последние дни Арабелла встала с постели бодрая. С удовольствием позавтракав в солнечной комнате, она принялась обсуждать с миссис Тидмор разные нововведения, которые, по их мнению, необходимы в Гринли.
Это поместье было построено тринадцать лет назад для ее дедушки по материнской линии, когда он с женой переехал из Англии в Натчез, поближе к своей единственной внучке Арабелле. Здешний дом не блистал роскошью особняка Хайвью, но был очень уютным и располагал достаточным количеством просторных комнат.
Арабелле нравилось гостить в Гринли, когда были живы дедушка с бабушкой, но она никогда не думала, что в один прекрасный день это поместье станет ее собственностью. Бабушка умерла три года назад от лихорадки. Не успела Арабелла пережить эту потерю, как следующей зимой неожиданно скончался дедушка — отек легких.
Арабелла очень горевала по ним, и долгое время мысль о Гринли отзывалась болью в ее душе. Она назначила Тидморов присматривать за хозяйством и практически забыла о своем поместье.
Удивительно, как быстро все изменилось! Она и не думала покидать Хайвью — приехав туда пятнадцать лет назад из Англии, она считала это поместье своим домом.
Сначала предполагалось, что она поживет в Гринли, пока в Хайвью гостит кузина Агата. Но с каждым днем в Арабелле крепло решение перебраться сюда насовсем и наконец-то зажить самостоятельной жизнью.
После Хайвью жизнь в Гринли сначала показалась ей слишком тихой и спокойной, однако очень скоро именно эти стороны местного бытия сделались для нее особенно привлекательными и она с воодушевлением взялась за переделку дома. Арабелла уже представляла себе высокие окна большой гостиной с зелеными бархатными шторами и лакированный дощатый пол, застеленный шерстяным ковром бледно-зеленых и розовых тонов.
Они с миссис Тидмор как раз обсуждали этот вопрос, когда в комнату вошел мистер Тидмор и объявил:
— Мисс, приехала ваша мачеха.
— Мэри? Странно… — Арабелла нахмурилась, надеясь, что ее догадки ошибочны. — Проводите ее сюда, а потом принесите нам лимонаду, — попросила она с улыбкой.
Дворецкий поклонился и вышел.
Миссис Тидмор встала.
— Утром я велела кухарке испечь пироги. Пойду посмотрю, готовы ли они. Если да, я пришлю один вам сюда с малиновым вареньем.
Арабелла взглянула на нее с благодарностью.
После ухода экономки она встала и нервно расправила юбку из желтого батиста. Она надела старое платье, собираясь после разговора с миссис Тидмор пройтись по кладовым. Ее волосы были убраны в строгий пучок на затылке и прикрыты желтым чепцом. Вид, конечно, был не для приема гостей, но не могла же она отказать собственной мачехе!
