Зачем Светлане знать подробности расследования этих двух удушений? Простое женское любопытство? На неё не очень похоже. Нет, все-таки не стала бы она обращаться ко мне с просьбой просто из любознательности. И тревога в голосе слышалась непритворная.
Но в чем тогда дело? Ведь персонально её эти убийства не касались. Разыгралось пылкое воображение? Она ведь говорила, что очень бдительная, чуткая. Да, женщины – удивительные существа. Они что-то себе нафантазируют, а потом это оборачивается правдой. На самом деле именно так функционирует хваленая женская интуиция.
Просчитать женщину непросто. У них ведь два полушария мозга работают одновременно, а у нас одно. Дельные мысли о работе у них прекрасно уживаются с капризами, кокетством, артистизмом. У них своя логика.
Мне всегда лучше думалось, когда я смотрел на фотографии. Облик человека несет определенную информацию к размышлению. Разглядывая снимки, я уловил проблеск новой идеи. Тревожно заныло под ложечкой. Пораженный смелостью своих мыслей, я даже немного оторопел.
Мне вдруг подумалось, что я тут мню себя знатоком людской психологии и сыщиком-профессионалом, а возможно сам-то и являюсь пешкой в чьей-то игре. Я столько наблюдаю за Светланой, а что мне удалось выяснить самого важного о ней? Пожалуй, то, что у неё очень гибкая психика и весьма прихотливая система ценностей. Она проницательнее и дальновиднее, чем кажется. Она умеет глубоко прятать недостаток воспитания. Она вообще умеет прятать в себе многое. До сих пор я рассматривал её, как личность, которую должен ограждать и прикрывать. А не навязана ли мне эта роль специально? Что, если она сама замешана в криминале?
Голова неприятно загудела. Нет, нельзя чересчур давать волю шальным мыслям, иначе башка просто лопнет от них.
Я опять не заметил, как вошла моя Ирина. Это все её чертовы мягкие тапочки, в которых она ходит совсем неслышно! Она, видимо, шла что-то сказать мне, но при виде фотографий вспылила:
– Так, опять фотки, красотки! Да что же это такое! Ты совсем рехнулся!
Жена рвала и метала, но недолго. В глазах у неё блеснули слезы, она обмякла. Я взял её за руку, привлек к себе и усадил на колени. Ирка судорожно всхлипывала, а я гладил её по голове, как ребенка.
Истерика женщины обнажает её проблемы. Я вдруг понял, что ей бесконечно одиноко. Я нередко изменял жене, но вскользь, мимоходом. Мне всегда доставало ума не волновать жену своими мимолетными похождениями. Ведь она неотъемлемая часть меня самого. Было бы нелепо обвинять свою руку или ногу в разладе с головой. Я понимал, что нам пора начинать движение навстречу, и этот путь будет нелегким.
– Иришка, очень скоро я объясню тебе все, – сказал я как можно ласковее. – Сейчас просто поверь мне и успокойся. Я люблю тебя, и все у нас наладится.
Она доверчиво посмотрела на меня заплаканными глазами и совсем по-детски спросила:
– Правда?
– Конечно, – заверил я, утирая ей лицо мужским носовым платком.
Я видел, что ей было так сладко в ту минуту простить мне все провинности, хотя она точно не знала их подоплеки. В тот вечер она уснула на моем плече.
Я же еще некоторое время лежал в раздумьях, слушая Иркино сопение под ухом. До чего же мы довели друг друга, подумал я. Так недалеко и до развода. Я не лишен воображения, но представить себе свой быт с другой женщиной я не мог. И без женщины тоже не мог.
Некоторые ищут свой вариант счастья, безжалостно меняя спутниц жизни почти до самой кончины. Нет, я не очень-то верю в идеальную любовь, а потому считаю, что в новом браке едва ли настигнет райская жизнь. Может, я просто душевно очень ленив? Понять самого себя иногда так сложно.
* * *
Утром я нарисовался у блондинки в кабинете. Она выглядела сногсшибательно. Налет деловитости придавал ей особый шарм, а финансовые средства позволяли в полной мере выказать свой вкус в одежде. Отличный костюм ловко схватывал гибкую фигуру. Её прекрасные волосы по-прежнему вольно ниспадали на плечи, а в ушах я заметил маленькие бриллиантовые точки. Я был уверен, что это не стразы. На руке у Светланы тоже блистало кольцо с камушками чистой воды. Я не особенно в этом смыслю, но оригинальный дизайн колечка оценил. И, как всегда, минимум косметики.
Но под всем этим прикидом скрывалась обычная встревоженная женщина. Я бы даже сказал – перепуганная не на шутку, хотя, некоторая бледность была ей к лицу. Притворства я не уловил, поэтому с легкостью отмел свои сомнения, словно пыль с души смахнул.
Мы поговорили немного. Светлана рассказала мне, все что знала. Её сведения были незначительны.
С видом любопытствующего субъекта и на правах приятеля директрисы я сунул свой нос всюду. Пара улыбок старательной Риммочке, вежливый кивок серьезной бухгалтерше. Особое внимание и почтение Валентине Михайловне.
Я зашел к ней получить выписанные мною подарочные наборы. Кладовщица принимала новый товар, а помогал ей Виктор Гордеев. Я уже знал, что это муж Марьяны. Они работали слаженно, без лишних слов. Виктор таскал коробки и расставлял их на стеллажах, а Валентина Михайловна пересчитывала и крыжила наименования в документах.
– Парочку минут, – мягко улыбнулась мне миловидная женщина. – Уже заканчиваем. Мне надо Витюшу скорее отпустить. У него еще столько работы!
Я понимающе кивнул ей, но не ушел. Мне нравилось смотреть на них обоих. Валентина Михайловна являла собой прекрасный образчик пожилой русской женщины, сумевшей пронести сквозь годы свое благостное обаяние. При наблюдении за ней мысли о неминуемом старении не казались такими удручающими.
Виктор годился ей в сыновья. Он быстро двигался и легко поднимал несколько коробок сразу. Его высокая фигура была мужественной и мощной, а лицо – простым и открытым. Он располагал к себе. Я тогда подумал, что такого сильного человека хорошо иметь другом, нежели врагом. Впрочем, едва ли у него водились враги.
По завершению Валентина Михайловна в нескольких словах поблагодарила Виктора и приветливо напутствовала его. Он помахал ей рукой и поспешил за руль «Москвича». Я успел отметить теплоту их отношений, словно он и в самом деле был ей сыном.
– Хороший парень! – сказала Валентина Михайловна, точно прочитав мои беглые мысли. – Работящий, обходительный. Вот, мне бы такого зятя!
– А ваш, стало быть, не таков? – осмелился я осведомиться.
– Моего и след давно простыл, – призналась женщина. – Дочка одна осталась с сынишкой. Ну, что там у вас? Давайте вашу накладную!
Я вернулся в кабинет Светланы. Она жестом указала мне на стул, а сама продолжала обрабатывать кого-то по телефону. Она говорила в своей манере, азартно и жизнерадостно, но я видел её глаза. Они жили отдельной невеселой жизнью.
– Ну, что же ты все-таки скажешь мне? – доверчиво спросила она, положив трубку.
– Света, каждый день в Москве совершаются десятки злодеяний. Ты раньше жила, не задумываясь об этом. Я понимаю, когда убит хорошо знакомый человек, это немного шокирует и давит на психику.
