– Ну конечно, а как иначе! – рассмеялась мама, глаза ее сияли. Она вернула фотографию Кристине: – Покажи отцу.
– Пап, смотри, это ультразвук. Я сделала УЗИ, – Кристина держала фото у самого лица отца. – Вот эти белые части – это ребенок. Ты можешь увидеть… – Она замолчала сразу же, как только заметила, что отец смотрит в другую сторону. Он отвернул голову, уставился в угол, на полочку, заваленную сборниками кроссвордов, газетами, конвертами и счетами, там же стояла прозрачная косметичка, полная коричневых пузырьков лекарств.
– Пап? – позвала Кристина, но безуспешно. Она оставила его в покое и убрала фотографию. На семинаре их учили еще и тому, что нельзя слишком давить на пациента – и на своем горьком опыте она уже усвоила, что так оно и есть.
Возбуждение, враждебность и даже физическая агрессия – нередкие явления при этой болезни. Эта агрессия не направлена на вас лично, человек не хочет сделать вам больно или неприятно. Всегда нужно помнить, что это не сам человек – это говорит в нем его болезнь: как если бы человек был пьян – о нем сказали бы «это в нем виски говорит». Не пропускайте признаки-предвестники агрессии – и как только они появляются, сразу останавливайтесь.
– Милая, хочешь жареного сыра? – Мама уже суетилась вокруг плиты, на которой все еще стояла сковородка.
– Да, конечно, спасибо.
– А что сказал Маркус, когда увидел малыша?
– Он… не смог пойти. Его не было в городе. Со мной ходила Лорен.
– О, как жалко, что он это пропустил! – У мамы по-прежнему проскакивал род-айлендский акцент в речи, особенно в этом ее протяжном «жа-а-а-а-лко».
– Так, вот еще один подарок для вас. – Кристина вынула из сумки книгу – доктор Сьюз, «Какое домашнее животное мне завести?». – Взгляни-ка – новая книга доктора Сьюза.
– Ничего себе! А я и не знала! – Мама отвернулась от холодильника и взяла книгу, нежно поглаживая кончиками пальцев синюю обложку. – Но как это может быть? Я имею в виду – он ведь давным-давно умер!
– Его жена обнаружила книгу – и ее опубликовали. Разве не здорово?
– Да просто потрясающе, милая! – Мама открыла первую страницу, в полном восторге. – Какая прелесть! Доктор Сьюз… это не только для детей.
Кристина улыбнулась, вспомнив, как отец постоянно повторял, когда она была маленькая, что детские книги не только для детей. В библиотеке Натмег Хилла были все книги доктора Сьюза, потому что Кристина самолично все их купила.
– Папе понравится.
– Не сомневаюсь, – кивнула Кристина.
Мама теперь читала отцу на ночь, но художественная литература стала слишком сложной для его восприятия: он начинал волноваться, переживать или попросту засыпал от нее. Поэтому мама перешла на детские книги – их он, казалось, слушал с удовольствием, особенно ему нравились стихи и картинки.
– Так, садись, я сделаю тебе сэндвич, – распорядилась мама, и Кристина послушно села, потому что маме это было важно.
Пока мама готовила, они обсудили последний день в школе, обменялись последними сплетнями и новостями, время от времени пытаясь вовлечь в разговор отца, который кивал и улыбался, но продолжал неотрывно смотреть в сторону лекарств на полочке в углу.
Кухня находилась с южной стороны, поэтому днем здесь было светло и солнечно, но как только день начинал клониться к вечеру – в ней сразу становилось темно.
– Вот твоя еда, детка. – Мама поставила перед ней бумажную тарелку с аппетитным сэндвичем с жареным сыром и картофельными чипсами, как она всегда любила.
– Ух ты, вкуснятина, спасибо!
– Ты в порядке? Ты какая-то грустная. – Мама села рядышком с ней, по правую руку, и взглянула на нее очень пристально. – Это, наверно, из-за школы, да? Из-за того, что тебе пришлось оставить работу? Тебя это наверняка расстраивает, уж я-то тебя знаю.
– Немножко да. – Кристина была благодарна маме за такую версию. Она разрезала сэндвич пополам, а потом отрезала маленький кусочек с горчицей наверху.
– Когда Бог закрывает дверь – он открывает окно.
– Точно. – Кристина положила кусочек сэндвича в рот – вкус был просто восхитительный.
– Когда родится ребенок, будет очень много хлопот. – Мамино лицо снова сияло. – Так что тебе есть чего ждать, правда ведь? У тебя все самое лучшее впереди!
– Да, так и есть.
Мама наклонилась вперед, опершись на локти:
– А врач не сказал, кто это будет, мальчик или девочка? Пока еще, наверно, слишком рано, да, нельзя определить?
– Пока не сказали. – Кристина взглянула на мать, жуя сэндвич. – Мам, но тебе ведь все равно, кто будет – мальчик или девочка? Или нет?
– Ну конечно, все равно! А тебе?
– И мне все равно. Я просто очень хочу, чтобы этот ребенок родился – неважно, какого он будет пола.
– И я тоже! – Мама хлопнула в ладоши, от чего все ее худенькое тельце вздрогнуло. – Ты только представь, как это будет прекрасно! Эти маленькие ножки, которые будут здесь бегать! И я уверена – твоему отцу это тоже поможет. Просто уверена.
– Возможно, – осторожно ответила Кристина. Ей не хотелось лишать мать надежды. Но в глубине души она понимала, что отец никогда уже не будет прежним – несмотря на появление ребенка. И никакие семинары ей были не нужны для того, чтобы это понять.
– А Маркус, наверное, хочет мальчика?
Кристина почувствовала укол тревоги. Маркус до сих пор не позвонил и не написал ей, и она тоже не сделала этого. Ей было невыносимо это отсутствие связи между ними. И при этом она и подумать не могла о том, чтобы рассказать ему, что едет в Филадельфию встречаться с Закари Джефкотом.
– Он никогда не говорил, что хочет мальчика. Он только говорил, что хочет партнера по гольфу.
– А это и значит – мальчика, – округлила глаза мама, – я же не вчера родилась.
– Девочки тоже играют в гольф, мам.
– Не могу себе представить твоего мужа, играющего в гольф с женщиной. Он вообще когда-нибудь играл с женщиной в гольф? Нет! – мама фыркнула, и Кристина фыркнула в ответ, потому что это была правда.
– Мама… я хочу задать тебе один вопрос – очень важный. Скажи, тебе действительно все равно, что мы прибегли к помощи донора?
– Для меня это не имеет никакого значения, – уверенно ответила мама.
– Это потому, что ты знаешь, что генетически ребенок мой? Ну, по крайней мере наполовину? Поэтому?
– Нет, не поэтому, – мама пожала плечами, – мне было бы все равно, даже если бы вы решили усыновить ребенка из Китая. Мне не важно – твой он или его, его или твой. И знаешь почему, милая? – Мама помолчала, задумавшись. – Потому что чем старше я становлюсь, тем отчетливее понимаю: на самом деле значение имеет куда меньше вещей, чем мы думаем. Вот это – имеет значение, – она показала сначала на отца, потом на нее, – все, что мне нужно и важно в жизни, сейчас находится здесь, в этой кухне, за этим столом – и меня волнует только это. Пока мы есть друг у друга, все остальное – ерунда. А твой ребенок – неважно, мальчик это будет или девочка… или вообще неведома зверушка… он тоже будет сидеть за этим столом, и мы тоже будем любить его изо всех сил.
