Леду терпеливо выслушал мою истерику, закурил и серьезно произнес:
— Насчет символики ты как всегда права, Ририш. Будете гулять по Милану, вот и придумаете. Он ведь у тебя профессиональный художник.
— А потом что? — Я взяла сигарету.
— Потом поженитесь.
— Во-первых, он мне не предлагал…
— Предложи сама, вы же без ума друг от друга в постели!
— Вот именно! Только в постели! Это-то и есть «во-вторых»! Кроме секса у нас нет ничего общего! Я же тебе все рассказала, неужели ты не понял, что я, как человек, абсолютно не интересую его! Ему плевать: кто я, что я! Он ведь точно такой же, как твой Вендоль: одна извилина, повернутая на постель. По его мнению, даже Джоконда думает о сексе!
— А ты сама, о чем ты думаешь, когда видишь его? О высоком? Как же! Только о том, чтобы он поскорее завалил тебя!
— Вот именно, Мишо! — Я даже не обиделась, потому что это была чистая правда. — И ты предлагаешь мне связать с ним свою жизнь! Может быть, я старомодна, но я считаю, что между мужем и женой должна быть любовь.
— Это и есть любовь! Что же еще? — От изумления Мишель закашлялся, поперхнувшись дымом. — Что же тогда любовь, по-твоему?
— Ты называешь любовью не любовь, а физическую близость. Но у меня есть душа, ум, наконец, способности…
— Если бы мне нужны были ум и способности, — перебил меня Мишель, выразительно подняв руку, — я женился бы на тебе, а не на Жаклин.
— Жаклин вовсе не дура! — Я даже обиделась за кузину, хотя никогда не испытывала к ней особого расположения. — У нее тоже есть способности! Она прекрасная пианистка!
— Я же ничего не имею против! Пусть, раз ей нравится, ради условной государственной пенсии раз в неделю преподает музыку в школе. Я же не лезу в ее дела, я спокойно это терплю, потому что она совершенно обалденная в постели!
— Да? А вид на Эйфелеву башню?
— При чем здесь башня? — отмахнулся Мишель. — Или ты намекаешь на то, что я женился по расчету?
— Разве нет?
Он ответил не сразу.
— В общем-то, и по расчету тоже. Просто у нас с Жаки все совпало: любовь и расчет в одном флаконе! Понимаешь, повезло. Но ведь твой-то тоже не нищий? Или я не так понял?
— Нет, конечно. У него все есть: дом, яхта…
— Тогда зачем ты сбила меня с мысли? Я хотел сказать, что не потерпел бы, если бы жена лучше меня разбиралась в коммерции и давала советы.
— Даже если бы это были дельные советы?
— Тем более. Ты ласкаешь женщину в постели, а она лежит и думает: ну и кретин же ты! Извини, этак не начнешь, не кончишь…
— Я не предполагала, что ты такой пошлый.
— Я сказал: извини! — взвился Леду. — Ты сама завела этот разговор. «У нас нет ничего общего!» Что ты можешь иметь с ним общего? Он мужчина, а ты — женщина. Это совершенно разные вещи! Ну, не знаю, как дождь и кошка!
— И кто же кошка?
— Да никто! Просто я к тому, что между ними нет ничего общего. Когда идет дождь, он не выбирает, какую ему мочить кошку, белую или серую!
— К чему ты клонишь со своими дурацкими аллегориями?
— Ни к чему я не клоню!
— Нет, я все поняла. Ты считаешь, что мужчинам, в принципе, безразлично, с кем спать. Ты об этом? Что и женщинам тоже все равно, как и кошкам, под каким им дождем мокнуть? Знаешь, ни одна кошка, ни серая, ни белая, без особой нужды не станет бегать под дождем!
— А если ей в кайф? — неожиданно предположил Мишель. — Если была дикая жара и она чуть не изжарилась в своей меховой шкурке? И вдруг пошел приятный дождик…
— Я и говорю, что нужны какие-то особые обстоятельства, чтобы кошка по доброй воле полезла под дождь! Она же не идиотка! Ты что, Мишо? — Я вдруг заметила, что он буквально давится, сдерживая смех.
— Ририш! — Он фыркнул и заржал в голос. — По-моему, идиотка — это ты. Сидишь тут, рассуждаешь про каких-то кошек, вместо того чтобы давно быть на вокзале. Молчи. — Он чуть не зажал мне рот рукой. — Твой Арни — нормальный мужик. Я же с ним общался. Я еще подумал, сухой, жилистый, такой до ста лет будет детишек стругать. Копия мужа бабушкиной сестры. Я знаю, что говорю. У них самый младший родился, когда у старшего уже были внуки… Все будет хорошо. Я сам тебя на вокзал доставлю и из рук в руки передам. И чтоб шафером пригласили!
Я все-таки попыталась вякнуть еще что-то, но Мишо поднял телефонную трубку и позвонил в ближайшее кафе с просьбой принести нам чего-нибудь горячего и бутылку коньяку.
— Я же за рулем, — возразила я.
— Это тебе с собой, стресс снять. Я ведь уже сто раз сказал, что сам отвезу. А бизнес никто тебе бросить не позволит, поняла? И потом, мы же говорим: туалет от Кардена, от Лорана, или там от Шанель, чем хуже, к примеру, от мадам Арнюль?
— Это его имя, а не фамилия…
— Неважно, как зовут будущего мужа, важно, сколько он будет приносить в дом!
— Туалет бывает не от Шанель, а в стиле Шанель…
— Все, молчи. — Леду поморщился и нетерпеливо махнул рукой. — Ты все равно сейчас ничего не соображаешь. Кошка под дождем!
Глава 54, в которой до отхода поезда тридцать пять минут
— До отхода поезда тридцать пять минут, — констатировал Мишо, когда мы усаживались в его машину, потратив драгоценные полчаса на обед и подписание каких-то сверхсрочных документов. — Заезжать к тебе уже некогда, одежку купишь себе в Милане, кредитки и косметика у тебя всегда с собой, так что мы спокойненько успеваем, если, конечно, не попадем где-нибудь в пробку.
Естественно, мы застряли практически у вокзала. Пробка двигалась черепашьими темпами, и Мишель предположил, что за двадцать минут я вполне доскачу и на своих двоих.
— Мишо, а Милан — это Италия?
— Она самая:
— А портмоне с документами осталось в моей машине, и вообще, у меня паспорт просрочен…
— Какого лешего! — взорвался Леду. — Что я тебе — птичка?! На крылышках за твоим просроченным паспортом спорхаю и в клювике принесу?! Ты с самого начала не собиралась никуда ехать!
Да, ты сам меня уговорил, мысленно согласилась я. Я еще утром поставила точку, а ты вытянул меня на откровенность! Ты все время пытаешься сделать для меня лучше, а получается только хуже, потому что тебя никто не просит лезть в мою жизнь! Но я промолчала, пожалев Мишеля. Что-то часто мы с ним ссоримся в последнее время.
Глава 55, в которой Арнульф с надеждой смотрел в конец платформы
Арнульф с надеждой смотрел в конец платформы. Ирен все не появлялась.
— Марта, она правда хозяйка фирмы. — Он вздохнул. — Понимаешь, когда все мои картины погрузили и можно было уже ехать на вокзал, я все-таки не вытерпел, решил наведаться к ней на работу. Я перебежал через улицу и уже открыл было дверь конторы, как вдруг обратил внимание на вывеску. Она маленькая такая, невзрачная, мелкие буковки: «И. Валье М. Леду. Готовое платье. Офис и склад»…
