Бекки укоризненно покачала головой.
— Хотел взять еду, но побоялся, что вы меня заметите на кухне, — стал объяснять Джимми, — поэтому ушел так. А в шахте я упал, и мой фонарик больше не работал. — Губы его задрожали. — Мне было так страшно. Я хочу домой.
— Сейчас едем, Джимми, — сказал Клей. — Все вместе.
Бекки вела машину. Клей держал на руках Джимми, поглаживал его спину и говорил слова утешения, пока мальчик выплакивал свои страхи. Когда подъехали к дому, он совсем обессилел. Бекки внесла его, положила на кровать, и они с Клеем сидели рядом, пока Джимми не заснул.
Видя, что он крепко спит, Бекки устало поднялась. Переживания настолько вымотали ее, что думать она уже ни о чем не могла. С обреченным видом взглянув на Клея, она потащилась в свою комнату. Упала на кровать и во второй раз за этот день дала волю слезам. Только теперь это были слезы облегчения.
Бекки услышала, как в комнату вошел Клей.
— Слезы теперь ни к чему, Бекки. Джимми цел и невредим. Не надо плакать.
— Это тебе так кажется, — сказала она сдавленным голосом. — Он убежал из-за меня. — Ее захлестнуло чувство вины. — Если бы с ним что-нибудь случилось…
Клей подошел к постели, где, съежившись, лежала Бекки.
— Не накручивай себя. Плохого ничего не произошло, разве только перепугался до смерти. Зато теперь хорошенько подумает, прежде чем делать что-нибудь подобное. — Клей печально усмехнулся. — По крайней мере будем на это надеяться.
Бекки согласно кивнула и подняла голову. Ей не хотелось, чтобы Клей видел ее в таком виде.
— Клей, мне хочется побыть одной.
Он понимающе улыбнулся и покачал головой.
— Извини, Бекки, но, боюсь, это невозможно.
— Уйди, Клей. Разве трудно оставить меня хоть раз в покое?
Он снова покачал головой, взгляд его был твердым и решительным.
— Нет, Бекки, теперь я этого не сделаю. У тебя сегодня был не самый легкий день, и, нравится тебе это или нет, я тебе нужен.
— Мне нужно побыть одной, — упрямо повторила Бекки.
— Я оставлял тебя одну, когда ты переживала смерть отца. Я оставлял тебя одну после неудачных родов. Я считал, что тебе нужно время, чтобы залечить раны. Но я ошибался. Надо было заставить тебя выговориться, признать случившееся, и тогда тебе легче было бы его пережить.
— Психоанализ мне ни к чему, — ледяным тоном произнесла Бекки.
— Я разбираюсь в себе самом.
Клей сел к ней на постель и, устраивая поудобней ногу, откинулся на спинку.
— Я не вникал в твои беды, не помогал тебе справиться с ними лишь потому, что не сознавал, как от меня ждут этого.
— Что ты хочешь сказать?
— А ты подумай, Бекки. Всю жизнь я избегал эмоций, закрывал глаза на пьяные выходки матери, старался не обращать внимания, когда меня перебрасывали из одного приюта в другой. — Клей опустил голову, вытянул руки и сжал кулаки. — Я не представлял, что от меня требуется, когда у человека такое горе — сначала смерть Хэла, потом эти выкидыши. У меня в жизни не было большего испытания, чем видеть, как ты страдаешь.
Бекки села в постели, не отрывая глаз от Клея. Его слова поразили и озадачили ее.
— Ты казался мне таким… непробиваемым. Я представления не имела, как ты ко всему этому относишься.
— Я знаю. Это был способ защиты от слишком глубоких переживаний. Уже в возрасте Джимми я уразумел, что раскрываться перед людьми — значит навлекать на себя несчастье. Но что такое настоящее несчастье, я понял только тогда, когда ты забрала Джимми и ушла.
— Несчастным ты тогда не казался, скорее рассерженным.
— Я был в ярости, и продолжалось это многие месяцы. Ученик я нерадивый, поэтому мне понадобилось так много времени, чтобы осознать, что в твоем уходе виноват я. Но это уже не имело значения. Ты ушла, а преодолеть наши трудности и найти решение мы могли только вместе.
— Я виновата не меньше, чем ты, Клей.
— Возможно. У нас обоих на редкость горячие головы. Узнав, что ты выходишь за Барри, я рассвирепел. Не мог свыкнуться с мыслью, что теряю тебя. Затем этот несчастный случай. Когда очнулся в больнице и увидел тебя, твое встревоженное лицо, я впервые за эти месяцы почувствовал надежду. Понял, что мне надо не упрекать, а вновь завоевывать тебя. Сломанная нога давала мне такую возможность. Впервые в жизни я смог расслабиться и дать событиям идти своим ходом. Мне не надо было что-то пробивать, планировать, о чем-то тревожиться.
— Ты меня просто очаровал, — улыбнулась Бекки. — Я не могла сопротивляться твоему юмору, подтруниваниям, твоей теплоте.
— Да, теплота и обаяние. К таким средствам я раньше не прибегал.
— Они сработали. Но я бы никогда не подумала, что ты заинтересован в том, чтобы их найти.
— Заинтересован, — проговорил Клей хрипло, протягивая к ней руки. — Если заинтересована ты.
— Конечно, — всхлипнула Бекки.
Клей притянул ее к себе и впился губами в ее губы, давая понять, какие муки он испытывает, желая ее так же страстно, как и она его.
— Я не переставал любить тебя, даже когда не подавал вида, как сильно тебя люблю.
— Клей, — дрожащим голосом сказала Бекки, — я тоже всегда любила тебя. Но я была так эгоистична, думала только о себе. Считала, что поступаю как лучше для меня и Джимми, а на самом деле просто сбежала. Я оправдывала себя тем, что устала переезжать, что хочу иметь свой дом, но это не вся правда. В наших отношениях было много такого, что не совпадало с моими романтическими представлениями о браке, а я не отказалась от них даже после пяти лет замужества. Потому и ушла. Я поступила очень неправильно. Мне следовало остаться и взглянуть на вещи более трезво.
Клей снова поцеловал ее.
— Трусихой я тебя никогда не считал.
— Я себя тоже.
Они продолжали разговаривать, перебирая в памяти все случаи, когда заблуждались относительно друг друга. Клей обнимал прильнувшую к нему Бекки. Пришли наконец открытость и понимание, которых ей так не хватало в Клее. Убеждаясь сейчас в этом, Бекки чувствовала, как растет ее любовь.
Клей повернул ее лицо к себе. В его глазах и улыбке она увидела все то, о чем так долго мечтала. Он снова приблизил свои губы к ее губам. Его поцелуй был долгим и страстным. Бекки почувствовала возбуждение, которое всегда вызывали в ней его поцелуи. Она обняла его и ответила на поцелуй со всей любовью и страстью.
— Ты понимаешь, что это означает? — спросил Клей.
— Нет. А что?
— Что ты собираешься выйти за меня вторично. Считаю, что теперь наш брак оправдает надежды.
— Правда? — Бекки неуверенно засмеялась. — Почему ты так считаешь?
— Хотя бы потому, что к этому приложит усилия наш сын.
