– Проблемы, – сказал Дворецки.
– Гм, – отозвался Артемис– Полагаю, газ. Быстродействующий. Вероятно, циклопропан или севофлуран.
Дворецки поднялся на колени и достал пистолет.
– Я должен спасти их?
– Нет. Я так не думаю.
«БМВ» отчаянно петляла по склону, то проваливаясь в небольшие ямки и рытвины, то подпрыгивая на кочках. Машина уничтожила лужайку для игры в гольф, разнесла в щепки беседку и снесла голову мраморного кентавра.
Жеребкинс у себя в штабе в сотнях миль под землей поморщился, увидев такое надругательство.
Наконец автомобиль остановился, зарывшись носом в клумбу лаванды. Из-под его бешено вращающихся задних колес полетели комки глины и вырванные с корнем бледно-лиловые цветы на длинных стеблях.
«Отличная работа», – оценил Мульч, но решил оставить свое мнение при себе, пони-мая, что сейчас не время испытывать терпение Дворецки.
Телохранитель рвался в бой. Он сжимал в ладони пистолет, жилы на его шее напряглись так, что грозили лопнуть, но Артемис остановил его, легонько тронув за плечо.
– Нет, – твердо сказал ирландец. – Не сейчас. Я знаю, ты хочешь ей помочь, но сейчас это делать не следует.
Телохранитель убрал свой верный «Зиг Зауэр» в кобуру и нахмурился.
– Артемис, ты знаешь, что делаешь?
– Верь мне, старина.
И Дворецки поверил, хотя все его инстинкты противились необходимости просто сидеть и ждать.
Тем временем не меньше десятка охранников настороженно подбирались к автомобилю. Вел их Билли Конг. Он двигался мягко и грациозно, как кошка. Даже в его лице было что-то кошачье – самодовольная ухмылка и ничего не выражающий взгляд.
По его сигналу охранники бросились к машине и вытащили из-за руля бесчувственную Элфи, не забыв прихватить сумку для гольфа. Эльфийку заковали в пластиковые наручники и потащили к Минерве Парадизо, невозмутимо стоящей рядом с отцом. Минерва сняла с Элфи шлем и, опустившись на колени, внимательно рассмотрела остроконечные уши. Артемис, наблюдавший в бинокль за происходящим, заметил, как она улыбнулась.
«Ловушка, – понял он. – Все было подстроено».
Сунув шлем под мышку, Минерва быстро зашагала к дому, но по пути она вдруг остановилась и обернулась. Прикрыв глаза от солнца ладонью, она окинула взглядом вершины и склоны окружавших шато гор.
– Что она высматривает? – спросил Дворецки. Артемис не задавался таким вопросом, потому что точно знал, что ищет эта поразительная девушка.
– Она пытается увидеть нас, старина. Если бы это был твой дом, ты бы заранее подумал о том, где может спрятаться шпион, верно?
– Конечно. Потому мы сейчас лежим здесь, хотя идеальным было бы место чуть выше по склону, рядом с той грудой камней. Однако любой уважающий себя специалист по безопасности просчитал бы это и установил там ловушку. Так что я предпочел ему нашу нынешнюю позицию.
Взгляд Минервы, скользнув по груде камней, остановился на кустах, за которыми прятались Артемис с телохранителем. Она, конечно, не могла их видеть, но вычислила наблюдательный пункт благодаря великолепным логическим способностям.
Пристально разглядывая прелестное лицо девочки, Артемис с удивлением отметил, что ему приятно любоваться ею, хотя эта особа только что захватила в плен его друга. Ох уж эти гормоны…
Минерва улыбалась. Ее глаза сверкали и, казалось, дразнили Артемиса через разделявшую их долину. Потом она заговорила по-английски. Артемису и Дворецки, отлично умевшим читать по губам, не составило труда уловить смысл короткой фразы.
– Ты понял, Артемис? – спросил Дворецки.
– Я понял. Она нас перехитрила.
«Твой ход, Артемис Фаул», – сказала Минерва.
Дворецки прислонился спиной к стенке канавы и отряхнул рукава.
– Я думал, что тебе нет равных, Артемис, но эта девочка действительно умна.
– Да, – согласился Артемис. – Она гениальная юная преступница.
В штабе Восьмого отдела, глубоко под землей, застонал Жеребкинс:
– Потрясающе. Теперь вас таких двое.
ГЛАВА 8БЕСКРОВНАЯ ПОБЕДА
Шато Парадизо
Номеру Первому снился чудесный сон. Во сне его мать устроила ему вечеринку в честь выпуска из колледжа колдунов. Еда была первоклассной. Ничего сырого, и даже большая часть дичи была убита до того, как угодила в котел или на вертел.
Он хотел взять себе жареного фазана, поданного в корзинке и обложенного булочками с кунжутом (совсем как в «Шпалерах леди Хизерингтон Смит»), как вдруг оказалось, что блюдо маячит где-то далеко-далеко. Ощущение было такое, будто само пространство между ним и фазаном растянулось.
Номер Первый попытался догнать блюдо, но оно все удалялось и удалялось, а потом у него почему-то отказали ноги. Посмотрев вниз, он с ужасом увидел, что все его тело до самых подмышек стало каменным. Вирус окаменения распространился по груди и уже подобрался к шее. Бесенку хотелось закричать, но он не решился, опасаясь, что скоро и его губы станут каменными. Что может быть кошмарнее, чем превратиться в камень с навечно застрявшим в горле криком…
Потом Номер Первый все-таки открыл рот и закричал.
Билли Конг, наблюдавший за ним, вольготно развалившись в кресле, поднял взгляд к видеокамере на потолке и щелкнул пальцами.
– Урод проснулся, – сообщил он – И, судя по всему, хочет к мамочке.
Номер Первый перестал кричать, когда в легких у него кончился воздух. Какая досада, право слово: начать с устрашающего воя и закончить поросячьим визгом.
«Отлично, – подумал Номер Первый. – Я жив и нахожусь в мире людей. Пора оглядеться и выяснить, насколько глубоко я увяз в свином навозе».
И он осторожно приоткрыл глаза, боясь увидеть нечто большое и твердое, несущееся прямо ему в лицо. А увидел он, что находится в небольшой пустой комнате. На потолке были укреплены прямоугольные штуковины, которые светили с силой тысячи свечей, а на одной из стен висело огромное зеркало. Еще он увидел человека, возможно ребенка, и, пожалуй, женского пола. На голове у существа была смешная копна белокурых кудряшек, а на руках – по лишнему пальцу. Одето оно было в исключительно непрактичный, похожий на тогу наряд и башмаки на пористой подошве с вышитыми по бокам молниями. В комнате находился еще один человек – сутулый худой мужчина, который сверлил бесенка недобрым взглядом, отбивая носком ноги быстрый ритм. Номер Первый заворожено уставился на шерсть у него на голове – глаза бесенка различили не менее полудюжины оттенков. Павлин, да и только.
Номер Первый хотел поднять руки и показать, что он безоружен, но это не так-то легко сделать, если тебя примотали к стулу веревкой.
