– По прошествии месяца я все подготовлю для проведения обряда воцерковления. После этого можешь возвращаться и снова приступать к зачатию наследника.
Оставшись наедине с преданной Мериэл, Анна наконец дала волю слезам. Она громко всхлипнула.
– Кричите, рыдайте, если вам этого хочется, миледи, – сказала горничная. – Вы имеете на это полное право.
Но вместо этого Анна глухо засмеялась и открыла глаза. В спальне царил полумрак. Огонь в очаге удушливо дымил, почти не давая света. Окна были закрыты, поскольку считалось, что холодный воздух вредит новоиспеченной матери. «Но я не стала матерью», – подумала Анна. Ее сын родился мертвым.
– За что? – прошептала она. – За что мне такое наказание? Я не сделала ничего плохого.
Мериэл предложила ей выпить макового отвара, но Анна отстранила кубок рукой.
– За что? – повторила она. – Почему умер мой ребенок?
– На то воля Божья, а замыслы Господни нам неведомы. Вы ведь и сами знаете, не все новорожденные выживают. Даже королева потеряла своего первенца. Большинство матерей считают, что им повезло, если хотя бы половина из рожденных ими детей пережила свой первый год.
Слова Мериэл не принесли Анне утешения, но заставили вспомнить другую мать и другого ребенка. Ее захлестнули воспоминания – о часах, проведенных в колодках, об истощении, о голоде и жажде. Слезы хлынули вновь.
– Я не смогла уберечь своего нерожденного младенца. Мне следовало сразу же признаться настоятельнице в том, что я беременна.
– Не вините себя, миледи, – сказала Мериэл, стараясь успокоить ее. – Это ничего бы не изменило. Леди Кэтрин злобная, порочная женщина. Она бы наверняка держала вас в колодках еще дольше, если бы узнала о вашем положении.
– Это она должна быть наказана, – проворчала Анна.
Хотя у нее не было полной уверенности в том, что именно поступок матушки Кэтрин возымел роковое воздействие на ее плод, в глубине души Анна признавала правоту Мериэл. Настоятельница – порочная женщина.
– Всему свое время, миледи, – сказала Мериэл, снова предлагая ей отвар.
На этот раз Анна покорно выпила все до дна и с благодарностью погрузилась в последовавший за этим наркотический сон. К тому времени, когда она проснулась, Джордж уже отбыл ко двору.
29
Замок Эшби-де-ла-Зуш, графство Лестершир, 20 января 1511 года
Спустя два дня был проведен обряд воцерковления, после которого Анна, получившая благословение священника, считалась достаточно чистой, чтобы снова посещать церковные богослужения. Проведение этой церемонии символизировало также готовность женщины возлечь на супружеское ложе – леди Хангерфорд сообщила Анне, что ей пора возвращаться в собственный дом. Завтра утром Анна собиралась отбыть в Стоук Погс.
Последовавшие за неудачными родами недели прошли для Анны словно в тумане. Она плохо помнила те святки. Леди Хангерфорд руководила проведением праздничных гуляний, устроенных для арендаторов и домашней прислуги, пока ее невестка лежала в своей спальне, безразличная ко всему происходящему.
На следующий день после отъезда леди Хангерфорд Анну разбудил стук конских копыт и въезжающих на мощеный двор повозок. В ее сознании шевельнулось любопытство.
– Кто там приехал, Мериэл? – спросила она шепотом.
Но Мериэл в комнате не оказалось – она уже спустилась вниз, чтобы обо всем узнать. С того дня, когда Анна потеряла свое дитя, она еще ни разу не была так бодра. Охваченная нетерпением, женщина поднялась с постели. Если она хочет получить ответ поскорее, ей придется самой об этом позаботиться. Нетвердой походкой Анна подошла к окну и раздвинула занавески, заставляя позолоченные кольца, на которых они висели, скользить по перекладине.
Оконные стекла были покрыты морозными узорами, но, потерев стекло ребром ладони, Анна смогла рассмотреть небольшой участок внутреннего двора. Женщина нахмурилась, увидев броские вензеля Стаффордов на занавесях паланкина и толкущихся вокруг него людей в черно-красных ливреях герцога Букингема. Анна не видела своего брата с того злополучного дня при дворе и представить себе не могла, что его сюда привело. Также казалось маловероятным, чтобы его супруга-герцогиня надумала посетить Эшби-де-ла-Зуш в январе.
Все объяснилось в следующую минуту, когда дверь в спальню Анны распахнулась и в комнату ворвалась Мадж Геддингс.
– Леди Анна! – воскликнула она. – Вы простудитесь и умрете, если будете стоять в одной ночной сорочке.
Квохча, словно наседка, хотя она была на несколько лет младше Анны, Мадж заметила теплый пеньюар и настояла, чтобы женщина его надела. Покончив с этим, Мадж разворошила угли в очаге, заставив их ярко разгореться, затем велела принести хлеб и эль, чтобы Анна позавтракала. Несомненно, она нашла бы еще чем услужить, если бы Анна не схватила ее за руку.
– Что вы здесь делаете, Мадж?
Как только Мадж перестала хлопотать, ее внутреннее беспокойство стало очевидным. Она не могла заставить себя взглянуть Анне в глаза.
Появление Мериэл, следом за которой шли слуги с едой и питьем, заставило Анну повременить с разговорами. Вместо этого она уселась за небольшой стол и пригласила Мадж разделить с ней трапезу. Мадж дождалась, когда их оставят наедине, и медленно сняла свою накидку.
Анна изумленно уставилась на нее. Мадж была беременна, и до родов оставалось совсем немного.
– Что за безумие заставило вас отправиться в дорогу зимой? Или мой брат надеялся, что вас с ребенком постигнет в пути несчастный случай?
– Леди Анна! Что вы такое говорите? Я приехала навестить и приободрить вас. И избавить герцогиню от неловкости, которая была бы неизбежна, если бы я родила ребенка от ее мужа в Торнбери, под крышей их дома.
– Мой брат должен за многое ответить, – проворчала Анна, принимаясь за изрядную порцию хлеба с телятиной.
На столе стояли эль и теплый сидр с пряностями, и Анна выбрала первое. Мериэл постоянно повторяла, что ей нужно больше есть, чтобы восстановить силы.
– Что вы имеете в виду?
Мадж сидела с тревожным видом, не притрагиваясь к пище.
– Эдвард несправедливо обвинил меня. Решив, что я распутница, он сослал меня в жуткое место. Кто настоящая распутница, так это настоятельница Литтлмора, и к тому же жестокая. Вину за потерю ребенка я возлагаю на нее.
В порыве откровения Анна выложила Мадж рассказ о перенесенных мучениях, после чего почувствовала себя лучше оттого, что поделилась с кем-то своими переживаниями.
Первоначальное потрясение Мадж быстро сменилось пылкими уверениями.
– Я убеждена, что ваш брат ничего об этом не знал! Не спорю, у него вспыльчивый характер и он прогневался на вас, поскольку счел, что ваше поведение порочит доброе имя Стаффордов. Но в глубине своего сердца герцог способен к состраданию, об этом свидетельствуют его щедрые пожертвования бедным богоугодным заведениям. Обитель Литтлмор – это маленький монастырь?
