– Кто там в ванне оставил свою щетину? – поморщилась Кора. – Кстати, в отеле есть бассейн! Но я полагаю, ни у кого, кроме меня, нет с собой купальника. Схожу куплю.
– Я с тобой! – сообщила я.
– Ты соришь деньгами, как нефтяной шейх, – не без зависти заметила Катрин.
– Скоро и ты так сможешь! – заверила ее Кора. – Только под лежачий камень портвейн не течет. Давай, училка, хватит пялиться в телек, поучи малышку немецкому. Когда вернусь, доложите об успехах.
Катрин и Пу радостно замахали нам вслед.
Вернувшись, мы застали Катрин в возбуждении.
– Я звонила Эрику, чтобы проверить, есть ли кто-нибудь в квартире, – похвасталась она, – никто не отвечает. А у Пу есть секретный телефонный номер «Парилки»! Кора, может, ты позвонишь, твой голос никто там не знает, попроси к телефону Свена или Эрика. Вдруг удастся что-то выяснить.
– Как ты себе это представляешь? – поинтересовалась Кора. – Что, так и спросить: «Скажите, а ваши хозяева сегодня случайно не померли?» А, ладно, давай, представлюсь секретарем из коллегии адвокатов, например.
В «Парилке» Коре отвечали, что сейчас ни адвоката Шнайдера, ни директора Хильтера нет на месте. Елейно-слащавый голосок спросил, не нужно ли чего передать. Кора выключила мобильный.
– Ну вот, теперь мы знаем столько же, сколько и до этого! – подытожила она.
Днем пришлось скучать в номере. Из педагогических соображений вредная Кора не давала нам включать телевизор, а вместо этого включила радио и наткнулась на местные новости. Я слушала вполуха. И вдруг Катрин крикнула:
– Тихо!
Сегодня утром около семи часов по не установленной пока причине водитель «Ауди А8», адвокат из Франкфурта, не доезжая перекрестка с дармштадтской трассой, не справился с управлением, сорвался с дороги и врезался в ограждение. Водитель погиб на месте…
Некоторое время мы молчали, застыв на месте. Пу уставилась на нас с немым вопросом. Она поняла так или иначе, что мы сейчас услышали что-то важное.
– Это мог быть твой муж? – спросила Кора.
– Наверняка он, – кивнула Катрин, – он адвокат, марка машины совпадает, и как раз в это время он был в пути, видимо, ехал ко мне, в Дармштадт, – и она неожиданно начала всхлипывать.
– Ну и чего ты рыдаешь? – удивилась Кора. – Ты же сама его заказала?!
Пу потянула плачущую Катрин за рукав:
– Seven same-same?[48]
Пришлось ей объяснять, что из новостей неясно, был ли Свен в машине вместе с Эриком, но скорее всего нет.
– В нем было и кое-что хорошее, – продолжала Катрин оплакивать своего заказанного супруга, – на Рождество он всегда жертвовал деньги на программы ЮНИСЕФ. А как роскошно он выглядел в смокинге!
– Да, все бы хорошо, только он ехал в Дармштадт, и тогда бы потом хоронили нас, а не его! – напомнила я.
Кора зазвенела посудой в мини-баре.
– Ладно, хватит уже рыдать! Предлагаю отметить. Надо выпить. Надеюсь, вместе с Эриком и все наши проблемы кончились! – Она взглянула на Пу. – О’кей! Никто не должен голодать и мерзнуть. Наша сестрица тоже скоро станет веселой вдовой.
Катрин опрокинула стопку шнапса и убиваться перестала.
– Как мне себя дальше вести? Позвонить в полицию и спросить, не мой ли муж погиб утром на шоссе?
Кора кивнула:
– Да. И не тяни с этим. Все должно быть убедительно: ты услышала новости и очень беспокоишься. А потом расплачешься, вот как сейчас.
Интересно, попросят ли Катрин опознать тело. Впрочем, ей стоит сразу сказать, что они с мужем давно живут раздельно, тогда не придется ни рыдать, ни притворяться.
В управлении полиции Катрин сказали, что погибший почти наверняка ее муж. Его узнал один из санитаров «Скорой помощи», кроме того, в машине нашли документы, однако порядок есть порядок: Катрин обязана опознать погибшего. Опознание назначили на следующее утро.
– Нам лучше опять пообедать в номере, – решила Кора, – не стоит вчетвером показываться на публике. Кому чего заказать? Кого чем порадовать? – И она зачитала меню для обслуживания в номерах.
Тут Пу, которая усердно подшивала порванный подол нового плаща Коры, порадовала нас двумя английскими словами:
– Я ем same-same like miss Maja![49]
Ай да Катрин! Ай да училка! Научила, смотри-ка! Аплодисменты!
– Хочу лосося на пару́ с жареной картошкой и руколой, – заказала я.
Удивительно, как это Пу, прожив четыре года с мужем, хоть и с таким, во Франкфурте, не выучила ни слова по-немецки?
– Она очень способная! – похвалила Катрин свою ученицу. – Схватывает на лету. А Свен с ней почти не разговаривал, так она сказала. А этот убогий английский она выучила в каком-то тайском борделе. Ее научила держательница заведения, сутенерша, Мама-сан, как она ее называет. В Германии ее превратили в рабыню, в наложницу и домработницу. Когда муж уходил, запирал ее в доме. Никакого контакта с внешним миром. Однажды попыталась сбежать, Хильтер ее поймал и на неделю запер в подвале. Однажды она предостерегла новеньких таек, что из них хотят сделать проституток, а они взяли ее и выдали. Тогда ее и вовсе избили.
– Жаль, что она так поздно обратилась в Народный университет, – посетовала я.
Оказалось, что Свен привел Пу на курсы не для того, чтобы она выучила немецкий, а чтобы по просьбе Эрика следить за Катрин.
– Вот мразь! – Кора закипела от ярости. – Убью к чертовой матери своими руками! Уж он-то точно заслужил! История с картинами, надо думать, со смертью Эрика окончена. Сами эти гориллы за живописью не полезут. Да и что они в ней понимают, уроды!
На следующий день Катрин вскочила ни свет ни заря. На такси поехала в Институт судмедэкспертизы и по заведенному порядку опознала тело мужа.
Вернувшись, рассказала, что расплакалась сама собой и вполне убедительно. Ей задавали вопросы, отвечать было легко, даже врать не пришлось: жили врозь, Эрик каждое утро бегал, поэтому на нем спортивный костюм. Секретарша Эрика дала такие же показания.
Катрин спросили, считает ли она нужным делать вскрытие, ведь степень внутренних повреждений до конца неизвестна. Тест на алкоголь отрицательный. Чтобы ничего не упустить, исследовали «Ауди»: машина новая, ухоженная, с подушкой и прочими средствами безопасности, вряд ли авария могла произойти из-за технических неполадок.
Против вскрытия Катрин не возражала, но никакой пользы в нем не видела. Потерял ли муж сознание, был ли это сердечный приступ или он просто заснул за рулем – какая разница, теперь это уже ничего не изменит.
