Мандельштаму было ясно, что тем, кого он назовет, не поздоровится. И что же, он молчал? Он ведь не выдал своих друзей?
Он их выдал.
Вопрос: Когда был написан этот пасквиль, кому вы его читали и кому давали списки?
Ответ: Я читал его: (1) моей жене; (2) ее брату Евгению Хазину, детскому писателю; (3) моему брату Александру; (4) подруге моей жены Эмме Герштейн, работающей в ЦК профсоюза работников просвещения; (5) Борису Кузину из Зоологического музея; (6) поэту Владимиру Нарбуту; (7) молодой поэтессе Марии Петровых; (8) поэтессе Анне Ахматовой и (9) ее сыну Льву Гумилеву.
Я знаю, что Мандельштам боялся пыток. Я это знаю. Возможно, в протоколе допроса даже были лакуны. Но взгляните на него. Посмотрите, как он старается услужить следователю: “подруге моей жены Эмме Герштейн, работающей в ЦК профсоюза работников просвещения”. Мне интересна именно эта деталь. Мандельштам боялся пыток и одновременно пытался понравиться следователю.
Я вовсе не издеваюсь над Мандельштамом. Серьезно, он мне нравится. И оттого, что он мне нравится, я не хотел бы его идеализировать. Если бы меня в тюрьме на Лубянке допрашивала сталинская тайная полиция, я бы рассказал им все. Я бы тоже боялся пыток. Я думаю, что рассказал бы даже больше, чем Мандельштам. Я бы точно так же старался услужить. Как и любой другой.
Вот что такое неверность. Неверность — это эгоистическое желание услужить сразу многим.
Неверность естественна.
19
Но отчего Нана ревновала? И, главное, кого — Моше или Анджали?
Она ревновала Анджали к Моше. Она завидовала сексуальным способностям Анджали. Анджали, заметила Нана, кончила даже быстрее Моше. Нана опечалилась. Анджали была мечтой любого мальчика. И не только. Анджали была мечтой любой девочки. Анджали была милая.
— Так что тебе то есть понравилось, да? — спросила Нана у Анджали.
— Ой, так клево, — сказала озадаченная и встревоженная Анджали, — тааак здорово, я так ну не кончала черт знает сколько. Прямо так. Все звенит, ну знаешь, не только там, все тело прям зудит.
— Здорово, — сказала Нана, — и выглядело классно.
Бедняжка Нана. Она ненавидела секс. Она ненавидела дух сексуального соперничества. Она радовалась, что Моше и Анджали получили удовольствие. Она не сердилась на них. Она сердилась на секс. Она хотела, чтобы секса больше не было. Чтобы Моше просто обнял ее. А он развалился на полу с довольным видом. Анджали встала и поискала, чем вытереться. На полу у кровати лежала упаковка “клинекса”. Она чуть присела, расставив ноги, и вытерла себя от верхней части бедер и до лобковых волос. Закончив с одной салфеткой, она вытащила другую. Потом Моше залез к Нане на постель. Сухая и чистая Анджали присоединилась к ним. Они, довольно завозились.
На самом деле, доволен был только Моше. Но и он нервничал. Он нервничал, спрашивая себя, что будет дальше. Он предвидел события.
Один раз, думал он, это было только в первый раз, чтобы соблазнить. Один раз так, а потом придется просто смотреть на них снова и снова.
Моше, как вы понимаете, был не дурак. Ему нужны были основания посерьезней.
20
В августе 2000 года итальянская полиция перехватила переговоры на арабском языке между членами организации “Аль-Каеда”.
Йеменец по имени Абдул-Рахман, которого подозревали в связях с “Аль-Каедой”, сказал живущему в Италии египтянину, что он “изучает самолеты”. Потом он добавил: “Бог даст, привезу тебе иллюминатор или кусочек обшивки, когда снова свидимся”. Согласно итальянскому переводу с арабского, он продолжал: “Мы должны нанести им удар, и потом высоко держать голову. Запомни хорошенько: в аэропортах опасно”.
Уловить подобные намеки непросто.
Про Америку Абдул-Рахман сказал: “Мы смешиваемся с американцами, и они изучают Коран. Они чувствуют себя львами, чувствуют свою власть над миром, но мы окажем им эту услугу, и это будет ужас”. Еще он сказал: “В небе собрались тучи, огонь уже зажжен в той стране и ожидает лишь ветра”.
Итальянская полиция заявила в свою защиту, что подобные образы часто могут означать совершенно противоположное тому, что кажется. И я их понимаю, этих carabinieri.[8] Абдул-Рахман говорил совсем не как международный террорист. Абдул-Рахман говорил как алкоголик. Он говорил совсем как мои друзья под балдой.
Уловить намеки непросто. Позже все становится куда ясней.
8. Любовь
1
В выходные после их первого секса втроем Моше чувствовал нервное возбуждение. Он хотел знать, что будет дальше. Он хотел выяснить, какие сексуальные сюрпризы ему готовятся. Но то, что произошло потом, не было сексом, к сожалению Моше. Никаких сексуальных развлечений. И даже полное отсутствие секса.
Нана уехала отдыхать. Она уехала с Папой на десять дней.
Знаю, это не лучшее время для отступлений. Но выбор не всегда за мной. Иногда отступления неизбежны. Как, например, этот отпуск. Нана и Папа давно планировали отдых в сентябре. Помните, Нана говорила об этом на Сэвил-роу, в четвертой главе? Эта поездка была Папиным подарком Нане к защите диплома. Он забронировал два билета на самолет в Венецию. О такой поездке Нана могла только мечтать. В середине отпуска они из Венеции отправятся в паломничество в маленький городок в Румынии. Путешествие на поезде по Центральной Европе! В отличие от Папы, которому подавай Бенидорм или Торремолинос, Нана хотела культурного отдыха. Такая уж она, Нана. Я ничего не могу с этим поделать.
2
Не знаю, как вы обычно проводите отпуск. Может, вы не были нигде, кроме Миконоса. Может быть, вы весь отпуск остаетесь в небольшой арендованной квартирке с плетеным кофейным столиком и полным набором романов издательства “Миллз-энд-Бун”, каждый день занимаясь сексом с новым молодым человеком. А может, вы ездите исключительно на лыжные курорты. И отпуск вам не в радость, если вы только не катаетесь без устали на лыжах, время от времени прямо на лыжне подкрепляясь сэндвичем с тунцом.
Просто потеха, как люди относятся к отпуску. У каждого своя теория идеального отпуска. Мне бы не хотелось, чтобы ваша теория идеального отпуска повлияла на ваше отношение к поездке Наны и Папы.
Вероятно, их поездка не похожа на ваш идеальный отпуск. Неужели, можете подумать вы, эта самая Нана может кому-то нравиться? Но постойте. Не позволяйте, чтобы теория оттолкнула вас от Папы с Наной.
Суть заграничного вояжа Наны и Папы в том, что это единственная история истинной любви в моей книге. Их поездка может показаться вам безвкусной, занудной и совершенно непохожей на идеальный отпуск. Однако это любовь. Чистая, бескорыстная любовь.
