Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
— Все станет более-менее понятно после полного исследования данного преступления. Но я уже объяснял вам, мы обязаны проверить все версии.
— Все версии? Вы говорите — все версии? Да я вижу у вас пока только одну версию, которая гроша ломаного не стоит! И потом, вы уверены, что это именно преступление? Дагбаев был алкоголиком, мог не рассчитать дозу, вот и сгорел. Тем более, учитывая его возраст и то, что пил он голимый спирт. Вы лучше Ксению ищите — она в опасности! Я уверен.
— Мы и ищем.
— Вот и ищите, ети вашу мать! — в сердцах воскликнул Николай.
— Не кипятитесь, Николай, поверьте, мы делаем все, что в наших силах. Вы лучше вспомните поточнее, во сколько вчера Вам звонил Дагбаев?
— В 16–32, куда уж точнее, на автоответчике фиксируется время звонка.
— Хм, а смерть Дагбаева наступила вскорости после этого — примерно в 17–00 или чуть позже, — обхватив подбородок ладонью, задумчиво произнес следователь. — Так считает наш криминалист, но экспертиза точно покажет.
— Я свободен?
— Да-да, конечно. Я вас скоро опять вызову. Может, даже уже сегодня позвоню, это как криминалисты сработают. Я их потороплю.
Николай вернулся в барак. Там помощник следователя, прислонившись плечом к стене, опрашивал Володю, стоящего перед ним со скрещенными на груди руками. Галина, мучимая страхами и похмельем, понурив нечесаную голову, елозила на табуретке возле открытой двери комнаты напротив, ожидая своей очереди допроса. В самой комнате, чистенькой и бедно обставленной, прямо за ее спиной на такой же табуретке сидела бабулька в платочке, которую Николай вчера видел выглядывающей из окна. На ее коленях дремала рыжая кошка. Бабуся клевала носом, на кончике которого потихоньку набухала мутная капля, готовая вот-вот сорваться.
— Можно мне друга на пару слов, я уезжаю, — обратился Николай к милиционеру.
— Только ненадолго, мне еще жиличку допросить надо, — неохотно согласился лейтенант и воспользовался случаем, чтобы спокойно закурить папироску.
Друзья отошли от него на пару метров.
— Со мной уже закончили, а тебя еще долго мурыжить будут? — спросил Николай.
— Да только начали, мент только что вышел из морга, — попытался пошутить Володя, но поучилось мрачно.
— Тогда я, пожалуй, поеду, не буду тебя ждать. Сам до работы доберешься?
— Слушай, я что — маленький? — без обиды ответил Володя и отдал Николаю ключи от машины. — Что-нибудь нового насчет Ксении следак не сказал?
— Да что он скажет? Он и не может ничего сказать нового! Они Ксению во всем подозревают. И в прошлом убийстве и этом — тоже, — Николай кивнул в сторону комнатушки с покойником.
— Слушай, скажу честно — ни в ком нет больше дерьма, чем в ментах.
— Какие сами…
— Это мы-то с тобой?
Николай хотел что-то ответить, но только махнул рукой и повернулся к выходу.
— Я тебе позвоню потом, — бросил ему вслед приятель.
Однако сразу Николаю уйти не удалось, в этот момент его настигла Галина.
— А пятерку, Коля? Ты же обещал! — плаксиво заверещала она.
Ее дернул за рукав Володя и притянул к себе:
— Что ты пристала к нему, марамойка? На вот тебе!
Он достал из кошелька купюру и дал Галине.
— О-о, червонец! Нам и на двоих тут помянуть хватит. Как вас зовут, мущина? — Галина кокетливо поправила замусоленные волосы на голове. — Вы холостой?
— Слушай, лохудра, отвали, а? Не буди Муму!
Это было последнее из того, что услышал Николай из их культурной беседы — он поспешно покинул зачумленное место.
ГЛАВА 13
ПРИЗНАНИЕ НИНЕЛЬ
Домой Николай вернулся в самом мрачном расположении духа. Дом без Ксении казался ему чужим и заброшенным, чуть ли не враждебным, даже дверной замок клацнул, словно волчья пасть у горла добычи. Николай расхаживал по квартире, мучаясь бессилием сделать что-либо, что бы помогло ему в поисках жены. В конце концов, он достал альбомы с семейными фотографиями и стал рассматривать снимки их счастливой совместной жизни, пытаясь забыться в воспоминаниях. Внезапно он почувствовал себя покинутым, и его глаза застлали слезы.
Он не помнил, сколько так сидел за столом, может часа два, а, может, три — Николай не смотрел на часы — как зазвонил телефон. Николай стремглав кинулся к нему. Но, вопреки его надеждам, это оказалась не Ксения, а Мальцев:
— Слушайте, Николай, ко мне поступили кое-какие справки из Ленинграда. Там интересная история с Федотовым получается.
— Да черт с ним, с этим Федотовым, какое мне теперь до мертвяка дело? Разве это поможет найти Ксению? — разочарованно отозвался Николай.
— Ну, не знаю. Я вам расскажу, а вы сами решайте. Во всяком случае, я собираюсь вызвать на беседу сестру вашей жены — Нинель. Я уже отправил ей повестку, но если вдруг она, прежде чем получит ее, появится у вас, то подскажите ей, что я хочу с ней повидаться и как можно скорее. Может, беседа с ней что-то и прояснит. Конечно, это маловероятно, но все же. Здесь любая зацепка может пригодиться.
— И что же там такого интересного в вашей истории?
— Оказывается Федотов, будучи в плену у немцев, в шталаге-316 сидел в одном бараке вместе с неким Андреем Соловьевым. Вы догадываетесь, кто это?
— Отец Ксении? — заволновался Николай.
— Именно так!
— Да, но Ксения никогда мне не говорила, что ее отец был в плену. Я знаю лишь то, что он был танкистом на фронте.
— Возможно, она сама об этом не знала. Ведь многие родители скрывали от детей такие факты. Считалось, если был в плену, значит, предатель. А кому захочется быть дочерью предателя? К тому же разглашение такого факта сильно влияло на карьеру детей, да с ними даже сверстники дружить не хотели. Впрочем, может Ксения и знала об этом, но скрывала в силу обозначенных мною причин. А если об этом знала Ксения, то могла знать и Нинель.
— Ну, хорошо, положим, Федотов и Андрей Германович сидели в плену вместе. Но это могла быть обыкновенная случайность. Я тоже в школе много с кем сидел вместе, с той же Галиной Бачуриной, хозяйкой комнаты, где нашли мертвого Дагбаева. Вы утром ее опрашивали. Так что из этого следует? После школы я сегодня увидел ее впервые.
— А вы с кем-нибудь из школьных товарищей поддерживаете сейчас отношения?
— Ну, есть такое дело.
— Так вот, почему бы «такое дело», как вы выразились, не продолжалось между Соловьевым и Федотовым и в послевоенное время? Ведь смотрите, что интересно: сам Федотов спокойно прошел фильтрацию в органах НКВД и был выпущен на свободу, а Соловьеву дали десять лет лагерей, но он не просидел там и года — выпустили. При Сталине это было, практически, невозможно. Нужна была чья-то очень волосатая лапа, чтобы такое случилось.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
