— О, всунь в неё кулак! — потребовала ненасытная нимфоманка.
Я сжал ладонь в кулак, прямо там внутри, и начал им крутить туда-сюда, вжимаясь в ребристые стенки.
Восхитительно хлюпала слизь, заполнив всю полость и, наконец, плоть взорвалась горячим потоком, а влагалищные мышцы судорожно, до боли обжали моё запястье.
Я сумел с трудом вытащить кулак из заглотнувшей его пасти только минут через десять, когда Лариса забылась сном, с сопением дыша открытым ртом.
Как-то позже я повстречал на улице Елену. Она открыла маленький секрет. Лариса не дозвонилась по телефону ко мне после акта изнасилования и позвонила Сашке, когда я уже ушёл. Информированная о ситуации, она прискочила ко мне, а с Ленкой у нас всё «оборвалось у самой жопы».
Наутро проснулся с подавленным настроением. В трезвом виде вчерашние «праздничные» новости воспринимались, отнюдь, не возбуждающе.
Лариса чутко уловила мою мрачность.
Она спрыгнула с тахты, как обычно, голая и подскочила к компьютеру. Потом начала что-то нащёлкивать.
— Что печатаешь?
— Не мешай, потом покажу!
Я вытащил из тумбочки рядом с постелью бутылку с коньяком и приложился.
Девушка включила принтер и отобрала бутылку для себя, потом подала листок.
Это было заявление в прокуратуру об изнасиловании.
«Да надо посадить этих сволочей!» — согласился я, прочитав заявление, оно описывало события столь страдательно, что я искренне, на этот раз, пожалел несчастную и сказал:
— Подавай! А прокурору я позвоню, он знает меня.
Я позвонил суровому блюстителю порядка примерно через неделю.
— Засудить их гандонов! — потребовал я.
— А ты кто Ларисе? — спросил прокурор.
— Друг.
— Так вот, друг, я их допрашивал, они не отрицают, что полезли на девку, но говорят, что она напилась и разгуливала голой по квартире.
Что по суду светиться будем? Я её сегодня вызову для показаний.
— Ага, — ответил я и повесил трубку.
— Ты что голая шаталась перед ними? — спросил я.
— Ну и что! Я дома всегда хожу голая!
— И перед мужиками?
— Что мне теперь молчать в тряпочку? — расплакалась тут же она.
А я не знал, что и сказать.
Прокурор позвонил назавтра сам.
— Ну что разобрался со своей подругой?
— Разобрался.
— Так и есть?
— Может быть, — осторожно не возразил я.
— Вот что, Олега разжалуют и выкинут за зону, он там зачинщик, а фельдшера уволят из части.
И на этом крышка!
— Крышка, так крышка, — согласился я.
XXVIII
Какие только мысли не терзали меня!
Лариса совсем запила, а когда я сказал ей, что так не пойдёт, побила все остатки семейного хрусталя и убежала в свою квартиру.
Встретившись случайно с Людмилой, я поделился с ней, с кем же ещё?
Она запричитала:
— Изведёт она тебя! Как её хамелеоны?
— Опять сверкают всеми цветами!
— Ну, точно, вернулась Меллюзина, ты с ней не справишься!
— Но не могу я без Ларисы!
— Давай познакомлю со своей подругой? Соня.
— Кто она?
— Преподаватель в техникуме. Красивая, порядочная, только у неё Танька.
— Дочка?
— Ну да. Тебе и надо с ребёнком, чтобы почувствовать ответственность за семью.
— Не знаю.
— Надумаешь, скажешь.
Меня вызвали повесткой в кожный диспансер. Врач грубо прикрикнул:
— Снимайте штаны!
— Зачем? — искренне не понял я.
— Исследоваться будем!
— Зачем?
— Вы как мальчик. Живёте с Ларисой Никишиной?
— Это моя личная жизнь!
— Личная. Пока заразу не разносите. Между прочим, она написала заявление, что Вы заразили её гонореей.
— Знаете что?!
— Я то знаю, — стал доктор грубым вновь, а Вы вот не знаете, что под статью попали.
— Но если уж заразил кто кого, то тогда она меня!
— Не наговаривайте на девушку шестнадцати лет! Не стыдно, совратить и развратить? Она сейчас на уколах в больнице лежит, по восемь штук в день.
— Вы, доктор тоже купились на смазливую внешность, — взбеленился я.
— Вы будете снимать штаны?
Потрясённый последней новостью, я спустил джинсы, и врач глубоко залез мне катетером в головку.
Через день он позвонил мне на дом:
— Извините за грубость. Знаете, с кем она изменила Вам?
— Я скажу Вам, если обещаете не притягивать к этому делу Ларису.
— Обещаю, говорите.
Я кратко рассказал врачу историю с господами офицерами.
— Да это старые мои знакомые, — услышал я, — ладно, разберусь с ними.
— А что со мной?
— Вас судьба пощадила, триппер не успел перейти к Вам.
Я сходил к подруге в больницу, мы тоскливо постояли в коридоре.
— Не хотела рассказывать врачу про изнасилование, а с гонореей меня припёрло, мне Карина сразу всё объяснила.
— Это медсестра, с которой хотела познакомить меня?
— Да. Познакомить?
— Не надо. Не надо нам никаких контактов.
— Я понимаю. Не боишься, поцелую?
Я молча потянулся навстречу. Уходил, слёзы катились из моих глаз.
XXIX
— Здравствуйте Вадим, это Соня, — раздался в трубке мягкий грудной голос.
«Значит, всё-таки, Людмила сводит меня с ней, ну что ж, что в мире не делается, всё к лучшему».
— Здравствуйте Соня. Очень рад, что Вы позвонили.
— Знаете, мы живём в современном мире, ничего, что я первая знакомлюсь?
— Нормально, значит Вы продвинутая.
— Уже ёлку в парке поставили. Не хотите вместе посмотреть?
— Хочу. А сколько Вам лет, ничего, что у женщины спрашиваю?
— Ничего. Двадцать шесть.
— Соня, а мне сорок два. Стар, для Вас.
— Я знаю, Люда сказала. А у меня Танька. Три года.
— Отлично! Давно не катал детей на плечах.
