– Ты так считаешь? А ты не хочешь дополнить мои знания и рассказать, что ты снова начал регулярно вмазываться?
– Не нагнетай, чувак. – Макс смотрел в пол. – Это из легких. Их для расслабухи принимают.
– Я думал, ты всерьез завязал с этим дерьмом.
Картер вдруг тоже почувствовал себя усталым. Неужели Макс пошел по новому кругу?
– Я пытался завязать. Ты же знаешь: я пытался. Но от этого мне становится чуточку легче. – Макс зевнул и потер глаза. – Я… я… в общем… Со сном у меня совсем дерьмово. По правде, я сплю урывками с тех самых пор… с тех пор, как она… А это мне помогает.
У Картера сдавило грудь. Даже сейчас Макс не мог спокойно говорить о женщине, разбившей ему сердце. Такое ощущение, что он жил по инерции.
Картер слегка толкнул его плечом:
– Если хочешь поговорить о Лиз, я всегда готов тебя выслушать.
– Не надо! – почти закричал Макс, вскидывая голову и глядя на Картера пылающими глазами.
– Хорошо, не буду. Но ты должен быть честен со мной.
Картер безотрывно смотрел на него, пока Макс не кивнул.
Честность являлась главным мерилом их многолетней дружбы. Честность и доверие.
– Парень, на тебя больно смотреть, – признался Картер. – Заводишься с полоборота. Твое так называемое хобби не только очень опасно, но еще и стоит немалых денег. А дела в мастерской идут дерьмово. Пол мне говорил: заказов – раз-два и обчелся. Если ты всерьез задумал вылезти из своей ямы, я всегда могу помочь с деньгами.
– Нет, Картер, – упрямо замотал головой Макс. – Не нужно мне твоих денег. Я тебе уже говорил и могу повторить.
– Это не мои деньги, – раздраженно возразил Картер. – Это деньги Форда.
– Мне без разницы. Я их не возьму. Достаточно, что ты загремел в Артур-Килл вместо нас с Лиз… – Он даже поперхнулся ее именем. Потом кашлянул и холодно рассмеялся. – Получается, мы утопили в дерьме почти два года твоей жизни.
– О ней что-нибудь слышно? – тихо спросил Картер.
Макс редко говорил об этой женщине. Через полгода после посадки Картера Лиз бесследно исчезла из жизни Макса, даже не сказав на прощание: «Да пошел ты!»
– Ничего, – нехотя ответил Макс, снова упираясь затылком в стену. – Ни одной вонючей эсэмэски не прислала. Растворилась.
Картер сжал ему плечо. Черт бы побрал эту Лиззи Джордан! Из-за нее сукин сын Макс получил незаживающую сердечную рану и пристрастился к кокаину. И ведь знал же, что белые понюшки могут закончиться тюрьмой, а то и хуже.
– Мое предложение остается в силе. Понял? – негромко спросил Картер. – Я могу прикрывать твою задницу, но и о своей должен думать. Знаешь, как-то не хочется снова в Артур-Килл.
Досрочное освобождение было не единственной причиной, заставлявшей Картера осторожничать. Что бы там ни болтали, а он еще за год до посадки полностью завязал с торговлей наркотиками.
– Все путем, – сказал Макс, снова имитируя безразличие, под которым скрывалось множество не самых приятных эмоций. – Полный контроль. Обещаю. На будущей неделе встречаюсь с парочкой ребят. Обговорим одно миленькое дельце, которое все расставит по нужным местам. Пойдешь со мной?
– Ты что, издеваешься? – взъерепенился Картер. – Сейчас позвоню тетке из пробационной службы, которая ко мне приставлена, и спрошу, не возражает ли она. – Он хлопнул Макса по руке. – И сам будь осторожен. Слышишь?
В кармане Картера завибрировал мобильник. Отойдя от Макса, Картер запустил руку в комбинезон, вытащил телефон и сразу же улыбнулся.
Персик.
Постарайтесь больше не опаздывать.
– Училка напоминает? – понимающе хмыкнул Макс. – Слушай, чувак, когда ты перейдешь с ней к другим занятиям?
– Заткнись! – буркнул Картер.
Макс не унимался.
– А разве у тебя с ней до этого еще не дошло? – спросил он, скорчив рожу.
Картер кашлянул.
– Нет, – тихо ответил он. – Здесь не все так просто.
Он облизал губы, глядя на своего лучшего друга.
– Проще не бывает, – продолжал дразнить его Макс. – Если ты до сих пор ее не уложил, то пускаешь слюни, мечтая об этом. У тебя на физиономии написано. Ты не подумай, я тебя не упрекаю.
Картер вдруг почувствовал жуткую ревность. Он вспомнил, как Макс пялился тогда на Персика.
– Я же тебе сказал: здесь не все так просто. – Он помолчал. – Она… она Персик.
– Персик? – удивленно вылупился Макс. – Та девчонка в Бронксе? У нее еще отца… Без прикола?
– Без.
В тот вечер, убедившись, что Персику больше ничего не грозит, Картер тихо исчез с улицы. Он двинул к Максу… А куда еще он мог двинуть? Рассказал все. Адреналин продолжал бурлить в крови. В голове еще звучали выстрелы. Потом возбуждение сменилось жутким страхом, и он, не стесняясь Макса, разревелся.
– А она знает? – спросил Макс, поднимаясь на ноги. – Ты ей рассказал?
Картер почесал переносицу:
– Нет. Не время пока. Я поначалу вообще не знал, что это… она.
– С тобой все ясно, чувак. – Макс улыбнулся краешком губ. – Надо же, после стольких лет… нашел.
– Да.
Макс хлопнул его по мускулистой руке:
– А тебе повезло. Вон она какая выросла!
Картер промолчал. В прежней его жизни было именно так, как говорил Макс: встретил, возбудился, залез под юбку, уложил и… забыл. Но вести себя так с Персиком? Он что, тупой зэк, истосковавшийся по телкам? Персик заслуживала большего.
Картер проверил время. Четвертый час. Совсем скоро, через каких-нибудь сорок пять минут, он снова ее увидит. Картер быстро набрал ответ.
Я бы не посмел.
Вроде бы шутка, да только наполовину. В первый раз он немало удивился бурной реакции Персика на его опоздание. Она была готова голову ему оторвать. Может, она никуда и не спешила, но в твердости характера ей не откажешь. И упрямства в ней не меньше, чем в нем. Однако потом, после их обмена любезностями и ее падения со стремянки, урок прошел на удивление здорово.
Ну почему, когда он с ней, время летит так стремительно? Ему было легко с Персиком. Конечно, он вовсю глазел на ее бесподобные округлости, но ему нравился ее энтузиазм. Это напоминало Картеру о его собственной любви к печатному слову. Ему нравилось говорить с ней об особенностях языка разных писателей и поэтов, о выборе ими тех или иных слов и о том, почему кто-то писал с детской бесхитростностью, а кто-то делал из фраз лабиринты.
В общем, Картеру нравились их беседы. Ему нравилось говорить с ней. И дотрагиваться до нее тоже. Картер постоянно думал о ее волосах, пахнущих персиками, о шелковистой коже ее коленок. Наверное, и во всех других местах у нее такая же шелковистая кожа.
