– Ну, мужик, ты даешь! – ревел он, хлопая себя по ляжкам. – А я-то думал, у тебя кишка тонка!
– Говорю тебе, давай бумажник!
Что-то в моем голосе заставило его заткнуться. Он сказал уже нормальным голосом:
– Слушай, дубина, записка не у меня.
– Если ты не хочешь получить пулю в ногу, бросай сюда бумажник!
Мы смотрели друг на друга, и Карло понял, что я не шучу. Он ухмыльнулся, вытащил бумажник и бросил к моим ногам. Не отводя от него пистолета, я наклонился и подобрал его. В бумажнике действительно не было ничего, кроме большого количества крупных купюр.
Мира бросала на меня злобные взгляды. Карло же одобрительно заметил:
– Настырный паренек. Похож на меня. Но он у нас на крючке и так или иначе сделает то, о чем мы с ним говорили. Не так ли, приятель?
Я швырнул ему обратно бумажник.
– Видимо, так. Но не зарывайся, друг. Все немножко сложнее, чем ты воображаешь.
Я положил револьвер на столик и вышел. До самой двери меня провожал громовой хохот Карло.
На улице по-прежнему лил дождь. В аллее неподалеку я заметил зелено-белый «кадиллак», тут же был и мой старый знакомый, зеленый «рено».
Я быстро бежал, чтобы не слишком промокнуть. Усевшись в машину, я включил максимально возможную скорость и как угорелый помчался домой. Бросил «линкольн» у подъезда, промчался по лестнице и, не снимая промокшего плаща, схватился за телефонную трубку.
Я хотел связаться с Сарти из Международного агентства. Часы показывали половину одиннадцатого, но все же Сарти оказался на месте.
– «Рено», о котором я вам говорил, сейчас находится рядом с виллой Палестро, на виа Паоло Веронезе, – сообщил я с места в карьер. – Немедленно отправьте туда своих людей. Мне нужно знать, куда отправится водитель. Действуйте предельно осторожно, он может предполагать, что за ним будут следить.
Сарти ответил, что он тут же этим займется. Я слышал, как он давал кому-то указания. Когда он закончил, я спросил:
– Есть что-нибудь новое для меня?
– Думаю, завтра утром что-нибудь для вас будет, синьор.
– Но я не хочу, чтобы вы приходили ко мне, – тот факт, что Карло знал о моей встрече с Карлотти, свидетельствовал, что за моей квартирой наблюдают. Требовалась осторожность. – Встретимся в Пресс-клубе.
– Хорошо, синьор.
На этом разговор закончился. Я снял мокрый плащ, отнес его в ванную, затем вернулся в гостиную и налил себе добрую порцию виски. Уселся в кресло. Челюсть болела, и я чувствовал общую слабость. Я был по уши в дерьме, и, чтобы из него выбраться, приходилось рассчитывать только на себя самого. Никто мне не поможет.
Завтра воскресенье. В понедельник мне надо лететь в Неаполь, чтобы присутствовать на дознании. В пятницу утром я должен буду ехать в Ниццу, если не смогу доказать, что Элен убил Карло. Полный цейтнот.
Я был уверен, что убил ее он, но вот почему? Я не верил, что он мог это сделать только для того, чтобы прижать меня. Это он придумал уже после убийства, скорее всего, после того, как нашел мою записку.
Тогда почему он убил ее?
Она приносила ему деньги. Она целиком зависела от него. Торговцы наркотиками всегда держат свои жертвы мертвой хваткой. Но, может, Элен пронюхала про Карло нечто такое, что позволяло ей, в свою очередь, схватить его за глотку?
Элен была шантажисткой. Может, она была настолько безрассудна, что попыталась шантажировать Карло? Для этого она должна была разнюхать что-то уж совсем взрывоопасное. Нечто, придавшее ей уверенность, что Карло перед ней вытянется в струнку. И, естественно, этот компромат она где-то надежно припрятала перед тем, как надавить на Карло.
Тот факт, что он убил ее, означал, что либо он нашел опасные для него свидетельства и уничтожил их, либо она не успела сказать об их существовании. Могло быть так, что, как только Элен приступила к своим угрозам, он взорвался и сбросил ее со скалы.
Так что ли все было? Похоже на правду. И если я найду этот компромат, Карло у меня в руках. И где же, где этот материал может быть спрятан? Если, конечно, он вообще существует… В ее квартире? В банке? В каком-нибудь забронированном сейфе?
С квартирой дохлый номер – там Карлотти поставил охрану. Если у нее был забронированный сейф, тут я тоже немного мог сделать. А вот насчет банка можно было кое-что выяснить еще до поездки в Неаполь. Может, конечно, я зря теряю время, но мне нужно продумать каждый свой шаг. Это направление выглядело перспективным.
Я был погружен в размышления, когда примерно через полчаса зазвонил телефон. Снимая трубку, я бросил взгляд на часы. Было десять минут двенадцатого.
– Мы проследили «рено», синьор Доусон, – сказал Сарти. – Владелец – Карло Манчини. У него квартира на виа Брентини. Это над винной лавкой.
– Он сейчас там?
– Он заскакивал туда переодеться. Пять минут назад он куда-то отправился. На нем вечерний костюм.
– Хорошо. Оставайтесь на месте. Я сейчас приеду.
Я повесил трубку и снова натянул свой мокрый плащ. Чтобы добраться до виа Брентини, мне понадобилось минут двадцать. Я оставил машину на углу улицы и дальше пошел пешком, пока не наткнулся на Сарти, укрывавшегося от дождя в темном дверном проеме какого-то магазинчика. Я встал рядом.
– Он не вернулся?
– Нет.
– Я намерен немного прошмонать его хату.
Сарти состроил гримасу.
– Это противозаконно, синьор, – сказал он без особой надежды меня убедить.
– Спасибо, что предупредили. Есть идеи, как мне туда попасть?
Я глядел на винную лавку напротив. Там был боковой вход, ведущий, очевидно, в квартиру на втором этаже.
– Замок несложный, – сказал Сарти, порылся в кармане, извлек набор отмычек и вручил его мне.
– И это тоже противозаконно, – сказал я ухмыляясь.
Лицо его выражало уныние.
– Да, синьор. Паскудная у меня работенка.
Я перешел дорогу, покрутил головой, чтобы убедиться, что улица пуста, извлек фонарик и исследовал дверь. Да, замок действительно был простенький. Открыл я его с третьей попытки. Я вошел в темноту, прикрыл за собой дверь и, подсвечивая фонариком, двинулся вверх по крутым ступеням узкой лестницы. Пахло скисшим вином, застоявшимся табачным дымом и потом. Наверху было три двери.
Я открыл одну и заглянул в маленькую грязную кухню. В раковине накопилась гора грязных тарелок. Над двумя сковородами деловито жужжали мухи. На столе, на засаленной газете, лежали остатки пищи – хлеб, салями.
Пройдя по коридору, я дошел до небольшой спальни. На разобранной двуспальной кровати я заметил смятые простыни и грязную подушку. Одежда была разбросана по полу. Грязная рубашка висела на электровыключателе. Пол испещрен пятнами табачного пепла. Запах в спальне чуть меня не удушил.
