– Нет, вор, твой бог тебе сейчас не поможет. Здесь он не властен. Здесь властвую одна лишь я. И помогают мне в этом мои маленькие друзья, которым я могу доверять всецело.
– Эти монстры… Как же ты глупа, девка, если доверяешь им свою судьбу…
– Ого, да ты пытаешься оскорбить меня, воришка… Ты, который мечтал лишь о горстке камней. И прикидывал, как бы, не оставив свидетелей, избавиться от спутников… И ты называешь меня глупой…
Нет, она, Анаис, не пыталась подслушать чьи-то мысли – ей и в голову такое не могло прийти. Просто настолько она уже знала это воровское человеческое племя, каждый из которого не только стремится выкрасть сокровище, но и стать его единоличным обладателем.
Крысобой уже пожалел, что вообще открыл рот. Да, его оскорбила эта красотка, столь непринужденно восседающая на этом уродливом змее, да еще к тому же называющая его вором. Ну что бы с ней, безмозглой, стало, если бы он и впрямь взял себе горстку-другую камешков покрупнее? Она бы не обеднела, должно быть…
Анаис же читала на лице перепуганного капитана, как в открытой книге.
– Нет, я бы не обеднела, конечно. И не обеднею. Более того, я подарю тебе целую сотню камней по твоему выбору с этой поляны. И разрешу вместе с ними плыть к твоему кораблику. Если тебе удастся это… Ну что ж, считай, что удача сегодня улыбалась себе самой искренней из улыбок.
Крысобоя объял ужас. На этой поляне не было камней меньших, чем голова человека. А целая сотня камней не то что не даст ему плыть – она погребет его под собой, не подарив и возможности в последний раз взглянуть в небеса.
– Ну что же ты, вор? Соглашайся. Иначе мои друзья заставят тебя это сделать. Им-то ты не сможешь перечить.
Анаис обернулась к спутникам капитана Крысобоя.
– Вам же, глупцы, я не дарую чести выбирать свою смерть. Придя сюда, вы достаточно рассердили меня. А потому вы станете игрушками для малышей моей любимой подруги. Крохам давно пора узнать вкус человеческой крови. Иначе они вырастут годными лишь плясать под дудочку заклинателя.
Некогда бравые моряки давно уже стояли не шевелясь. Их судьба определилась в тот вечер, когда они согласились выйти в плавание к неизвестному острову в поисках невиданного богатства. И сейчас просто настал миг искупления грехов.
За спиной Повелительницы послышалось шуршание, и на поляну стали выползать чудовищно огромные змеи. Их кожа блестела не хуже самоцветов, а в глазах читалась кровожадная радость пусть от недолгого, но обладания невиданными ранее игрушками. Людишки не пытались сделать и шагу. Увы, участь их была решена.
Анаис обернулась к капитану.
– Ну что ж, вор, выбирай свою сотню камней. И вернемся к морю. Пора тебе уже поплавать.
Капитан послушно попытался выбрать самые мелкие из дарованных ему сокровищ. Повелительница же, обернувшись к Митгард, проговорила:
– Малышам игра быстро наскучит. Но нашим глупым гостям это не поможет. Надо бы проследить, чтобы утренний дождь смыл все следы их недолгой игры.
Верная подруга и помощница лишь на миг сузила глаза. Она была рада за своих крошек.
– Ну что ж ты, вор, медлишь? Час твоего избавления близок, а ты еще не выбрал самые прекрасные из самоцветов, чтобы построить… Что ты там собирался построить, плесень?
– С-с-собор, – пролепетал Крысобой. Увы, сейчас он уже не был ни бравым капитаном, ни отчаянным смельчаком. Он едва удерживался от того, чтобы с криком бежать отсюда. И вовсе не потому, что пытался собрать остатки мужества – просто бежать было некуда.
– Дети мои, соберите ему его сотню камней и проследите за тем, чтобы этот червь достиг берега. Мое слово нерушимо – если он доплывет до своего суденышка, то будет богат и свободен.
– Бл-л-лагодарю тебя, щ-щедрейшая, – едва нашел в себе силы поклониться капитан, понимая, что его казнь просто отложена и ее не избежать.
Но Анаис уже потеряла всяческий интерес к Крысобою. Теперь ее интересовала лишь судьба сбежавшего бритоголового помощника. Она вновь сделала рукой приглашающий знак. И к ее ногам опустилась птица Рухх, держа в когтях насмерть перепуганного, но совершенно невредимого боцмана по кличке Палач.
«К счастью, – тем временем думала Анаис, – здесь нет того, кто мог бы разделить со мной ложе. Ибо эти трусы мерзки и достойны лишь смерти. И даже этот бритоголовый… Нет – он ничем не лучше. Что ж, глупый Хасиб, должно быть, твое пророчество было таким же поддельным, как и твои балаганные фокусы. И мне суждена жизнь бесконечная и все более спокойная!»
– Почему же ты не смог убежать, как собирался, глупый вор? – почти ласково спросила Анаис.
– Потому, что не смог предать своих товарищей! – с вызовом ответил боцман. О, он видел, что происходит за спиной у Повелительницы, и потому преотлично понимал, что от смерти его отделяют считаные мгновения.
– Это уважаемый и даже отважный шаг, – кивнула Анаис. – И потому я дарю тебе жизнь. Мой птенчик опустит тебя на палубу твоего суденышка. И там ты будешь ждать, когда к тебе приплывет твой друг. И пусть его карманы будут отягощены сотней отборных камней – но я также даровала ему жизнь и право покинуть пределы моего острова.
Обернувшись к птице, Анаис проговорила:
– Отнеси его и оставь невредимым. Остальных же сбрось в воду – подданные моего брата, должно быть, уже заждались. Да проследи, чтобы они не тронули того болтливого вора, который будет плыть к кораблю. Пусть они вдвоем попытаются спастись. А мы посмотрим, на что хватит их духа.
Тугой порыв ветра от взмаха огромных крыльев пригнул к земле молодые деревца. Миг, и птица с помилованным боцманом исчезла в небесах.
– Ну вот и все. Надеюсь, больше никто не купит драгоценной карты и не найдет пути к нашему острову.
– Тебе было весело, Повелительница? – шепотом спросила гигантская змея.
– Я рада, что убедилась в одной древней истине – иногда пророчества сбываются. Но столь редко, что дожить до этого не в силах даже бессмертные!
Макама двадцать восьмая
Удивительное спокойствие сошло на Повелительницу после расправы с наглыми воришками. Успели стереться следы их недолгого пребывания на островке, исчез где-то в море за скалами кораблик. Анаис более было неинтересно, один остался там моряк или их все же стало двое – она примерно наказала тех, кто посмел вторгнуться в ее владения, и забыла об этом, как за тысячелетия научилась забывать и о многом другом. Но слова Хасиба, сильного духом мальчишки, давшего ей два удивительных урока – страсти и верности, – забыть ей не удавалось.
Дни превращались в недели, недели складывались в месяцы, те превращались в годы. Ничто не менялось на островке самоцветов. Не было нужды прекрасной Анаис следить за временем, как не следила она и за погодой – ибо на ее островке всегда царили зной и безветрие.
Но наступивший день неприятно поразил Повелительницу хмурым небом, сильным и холодным ветром. А срывающимся дождем он едва Анаис не оскорбил. И потому привычная долгая прогулка в компании верной Митгард закончилась, так и не начавшись.
