– Руководитель нашей компании-заказчика несколько лет прожил в Японии. Он мне сам рассказывал, и, по-моему, он в восторге от всего японского. Может, есть смысл сделать офис в японском стиле?
– Мы не пропустили твои подсказки мимо ушей, милая Олечка! – сообщила Анастасия и, словно фокусник, извлекающий из шляпы кролика, достала из папки эскизы японского пространства для работы. Она стала комментировать рисунки: – Японский стиль – это простая мебель, совокупность четкости и асимметрии, гладкие поверхности и повторяемость элементов. Японцы любят свет и простор, поэтому интерьер офиса выполнен в светлых тонах. Из материалов мы предпочли натуральный хлопок, шелк. В расположении рабочих зон принят принцип строгой иерархии. Все зоны разделены согласно структуре компании и занимаемой в ней должности. Обычные сотрудники располагаются в обширном помещении, не имеющем перегородок. Начальник отдела сидит напротив. Так положено в школьных классах. Начальник видит своих подчиненных и осуществляет полный контроль над их деятельностью.
– Итак, у нас есть три предложения для заказчика, – подытожил Поташев. – Можем договариваться о встрече. Оля, созвонись с ними!
– Алексей Максимович! У нас вопросы по проекту, – заволновались практиканты.
Своим явным желанием получить работу у Поташева в бюро, чем-то заинтересовать его они напоминали старшеклассников, а не дипломников вуза. Работать в его бюро в архитектурном мире Киева считалось большой удачей. Кроме неплохой зарплаты здесь были и не менее важные составляющие. Большое количество заказов, дружный коллектив и возможность профессионального роста – все эти факторы складывались воедино, и поэтому им хотелось, чтобы будущий шеф обратил на них свое внимание.
– Да! – вспомнил Поташев. – На всех трех эскизах нарисуйте «собачку Фаворского»! – Эти слова были обращены к Никите Беликову.
Тот кивнул и отправился работать.
Повисла благоговейная тишина. Наконец самый смелый из дипломников спросил:
– А зачем на архитектурных проектах, тем более при подготовке их для показа заказчику, рисовать собачку какого-то там Фаворского?
Все штатные сотрудники бюро заулыбались. Они знали ответ на этот вопрос.
– Дело в следующем, – объяснил Поташев. – Известный художник Фаворский, когда создавал иллюстрации к книгам, пририсовывал в уголке собачку. Когда редактор начинал возмущаться, к чему, дескать, собачка, тот с пеной у рта доказывал необходимость ее на рисунке. В конце концов здравый смысл побеждал и собачку с картинки убирали, успокоенный редактор отдавал рисунок в печать. Ну, художника и спрашивали, зачем, мол, ты эту псинку рисуешь, а он отвечал: «А если бы не было собачки, так он бы к чему-нибудь действительно важному придрался».
Анастасия решила детализировать объяснения шефа:
– Поэтому мы всегда на эскизе для заказчика пририсовываем условную «собачку». Ну, это может быть что угодно. Роль «собачки» иногда выполняет фонтан перед входом или аквариум в комнате для переговоров. Или любая другая лабуда, которая не в тын не в ворота, понимаете? Заказчик, как правило, горячо настаивает, чтоб лабуду убрали, мы нехотя соглашаемся… Зато самое важное и замечательное никто не трогает, и оно остается и воплощается.
– Кстати, рисовать «собачку», чтобы не прикасались к важному, придумал наш дорогой шеф Алексей Максимыч! – сообщила Ольга Бажан.
Все зааплодировали, Поташев приложил ладони к груди в знак скромного согласия со своим умением работать с клиентами и закрыл совещание.
Внезапно в офис к архитектору вошла его тетка – Мария Валерьяновна. Алексей удивился ее неожиданному визиту. Тем более что тетя не имела привычки являться без звонка.
– Алексейчик, угости тетю обедом в каком-нибудь тихом и уютном ресторане. – Тетя Маша сказала это без обычной своей хитренькой улыбки. Лицо ее было сосредоточено, и смотрела она на племянника внимательным взглядом проницательных глаз.
– Хорошо.
Руководитель архбюро сказал Даше – офис-менеджеру:
– Я отъеду примерно на час-полтора, телефон отключу. Все срочное переводи на Аликову.
Они поехали в ресторан «Старый рояль» на Шелковичной, это было недалеко от офиса Алексея, и сели за столик у окна. Сделали заказ: салат оливье (по просьбе дамы) и два стейка с картофельным пюре. На десерт тетя выбрала зеленый чай с круассаном, а племянник – «американо» с коньяком.
За едой говорили о всяких пустяках. Когда принесли кофе, Мария Валерьяновна обратилась к племяннику:
– Алексейчик! То, что я тебе сейчас расскажу, является государственной тайной. Поклянись здоровьем своих родителей, что никогда, никому, ни при каких обстоятельствах не расскажешь о том, что сейчас услышишь.
Эти слова заставили Поташева отодвинуть кофе и сделать большой глоток коньяка.
– Манюня! Ты меня пугаешь! Ну хорошо, клянусь! – Алексей потянулся за сигаретами и вопросительно взглянул на тетку.
– Кури! Ты же знаешь, я люблю запах твоих сигарет! «Parliament» – это тебе не «Беломор», – ответила та. Она помолчала, думая, с чего начать.
– Говори уже, я счас лопну от любопытства! – Терпение вовсе не являлось характерной чертой Алексея.
– Давай я начну с главного. Итак, вкратце: сегодня уже научились узнавать, умрет ли человек от болезней в ближайшие пять лет или нет. Это открытие почти одновременно сделали ученые на севере Европы и мой сокурсник в Киеве. Исследования, независимо друг от друга, проводились среди жителей Эстонии и Финляндии. Предсказать, кто из здоровых на сегодня людей умрет в ближайшие пять лет, ученые могут по анализу крови. Хотя от какой именно болезни он умрет, специалисты пока сказать не могут. Звучит страшновато, но такой анализ по уровню содержания четырех биомаркеров действительно разработали и представили в журнале «PLOS Medicine».
– Ни-и-ичего себе! Продолжай, Машунечка!
– Ты – архитектор, и потому у тебя половина мозга творческая, зато другая – инженерная. Чтоб ты до конца вник, озвучу цифры. Результаты «теста на смерть» получены на базе 17 тысяч изначально здоровых людей, в крови которых определяли содержание более ста химических веществ. Испытуемых, сдавших кровь, прослеживали на протяжении пяти лет. За это время от сердечно-сосудистых заболеваний, рака и других болезней умерли 684 человека. Анализ показал, что в их крови было повышенное содержание четырех биомаркеров. Понимаешь?
– Пока не очень.
– Сколько у тебя было в школе по химии?
– Четыре. Зато по физике – пять. А что?
– А то! К маркерам относятся белок альбумин, альфа-1-кислый гликопротеин, цитраты (соли лимонной кислоты) и размер частиц липопротеинов очень низкой плотности. Это я тебе так, для общего развития сообщаю.
– Ну, хорошо, сообщила. Для меня все эти слова звучат так, как если бы ты внезапно заговорила по-марсиански. Дальше что?
– Алексейчик, сейчас я снова перейду на цифры, чтоб ты своей архитектурной головой понял всю серьезность информации. Работа финских ученых стала продолжением работы исследователя Бродского, моего сокурсника. Финны первыми получили сенсационные результаты на выборке из 9842 человек, исходно здоровых, из которых 508 умерли в течение пяти лет. Сравнив уровень всех 106 веществ в их крови и в крови тех, кто остался в живых, эстонцы и выявили те самые четыре роковых биомаркера. Результаты были настолько невероятны, что финские ученые решили повторить работу и протестировали еще 7503 здоровых испытуемых. 176 из них умерли в течение пяти лет. Повышенное содержание в их крови тех же четырех биомаркеров подтвердилось. Хотя, по словам моего сокурсника, он не ожидал, что результаты подтвердятся, и был этим немало поражен.
