ГЛАВА 11
Первое, что ощутила Виолет, когда ее сын обернулся, была тошнота, точно она съела что-то несвежее. Сейчас вырвет… Латиф смотрел, как она сгибается пополам со спокойствием человека, который, завидев приближение высоченной волны, осознает, что сейчас случится непоправимое. Дети бросились бежать, и остановить их Латиф не мог. Детектив успел поймать Виолет за руку, подставил колено, чтобы не упала, и усадил на асфальт, как хотелось ей — с прижатой к коленям головой. Если он и чувствовал раздражение, то отчета себе в этом не отдавал. Виолет отнимала драгоценное время, но его пока хватало с избытком. Когда Латиф пустился в погоню, дети опережали его менее чем на квартал.
Теперь они двигались иначе, это детектив почувствовал сразу. Если минутой раньше едва держались за руки, точно стесняясь своих чувств, и брели по улице медленно, как пенсионеры, то сейчас неслись во весь опор и ни на что не отвлекались. Неслись, как вечные, не знающие покоя беглецы. Поразительно, но первой бежала девушка. «О чем она только думает?» — недоумевал Латиф. Выискав брешь в потоке транспорта, девушка буквально перелетела через Седьмую авеню, а мальчик доверчиво и послушно последовал за ней. Вывод напрашивался сам собой — очередное проявление Стокгольмского синдрома. В памяти всплыли несколько громких случаев, когда похищенные влюблялись в похитителей. Сравнение казалось чересчур романтичным, и Латиф с раздражением выбросил его из головы. «Девчонке семнадцать, — напомнил себе он, — это само по себе синдром». Латиф старался дышать ровно и активно работал руками. Основной задачей сейчас было не потерять равновесие и не поскользнуться.
Дети убежали на целый квартал вперед, к Гудзон-стрит, но Латиф убеждал себя, что отставание сокращается. Девушка держала мальчишку за левую руку или, возможно, за плечо.
— Спасибо, тебе, Господи, за маленькие милости! — вслух проговорил Латиф. Раз беглецы снова держатся за руки, то волей-неволей снизят скорость. Он впился взглядом в асфальт, активнее заработал руками и увеличил длину шагов. Рядом кто-то вскрикнул, и о себе тотчас напомнила острая боль, которая появилась еще на Седьмой авеню, как сейчас казалось, извне — из припаркованных машин, тротуара, солнечного света. Отставание заметно сократилось, потому что дети застыли на пересечении улиц, дожидаясь, когда загорится зеленый. Согнув большой палец, девушка подцепила мальчишку за воротник. Создавалось впечатление, что им совсем не хочется уходить из центра.
«Как действовать дальше, на что решиться?» — пытал себя Латиф. Он следил за собой и был в приличной форме, но последний раз участвовал в пешей погоне еще в двадцатом веке. «Когда настигаешь беглецов, они редко убегают. Большей частью они только рады вернуться!» — подумал Латиф и засмеялся. Тут же сбилось дыхание, и боль в животе снова расцвета пышным цветом. Латиф сократил отставание до пары сотен футов и держался поближе к обочине. При каждом шаге с его губ срывался стон. Сквозь тонированное лобовое стекло чьего-то «лексуса» он увидел, как ладонь девушки поглаживает шею и затылок мальчишки.
«Они уже этим занимались, — решил Латиф. — Ты только глянь на них!» Почему-то от неожиданной догадки закружилась голова.
«Колоритная пара!» — отметил Латиф, невольно восхищаясь каждым из детей и тем, как удачно они дополняют друг друга. Мальчишка был просто загляденье — это понимал даже Латиф — бледный, с тонкими чертами лица, которое, однако, никто не назвал бы женственным. В нем не чувствовалось ни капли неловкости, в его положении вполне допустимой, ни крупицы смущения, ни следа страха. Он казался красивее матери, вероятно, благодаря колоссальной самоуверенности, нет, даже самовлюбленности. Девушка явно гордилась тем, что находится рядом с ним. Наблюдая за детьми, никто бы не подумал, что этот мальчишка пытался убить эту девушку.
Тут девушка обернулась и посмотрела прямо на Латифа, а мальчишка даже не удосужился.
