Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
Словно ветром сдуло – исчезли нарочитый испуг и наигранная паника, исчезло все притворство. Там, на поляне углежогов, всё было притворством. Перед обвисшим в парализующей хватке корявых лапищ Геральтом стоял совершенно иной Сорель Дегерлунд. Сорель Дегерлунд триумфатор, преисполненный высокомерия и гордыни. Сорель Дегерлунд, щерящий зубы в злобной ухмылке. Ухмылке, заставлявшей думать о сколопендрах, что протискиваются в щель под дверью. О раскопанных могилах. О белых червях, пирующих в падали. О жирных мясных мухах, что подергивают ножками в тарелках с рассолом.
Чародей подошел ближе. В руке он держал металлический шприц с длинной иглой.
– Я провел тебя, как ребенка, там, на поляне, – процедил он. – И словно ребенок, ты оказался наивен, ведьмак Геральт из Ривии! Хотя инстинкт тебе подсказывал верно, ты меня не убил, поскольку не был уверен. Ибо ты хороший ведьмак и хороший человек. Сказать ли тебе, хороший ведьмак, кто такие хорошие люди? Это те, кому судьба поскупилась дать шанс воспользоваться преимуществами бытия плохих. Или же – иногда – те, кто таковой шанс имел, но оказался слишком глуп, чтоб им воспользоваться. Не важно, к какой группе принадлежишь ты. Дал ты себя обмануть, попал в ловушку, и я гарантирую, что не выйдешь из нее живым.
Он поднял шприц. Геральт почувствовал укол, а сразу после – жгучую боль. Боль пронизывающую, боль, что застила зрение, напружинивала все тело, боль, настолько жестокую, что он с большим трудом сумел удержаться от крика. Сердце заколотилось, словно безумное, учитывая же его обычный пульс, четырехкратно более медленный, чем пульс обычного человека, оказалось это исключительно скверно. В глазах потемнело, мир вокруг закружился, размылся и расплылся.
Его волокли, свет магических шаров танцевал по грубым стенам и потолку. Одна из стен, мимо которых они шли, вся была покрыта потеками крови и обвешена оружием, он приметил широкие искривленные скимитары, серпы, гизармы, топоры, моргенштерны. На всех следы крови. Это использовали в Тесах, Каблуках и Роговизне, отчетливо подумалось ему. Этим убивали углежогов в Соснице.
Он совершенно одеревенел, перестал что-либо ощущать, не чувствовал даже дробящей хватки державших его лапищ.
– Бууууэээх-хххррр-ееехххх-бууууээээх! Буууеех-хеех!
Не сразу понял: то, что слышит, – это радостный гогот. Тех, кто волок его, ситуация, похоже, чрезвычайно веселила.
Шагавший впереди с арбалетом горбун насвистывал.
Геральт почти терял сознание.
Его грубо усадили в кресло с высокой спинкой, и ведьмак наконец-то сумел увидеть тех, кто его сюда приволок, сокрушая подмышки лапищами.
Он помнил великанского огрокраснолюда Микиту, охранника Пираля Пратта. Эти двое слегка на него походили, могли бы, если прищуриться, сойти за близких родичей. Были такого же роста, так же смердели, так же лишены были шей, так же торчали у них, словно у секачей, из-под нижних губ клыки. Однако Микита был лыс и бородат, эти же двое бород не имели, обезьяньи рожи их покрывала черная шерсть, а макушки яйцевидных голов украшало нечто наподобие взлохмаченной пакли. Глазки были у них крохотные и раскосые, уши большие, острые и отвратительно волосатые.
Одежда их носила следы крови. А дыхание воняло так, словно много дней подряд они жрали исключительно чеснок, говно и дохлых рыб.
– Буееееех! Буеех-хеех-хеех!
– Буэ, Бэнг, хватит веселиться, за работу, оба. Паштор, выйди. Но оставайся поблизости.
Оба великана вышли, топая огромными ножищами. Названный Паштором горбун поспешил следом.
В поле зрения ведьмака появился Сорель Дегерлунд. Переодетый, вымытый, причесанный по-прежнему и женоподобный. Он придвинул стул, сел напротив, спиной к столу, заваленному книгами и гримуарами. Смотрел на ведьмака, нехорошо ухмыляясь. При этом поигрывал медальоном на золотой цепочке, накручивая ее на палец.
– Я угостил тебя, – произнес бесстрастно, – экстрактом из яда белого скорпиона. Скверно, правда? Ни рукой не шевельнуть, ни ногой, ни даже пальцем? Ни моргнуть, ни слюну сглотнуть? Но это еще ничего. Скоро начнутся неконтролируемые подергивания глазных яблок и помутнение взора. Потом почувствуешь мышечные судороги – судороги и вправду сильные, наверняка у тебя надорвутся межреберные связки. Не сумеешь совладать и со скрежетом зубовным, несколько зубов наверняка сломаешь. Начнется слюноотток и, наконец, трудности с дыханием. Если я не дам тебе антидот, погибнешь от удушья. Но не волнуйся, я дам. Ты выживешь. Пока что. У нас есть время. Но сперва мне хотелось бы насладиться немного тем, как ты синеешь.
– Я следил за тобой, – продолжил он через минутку, – тогда, в последний день июня, на аудиенции. Ты кичился перед нами своей дерзостью. Перед нами, людьми стократ лучшими, чем ты, которым ты и до щиколоток не дорос. Тебя развлекала и возбуждала, я это видел, игра с огнем. Уже тогда я решил показать тебе, что игра с огнем заканчивается ожогами, а вмешательство в дела магии и магов влечет последствия настолько же болезненные. И ты в этом вскоре убедишься.
Геральт пытался пошевелиться, и не мог. Конечности и тело оставались бессильными и бесчувственными. В пальцах рук и ног пробегали неприятные мурашки, лицо было совершенно одеревеневшим, губы – словно зашнурованные. Зрение становилось все хуже, взор его заволакивала и залепляла некая мутная слизь.
Дегерлунд закинул ногу за ногу, раскачивая медальоном. Там был знак, эмблема с голубой эмалью. Геральт все никак не мог ее разглядеть. Видел все хуже. Чародей не обманывал, помутнение взора усиливалось.
– Дело, понимаешь ли, в том, – нехотя тянул Дегерлунд, – что я планирую высоко подняться в чародейской иерархии. В намерениях и планах этих я опираюсь на Ортолана, известного тебе по визиту в Риссберг и по памятной аудиенции.
Геральту казалось, что язык распухает и заполняет всю ротовую полость. Боялся, что – не только кажется. Яд белого скорпиона смертелен. Сам он никогда не подвергался его воздействию, не знал, как тот повлияет на организм ведьмака. Потому всерьез беспокоился, изо всех сил сопротивляясь убивающему его токсину. Ситуация выглядела скверной. Спасения, похоже, ждать было неоткуда.
– Несколько лет назад, – Сорель Дегерлунд продолжал упиваться звучанием своего голоса, – я сделался ассистентом Ортолана, на должность эту меня назначил Капитул, а утвердил исследовательский коллектив Риссберга. Мне, как и моим предшественникам, следовало шпионить за Ортоланом и саботировать самые опасные из его идей. Месту своему я был обязан не столько магическому таланту, сколько красоте и обаянию. Капитул поставлял старичку именно таких ассистентов, каких тот любил.
– Ты вряд ли знаешь об этом, но во времена молодости Ортолана среди чародеев процветали мизогиния и мода на мужскую дружбу, которая слишком часто превращалась в нечто большее – и даже куда как большее. Так что молодой ученик или адепт, случалось, не имел выбора, ему приходилось выказывать старшим послушание и в этом вопросе. Кое-кому такое не слишком-то нравилось, но терпели они со смиренностью инструмента. А некоторые – и полюбили. К тем последним, как ты уж наверняка догадался, принадлежал и Ортолан. Парнишка, которому тогда вполне подходило его птичье прозвище[40], после опытов со своими прецепторами на всю долгую жизнь остался, как говорят поэты, энтузиастом и приверженцем благородной мужской приязни и возвышенных мужских любовей. Проза, как тебе известно, описывает подобные связи куда короче и досадней.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
