Его глаза потемнели, и она напряглась.
— Ты жалеешь, что мы любовники? — Его голос вибрировал на странной ноте.
— Нет, Шон, — просто ответила она. — Но, видишь ли, я никогда не думала, что у меня может быть любовник. Я никогда не могла вообразить, что буду носить дитя моего любовника. Наверное, мне нужно время, чтобы свыкнуться с этим.
Он снова гладил ее волосы, нежно ласкал ее лицо. Приподняв за подбородок, заставил взглянуть ему в глаза.
— Несмотря на то, любимая, что сейчас я знаю тебя, у меня было тяжелое время, когда я сомневался в твоей искренности. Ты не пыталась переубедить меня, Ханна. Но твое тело не могло лгать, когда мы занимались любовью, и именно любовь излучали твои прекрасные глаза, когда ты смотрела на меня. Как я мог сомневаться в тебе? — Он привлек ее к себе и осыпал поцелуями ее глаза, нос, щеки и наконец губы. — Ты доверяешь мне? — спросил он.
— Мне кажется, я никогда не переставала доверять тебе, — отозвалась она.
— Я сказал, нам нужно поговорить. И хотя наши тела великолепно обходятся без слов, порой слова необходимы, Ханна.
— А порой неуместны.
— Сейчас мне необходимы слова. Хотя, я думаю, мои сегодняшние поступки красноречивее всех слов.
— Возможно, ты прав. — Она улыбнулась, чувствуя под своими пальцами упругие завитки на его груди.
— Ты слушаешь или ты занята моим телом?
— Одно другому не помеха, — смеясь, сказала она.
— Я должен уехать, Ханна.
— Что? Уехать? — Смех прекратился.
— Успокойся, родная. Не надо смотреть так испуганно. Шон Майклз имеет обязательства перед публикой.
— Конечно, — прошептала она.
— Иногда она досадно вмешивается в частную жизнь Шона Девлина. И это один из тех случаев.
Ханна заставила себя успокоиться.
— Когда? — спросила она, боясь услышать ответ.
— Мои чемоданы в машине. Прости, ничего не поделаешь. Я должен идти.
Она кивнула, но не могла себя заставить взглянуть на него.
— Пожалуйста, любимая, — попросил он, — не делай из этого трагедию. Постарайся понять. Это всего несколько недель, и, поверь, я не хочу ехать. Я бы с удовольствием остался с тобой.
Что-то в его голосе тронуло ее. Честность, забота, нежность? Или, может быть, отголоски страсти?
— Я понимаю, — прошептала она.
— Тогда посмотри на меня и скажи мне это, — мягко приказал он.
Она послушно подняла глаза.
— Я пытаюсь понять, Шон. Но от этого мне не легче.
— Я знаю, любимая.
Он коснулся ее губ легким поцелуем. Но это был не просто поцелуй любовника. Ханне показалось, что это был залог их будущего. Но она боялась поверить в это.
— Я принес тебе подарок, — внезапно объявил он. — Я сделал копию «Песни Ханны». Когда ты будешь скучать по мне — поставь кассету, и я заполню твою пустоту, как это было в последние два года.
— Нет, тогда все было по-другому.
— Возможно, но когда ты будешь слушать ее, ты почувствуешь, что я пою для тебя. Ты будешь знать, что я есть. И ты вспомнишь ту прекрасную ночь, когда мы занимались любовью.
Прежде чем она успела ответить, он продолжил:
— В понедельник утром я заходил к твоему кузену.
— К Таннеру?
— Я попросил его основать фонд опеки для нашего ребенка. Каждый пенни от «Песни Ханны» пойдет туда.
— Мне казалось, я ясно дала понять, — нахмурилась она. — Это не обязательно.
— Я отнесся с уважением к твоему желанию и не хочу насильно вмешиваться в жизнь ребенка, — возразил он. — Но у меня должна быть гарантия, что мой сын или дочь будут обеспечены, что он или она не будут обделены Девлинами. Деньги будут, когда потребуются. Это все, что я сделал. Я не подлец, чтобы повернуться спиной к собственному ребенку. Я не из тех мужчин.
— Я так и не думала. — Она пожала плечами. — Но я не возьму ни пенни.
— Если деньги не потребуются тебе, то они целиком достанутся ребенку.
— Очень великодушно!
— Все, Ханна. Закончим с этим, — отрезал он. — Осталось еще одно…
Раздосадованная, она старалась не смотреть на него.
— Что?
— У меня двухнедельное турне в Лас-Вегас. Как раз перед Днем благодарения. Мне было бы приятно, если бы ты присоединилась ко мне.
— Это исключено, — она отрицательно покачала головой, — я не могу…
— Что ты не можешь, — поправил он, — так это так поспешно принимать решение. Я хочу, чтобы ты приехала ко мне, Ханна. Я прошу тебя об этом.
— Я не могу. Это семейный праздник. Я должна быть рядом с моей семьей и моими дочерьми.
— До праздника, дорогая. Освободи для меня несколько дней перед праздником. Я вернусь к Дню благодарения, мы прилетим назад вместе.
Она покачала головой.
— Нет, Шон. Я не могу поехать. Как я это объясню? — Она с вызовом взглянула на него. — Что, например, я должна сказать своим родителям? Что я еду в Лас-Вегас спать с Шоном Майклзом?
Она увидела, как в его серых глазах полыхнула злость.
— Прости, Шон. Я не способна сделать то, что ты просишь.
— Все, что я прошу… — начал он голосом низким, дрожащим от раздражения, — чтобы ты приехала ко мне в Лас-Вегас. Скажи своим родителям, что едешь… с другом. Ты не должна лгать, но и не должна посвящать их в детали. Ты взрослая женщина. — Он сжал ее плечи. — А насчет моего желания спать с тобой… Ты не должна воспринимать это как унижение. Наши отношения не ограничиваются постелью. Я думаю, мы можем себе позволить побыть вдвоем не только тогда, когда девочки спят? Мы заслужили большее… Ты не согласна?
— Может быть. — Тряхнув головой, она отбросила прядку со лба.
— Подумай об этом. — Он провел кончиками пальцев по ее шее, затем коснулся пальцем ее губ. — Я хочу быть с тобой, Ханна. Разве ты не хочешь того же?
— Ты знаешь, что хочу. — Его палец снова прошелся по ее губам, лаская, возбуждая. — Но…
— Подумай об этом не откладывая. Я закажу апартаменты в «Цезаре». Если иначе нельзя, ты можешь взять с собой девочек.
— Но тогда они украдут у нас время, — напомнила она ему.
— Не придирайся к словам! Учти, Ханна, я отчаянный мужчина. И все равно заполучу тебя.
— Я должна подумать, — сказала она уклончиво.
— Хорошенько подумать, — добавил он, прикоснувшись к ней теплыми, требовательными губами.
— М-м-м, — пробормотала она в ответ.
— Я обо всем позабочусь. Ты только должна сложить вещи и решить насчет девочек.
