В сумраке он не мог разглядеть выражения ее лица. Линор молчала, кусая губы. Потом негромко сказала:
— Хорошо. Я тебя прощаю. Поднимайся и ступай в дом, а мне пора идти.
— Ты не поняла, — горячо продолжал Аллан, не в силах так просто ее отпустить. Ему казалось, выйди она за ворота дома — и сердце его разорвется. — Я умоляю тебя остаться. Я люблю тебя, Линор, я не могу жить без тебя. Я готов лишиться всех моих денег до последнего пенни, лишь бы ты была со мной. Все это — ничто по сравнению с любовью. Ты меня научила понимать это… Я только надеюсь, что прозрел не слишком поздно.
— Слишком поздно, — эхом отозвалась Линор, и голос ее звучал глуховато. — Сколько я ждала от тебя этих слов! И вот ты сказал мне их, Аллан, но, прости, я не верю тебе.
— Неужели ничего нельзя исправить? — в отчаянии воскликнул он и схватил ее за руку — так утопающий хватается за соломинку. И самое странное, что от этого прикосновения по всему телу Линор пробежал знакомый жар. — Дай мне шанс, прошу тебя! Ради нашего сына!
— Сына? — растерянно переспросила молодая женщина, не отнимая руки. — Но откуда ты знаешь, что родится именно сын?
— Просто я почему-то уверен в этом. Мне сегодня снился сон. Там была ты, я и наш малыш… Мы были все вместе, втроем. И это был сын, а не дочка.
— Как странно. — Голос Линор слегка дрожал. — Неужели это вещий сон? Дело в том, что мне тоже снился наш ребенок — мальчик.
Вдруг она, вздрогнув, опустилась рядом с ним на корточки.
— Боже мой, что у тебя с рукой? Она вся в крови…
— Где? Ах, это… — Аллан в темноте разглядел, что и впрямь разбил руку до крови. — Пустяки. Я ударил кулаком о стену и, наверное, поранился.
— Сумасшедший, — прошептала Линор, стискивая его руку.
И он не сдержался. Давняя жажда, мучившая его столько дней, наконец перелилась через край, и он, повернув молодую женщину за плечи, впился ей в губы жадным поцелуем. Она уперлась ладонями ему в грудь, будто пытаясь освободиться, но в следующий миг уже ответила на поцелуй с тихим стоном наслаждения, и они оба едва не упали на дорожку.
Оторваться друг от друга Линор и Аллан смогли только через несколько минут. Тяжело дыша, она провела дрожащей рукой по лбу, словно желая избавиться от наваждения.
— Неужели это может быть правдой? Неужели ты и в самом деле… Получается, мы все это время любили друг друга, но гордость мешала нам признать это?
Аллан хотел было ответить, но тут она тихонько вскрикнула и засмеялась.
— Что с тобой, любимая?
— Наследничек… Он так сильно шевельнулся, как будто попытался нам что-то сказать.
Аллан положил ей на живот свою ласковую ладонь и тоже улыбнулся. Ребенок в самом деле ощутимо толкался изнутри, будто желая принять участие в семейном разговоре.
— Спокойно, малыш. Теперь все будет хорошо. Если твоя мама согласится, мы назовем тебя Кевином. Ведь это его волшебный кубик свел нас вместе.
— Да, — горячо поддержала Линор. — Кевином, в честь крестного отца. Никто не сделал больше для того, чтобы мы были вместе.
— Нужно потребовать у него оправить тот самый кубик в золото и подарить его нам на свадьбу. Правда же, это будет прекрасный подарок в духе Кевина?
Аллан вспомнил кое о чем и снова взял Линор за руку.
— У меня есть одна твоя вещь. Это ничего, что я делаю тебе предложение, стоя на коленях в пыли у ворот?
— Ничего, — счастливо шепнула молодая женщина, и кольцо с бриллиантом скользнуло ей на палец. — Знаешь ли ты еще хоть одну пару, которая праздновала бы свою свадьбу дважды?
Аллан поднялся на ноги. Светлые волосы его золотил свет фонаря. Он казался ей принцем из детских грез… Да что там, он и был этим принцем, принцем с перепачканными песком брюками и с разбитой до крови рукой.
Аллан протянул ей руку, чтобы помочь подняться.
— Вставайте, моя леди. Вставайте, миссис Форестер. Пойдем… Нам пора домой.
