Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
Так играли до полуночи, в результате чего наша героиня выиграла три тысячи рублей.
– Пора закругляться, а то вы нас, Анфис Григорьна, всех тут без штанов оставите, – испугался Коловратов, но боялся он, конечно же, не материальных расходов – просто очень уж он не любил проигрывать.
Распекаева торжественно вернула долг господину мэру, после чего гости медленно, ведя между собой неторопливый разговор, поплыли к выходу. В холле среди хрустальных пошлых, переливающихся всеми цветами радуги бра металась взад-вперёд прокурорша, с выпученными, ненормальными глазами.
– Катерин Андреевна! Что это с вами, мать моя?! – удивлённо глядя на Арашкову, всплеснула руками градоначальница.
– Это не я! Это всё кора крушины из аптеки нашего всеми уважаемого Антона Петровича Косточкина! К вашему сведению, он плут!
– Да что вы такое говорите! Вы ответите за подобные оскорбления! – горячо заступилась за супруга Агнесса Даниловна, в то время как её муж, прижавшись к стене, желал теперь только одного – исчезнуть за этой стеной навсегда.
– Я бы больше сказала, да стыдно! – выпалила порядком похудевшая Катерина Андреевна и, подойдя к Коловратовой, возбуждённо зашептала ей на ухо – уши и щёки её с каждой секундой всё больше и больше заливались краской стыда, а Анфиса, стоявшая как раз рядом с градоначальницей, сумела расслышать следующие слова, вылетавшие из уст госпожи Арашковой: «Выпила... Пришла... Думала... А получилось... Вы уж, извините, но это всё Косточкин! Это он во всём виноват! Я там... Одним словом... Короче говоря... весь толчок... теперь отмывать придётся».
– Где ты была, Катенька?! – прокурор, разгребая гостей, подобно волнам морским, продирался к жертве диет и похудания.
– Идём домой! Не здесь же я тебе буду рассказывать о тех муках, которые мне пришлось пережить! – воскликнула Катенька и потащила мужа в гардероб.
– Анфис Григорьна, позвольте нам с супругой подвезти вас до отеля! – своим тягучим, приторным голосом предложил Коноклячкин.
– Ну уж нет! – возмутился Пётр Миронович Долгополов. – Позвольте вам не позволить! Мы её подвезём с превеликим удовольствием!
– Вот именно! – с жаром поддержала его Аглая Швабрина. – С какой это стати вы подвезёте нашу очаровательную Анфису Григорьевну?!
– Что стоишь как тюфяк! – разозлилась Ирина Викторовна Тютюркина и ткнула даже указательным пальцем мужа меж рёбер.
– Мы подвезём! – отозвался заведующий игорным бизнесом города N, в отместку ущипнув исподтишка супругу довольно больно за мягкое место.
– Ох! Мне так приятно, право же, что вы все меня так быстро полюбили! Но, поймите правильно – вы ставите меня в щекотливое, неловкое положение! – рассыпалась Анфиса. – Не могу же я разделиться на четыре части, чтобы всем вам сделать приятное!
– Давайте бросим жребий! – предложил Долгополов.
– Гениально! – воскликнули в один голос все присутствующие, и Пётр Миронович уж повернулся было спиной к толпе, дабы разломать одну спичку из трёх, как в этот момент в холл ворвался Аркадий, который, похоже, только и ждал всё это время на улице, когда закончится банкет (даже Анфисину шубу предусмотрительно держал наготове) и слишком уж как-то возбуждённо крикнул:
– И ничегошеньки подобного! Я обещал Анфис Григорьевне её до нашего хотеля на руках дотащить и дотащу! – произнёс он эти слова таким тоном, каким обычно выкрикивают «Нате! Стреляйте в мою грудь!», после чего обычно рвут на этой самой груди рубаху. И к всеобщему удивлению (никто даже понять ничего не успел), водитель градоначальника, укутав нашу героиню в шубу, подхватил её на руки и пустился наутёк по пустынным, освещённым полной луной улицам города N.
– Пусти, пусти! Поставь меня на землю! Идиот несчастный! – сопротивлялась Распекаева, болтая ногами что было сил.
– Ни за что! – задыхаясь, отвечал Аркадий. – Я дал вам слово и сдержу его, потому что я настоящий жентльмен! – он остановился на минуту, чтоб дух перевести, и выдал вдруг совершенно неожиданно. – Я, Анфис Григорьевна, как вас увидел, сразу голову потерял, а сердце моё куда-то вниз падать стало! Короче говоря, я влюбился в вас, милая Анфиса, до беспамятства.
– Да в своём ли ты уме, голубчик?! У тебя ж супруга дома с детьми сидит! – и Распекаева с невероятной быстротой прокрутив в мозгу, что могло бы получиться, брось он свою жену и детей и, поняв, что ничего хорошего из этого получиться не может: «Развод, дележка имущества, алименты... Не успеет. Нет, пожалуй, этот вариант не подойдёт даже в самой безвыходной ситуации», – подумала она и потребовала самым что ни на есть серьёзным тоном: – Поставь меня на землю!
– Да уж мы скоро на месте будем! Что вы капризничаете-то, как ребёнок? Плохо, что ли, вам? Поди, не своими ногами снег месите! Куда ж вас опускать-то в туфлях! Ещё простудитесь, – своё опасение Аркадий высказал нежно-трепетным голосом, затем склонился над Анфисиным лицом и... подарил ей такой долгий поцелуй, что героиня наша чуть было не задохнулась.
– Подлец! – отплёвываясь и жадно глотая воздух, крикнула она на всю безлюдную улицу города N, освещённую полной луной. – Да пусти ты меня, наконец!
Распекаева вырвалась из цепких объятий водителя мэра и кинулась к отелю, плюнув на снег под десятиметровыми шпильками настоящих (а не купленных на самом дешёвом московском рынке) австрийских туфель.
– Только не надо говорить, что вам, Анфис Григорьевна, был неприятен мой поцелуй! – кричал ей вдогонку Аркадий. – Я, между прочим, лучше всех в нашем городе целуюсь!
– Кретин! – крикнула Распекаева и, крепко выругавшись, мгновенно утешилась тем, что метрах в двадцати узрела ставшую уже родной и милой сердцу вывеску «Отель. Энские чертоги», призывно горящую сине-красными огнями.
Оказалось, что дом мэра находится не так далеко от гостиницы, и Аркадий, когда вёз Анфису на банкет, видимо, полчаса колесил по городу из-за скверных нерасчищенных дорог.
Героиня наша стремглав подлетела к крыльцу, напрочь забыв о прогнившей второй ступеньке, которая служила Кларе Тихоновне вместо колокольчика, издавая на всю округу полный отчаяния стон. Анфиса бойко наступила на неё: раздалось душераздирающее стенание – десятисантиметровая шпилька Анфисиных австрийских туфель оказалась в плену сырой полуистлевшей древесины.
– Тьфу! Чёрт бы их всех побрал, этих энцев, их поганый город, где нет ни одного свободного мужика, эту замшелую гостиницу с развалившимся крыльцом и мою полоумную тётку! – злилась Распекаева, пытаясь выдернуть каблук из западни, но кончилось это весьма и весьма плачевно – десятисантиметровая шпилька баснословно дорогих туфель оторвалась с корнем и так и осталась в проклятой второй ступеньке. И сколько она будет там торчать, одному Богу известно. Может, Анфисиной шпильке уготовано увидеть расцвет города, когда, наконец, все дороги будут приведены в порядок, а с наступлением зимы – регулярно расчищаться, когда отреставрируют знаменательную кирпичную стену, что чудом уцелела от крепости, возведённой основателями города с целью отражения натиска польской интервенции, когда заштукатурят выбоины, оставшиеся после осады той самой крепости подлыми шляхтичами в 1613 году, когда, быть может, отель снова переименуют в гостиницу – это название русскому уху всё же значительно ближе и милее, когда... Но стоп, стоп! Эдак автора снова занесёт неизвестно куда – одно очевидно, что очень далеко от нашей героини и её компаньонки Люси, которая в данный момент отражала, подобно храбрым предкам современных энцев натиск поляков, вторжения крепко пьяного начальника ГАИ.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
