И хотя родители дали ей понять, что не согласны с ее решением, они не стали спорить с ней.
Стук в дверь вернул ее в настоящее, она с волнением ждала, когда откроется дверь, и расслабилась только тогда, когда увидела тетю Агату в бархате и жемчугах.
— Гадкая девочка, — поприветствовала она Джейн, — стоило мне уехать из Лондона, тебя сбивает машина!
Следующую четверть часа она засыпала Джейн вопросами обо всем, что произошло с момента их приезда из Парижа.
— Я не думаю, что Николас лгал, когда признавался тебе в любви, — прокомментировала тетя Агата, когда Джейн закончила свой рассказ. — В конце концов, он ведь тогда еще не знал о ребенке, поэтому у него не было причин притворяться.
— Я не знаю, — устало сказала Джейн.
— Тогда почему бы не увидеться с ним и не попросить его самого все объяснить?
— Потому что я не поверю ему. Если бы вы видели его и Кэрол… как они целовались…
— И все-таки я думаю, ты должна дать Николасу шанс поговорить с тобой.
— Вы не видели их в тот момент, — упрямо повторила Джейн.
— Николас сможет это объяснить. — Старая леди была не менее настойчива.
— Я уверена, что он сможет все объяснить, особенно теперь, когда чувствует себя виноватым из-за ребенка.
— Но он сказал, что любит тебя до того, как узнал о ребенке. Ты не можешь вбить себе это в голову? Наверняка все это подстроила сама Кэрол, а ему это было вовсе не нужно!
— Ему не нужно было приводить ее в дом.
— Он не хотел, чтобы кто-нибудь увидел их вместе, а собственный дом показался ему самым безопасным местом. Николас любит тебя, не сомневайся, детка.
Та убежденность, с которой говорила тетя Агата, не давала возможности для спора; хотя родители Джейн говорили ей тоже самое, но тетя знала Николаса лучше, поэтому ее слова прозвучали более убедительно.
Словно чувствуя нерешительность Джейн, миссис Кэрью усилила натиск:
— Позволь мне сказать Николасу, что ты хочешь его видеть. Ты ничего не потеряешь, а приобрести можешь все.
— Ну хорошо, — вздохнула Джейн, — я сделаю, как вы хотите.
— Мне было бы приятнее думать, что ты этого хочешь, — сказала миссис Кэрью, фыркнув, как она обычно делала, когда эмоции переполняли ее. — Я не буду больше тебя утомлять. Ты выглядишь усталой, тебе надо отдохнуть перед визитом Николаса.
— Он что, сейчас здесь? — быстро спросила Джейн.
— Нет. Он в офисе, ждет моего звонка.
Джейн привстала и прижалась к старой леди.
— Должно быть, вы моя добрая фея, — прошептала она.
Не успела тетя Агата что-либо ответить, как открылась дверь и в палату ворвалась медсестра.
— Нужно померить температуру перед ужином, — объявила она.
Тетя Агата состроила гримасу спине медсестры, и с прощальным «Не забудь подкрасить губы» она вышла, оставив Джейн наедине с жизнерадостной накрахмаленной медсестрой.
От волнения Джейн даже не притронулась к ужину. Она была рада, когда поднос наконец унесли и она могла откинуться на подушки и попытаться успокоиться. Она с трепетом прислушивалась к больничным звукам — звон тарелок, редкие шаги в коридоре и шепот голосов, когда в коридоре встречались две медсестры. Вдруг дверь открылась, и Джейн в испуге вскочила, ее сердце яростно забилось, когда она узнала вошедшую.
— Ты! — выдохнула она.
— Да, я. — Кэрол прикрыла дверь и подошла ближе. — Я не уведомила тебя о своем приходе, так как знала, что ты не захочешь меня видеть, а я должна была увидеться с тобой. Я не могу успокоиться, пока не узнаю, как ты себя чувствуешь.
— Вполне нормально, спасибо, — ледяным тоном ответила Джейн, — так что теперь можешь идти.
— Ты так же груба, как и всегда. — Кэрол присела на стул рядом с кроватью. — Я знаю, что ты не любишь меня, но все же мы можем вести себя как цивилизованные люди. Я узнала от Николаса, что ты не хочешь его видеть.
— Все изменилось.
— Я знаю.
Джейн была удивлена:
— Откуда?
— Потому что я была с Николасом, когда позвонила его тетя и попросила его прийти сегодня вечером. — Кэрол наклонилась к Джейн ближе. — Николас отказывался видеться со мной после этого происшествия, и только сегодня днем, когда я вторглась в его офис, я узнала, что он не виделся и с тобой тоже.
— Зачем ты мне это рассказываешь?
— Потому что у меня такое же право бороться за свое счастье, как и у тебя. Это был очень ловкий трюк, Джейн, — забеременеть от него, но теперь все кончено, и ты не можешь больше использовать это, чтобы удержать его.
— Я никогда и не пыталась! — От гнева сердце Джейн гулко забилось. — Неужели ты думаешь, что, если бы я хотела воспользоваться его чувством вины, я бы не допускала его к себе до сегодняшнего дня?
— Как раз этого я и не могу понять, — покачала головой Кэрол. — Почему ты изменила свое решение?
— Потому что он любит меня, — ответила Джейн; слова словно сами вырвались из нее. — Он меня любит, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы помешать этому.
— С чего ты взяла, что он тебя любит? — Кэрол понизила голос почти до шепота. — Он сказал это, думая, что ты беременна, но теперь все изменилось.
— Николас сам пытается увидеть меня каждый день. Он умоляет меня позволить ему прийти сюда. Умоляет, ты слышишь?
— Потому что чувствует себя виноватым, — возразила Кэрол, — а не потому, что любит тебя. Он чувствует себя виноватым потому, что ты носила его ребенка, и он виноват в том, что ты его потеряла.
— Ты лжешь! — Джейн судорожно комкала покрывало. — Он сказал, что любит меня, до того, как узнал о ребенке.
— Неужели? — выдавила Кэрол. — Ты так уверена в этом?
— Конечно уверена.
— Подумай получше, Джейн. — Кэрол опять стояла над кроватью, гнева на ее лице уже не было, оно вдруг наполнилось неожиданным состраданием. — Николас почти рассказал мне, что случилось в ту ночь, но тут позвонила его тетя, чтобы сообщить, что ты согласилась увидеться с ним. Вот почему я приехала сюда — чтобы попытаться предостеречь тебя от еще одной ошибки. — Хриплый голос зазвучал еще ниже. — Ники знал о ребенке, поэтому он и признался тебе в любви.
— Это неправда. Он сказал это до того, как я рассказала о ребенке.
— Нет. Постарайся вспомнить… постарайся. — Кэрол нагнулась еще ниже. — Во время вашего спора ты упала в обморок. Именно тогда, перед тем как упасть в обморок, ты сказала, что ждешь ребенка.
Наступило долгое молчание.
— Я не говорила, — прошептала Джейн. — Я не могла сказать.
— Ты сказала.
— Нет!
