И вдруг то, что он считал ее позором, стало его стыдом. Какой же он бесчувственный негодяй! И глупый. Потому что он не хочет понять, зачем она обнажила свое тело и обнажает перед ним свою душу…
— Чего ты хочешь? — спросил он.
— Я хочу быть с тобой сегодня. Хочу, чтобы ты исправил зло, причиненное мне. Хочу поверить, что быть с мужчиной — не значит испытывать боль и унижение.
Никогда прежде Грегори не переживал чужую боль как свою. И такого смятения в мыслях и чувствах — тоже. Он всегда знал, чего хочет от жизни, и добивался этого разными способами. И никогда рядом не было человека, который полагался бы на него, ждал бы от него искренности и понимания. Привычная ложь между ними вдруг стала неуместной. Он должен быть честен с этой девушкой.
— Я не думаю, что смогу помочь. Ты не сможешь забыть, что Вега сделал с тобой.
— И ты тоже. Ты больше не хочешь меня. — Голос ее задрожал от слез.
Виолетта смотрела в глаза Грегори, словно надеясь прочесть в его душе, что это не так… Но Грегори, устав от сумятицы чувств, уже и сам ничего не понимал. Только вдруг осознал, что ее нагота по-прежнему беспокоит его. Вспышки молнии освещали прекрасное тело. Он впервые видел такую красоту. Блеск небесного огня отразился в слезинке, скатившейся по ее щеке. Грегори притянул Виолетту к себе, и кожа ее оказалась холодной, как мрамор. Он схватил одеяло и торопливо укутал в него Виолетту.
Потом губами осторожно осушил ее слезы, и вдруг ее губы оказались рядом. Его тело жило самостоятельной жизнью и совершенно не интересовалось неистовством чувств и мыслей, терзавших его сердце.
— Забудь, кто я… Подари мне эту ночь.
Сможет ли он забыть? И, что более важно, сможет ли он заставить забыть ее? Ее тело искушало — такое женственное, такое прекрасное и такое желанное… И она тоже понимает, что это только на одну ночь, и не просит большего.
При свете молнии он увидел решимость в ее глазах. И слезы.
— Да, — ответила она.
Глава 15
Виолетта хотела этого. Теперь, когда она вновь увидела Вегу, она поняла это особенно четко. Возможно, Грегори прав: нельзя стереть память человека или исправить причиненное зло. Но с ней рядом мужчина, который рисковал ради нее жизнью. И он ей небезразличен. Он не может любить ее — так пусть просто будет с ней сегодня. Возможно, смерть не так уж далека, а потому она хочет испытать удовольствие, о котором только слышала. И которое подарит ей Грегори.
Грегори поцеловал ее очень нежно. Затем, отстранившись, избавился от остатков промокшей одежды и лег рядом с ней. Небо над ними то и дело озарялось вспышками молний, гремел гром, и дождь барабанил по непрочной крыше их убежища. Но Виолетта боялась не грозы. Почувствовав, как напряглось ее тело, Грегори посмотрел на нее и прошептал:
— Не бойся меня, Виолетта. Я не сделаю тебе больно. Я хочу доставить тебе наслаждение. Все, что я буду делать, я буду делать ради тебя.
— Я доверяю тебе, — ответила она. Глупо было сомневаться в нем сейчас, если она доверила ему свою жизнь.
Кажется, ее слова напугали Грегори — она поняла это по его изменившемуся лицу. Он подумал о завтрашнем дне — дне, когда они расстанутся навсегда. Виолетта испугалась, что он опять оттолкнет ее. Она уже смирилась с тем, что завтра потеряет Грегори. Но терять сегодняшнюю ночь она не хотела.
— Прикоснись ко мне, — попросила она. — Мне нравятся твои руки… и у тебя такая горячая кожа и губы…
Он прервал ее, приникнув к ее губам. Но поцелуй был другим — более решительным и более интимным. Грегори больше не сдерживался — должно быть, потому, что ее девственность теперь его не пугала. А может, потому, что он поверил в искренность ее желания. Его язык дразнил и требовал ответа. Виолетта ответила на поцелуй, исторгнув стон из его груди. Он ласкал ее напрягшиеся соски, и тело Виолетты дрожало от наслаждения…
Она запустила пальцы в его густые волосы, перебирая влажные от дождя пряди. Вскоре, не в силах терпеть эту сладкую муку, изнемогая от желания, она заставила его вновь поцеловать ее. Поцелуи его стали более глубокими и требовательными, порождая и в ней чувство нетерпения. Руки Грегори скользили по ее обнаженному телу. Иногда она напрягалась от страха, если пальцы его касались слишком укромных уголков. Но опасения ее быстро таяли — он ни разу не причинил ей боль, не сделал ни одного грубого движения. Наоборот, его ласкающие прикосновения вызывали отклик внутри ее тела, и Виолетта заново училась чувствовать — столь новы и неизведанны были ощущения.
В какой-то момент она почувствовала его возбужденную плоть совсем рядом, но, пока он продолжал ласкать ее, страх не мог пробиться на поверхность. Грегори оторвался от ее губ, чтобы покрыть поцелуями шею и нежно покусать мочку уха. С губ ее слетали стоны наслаждения. А внутри росло странное напряжение, которое требовало выхода.
Тело ее выгнулось дугой, прижимаясь к лежащему рядом мужчине, жаждая неизведанного. Мышцы живота напряглись. И вдруг внутри как будто обрушилась радужная волна, и с губ ее сорвался крик, а ногти впились в его плечи. Немного придя в себя, Виолетта услышала, как он ласково шепчет ее имя, целует и прижимает к себе ее дрожащее от бурной разрядки тело.
Затем Грегори приподнялся и лег сверху, раздвинув ее колени. И отступивший было ужас затопил мозг. Мужчина, нависающий над ней своим тяжелым телом, раздвигает ей ноги. Виолетта знала, что будет дальше — боль, боль от грубого, нежеланного проникновения. К ней снова вернулось чувство унижения и беспомощности. Ей вдруг показалось, что она вдыхает гнилой запах Веги, и крик забился в ее горле. В ушах звучали его насмешки. Он говорил, что уверен — ей нравится быть с ним, нравится все, что он делает.
«Ты моя, — слышала она его шепот, — и всегда будешь моей».
И она закричала и попыталась вцепиться ему в лицо, разодрать ногтями ненавистные черты. Сильные руки сжали ее кисти.
— Нет! Не надо! Я не хочу! Нет! — Она крепко зажмурила глаза, и все ее тело разрывалось от крика.
— Виолетта! Посмотри на меня!
Голос не принадлежал Веге, но она все равно боялась открыть глаза. Вдруг при вспышке молнии она увидит его — дьявола, который уже занес руку, чтобы опять избить ее за непокорность…
— Не бей меня, пожалуйста, — заплакала она. Руки ее мгновенно стали свободными, а тело, прижимавшее ее к земле, исчезло.
— Виолетта, открой глаза. Я не Вега и не сделаю тебе больно.
Она свернулась клубочком, как делала всегда, после того как Вега отпускал ее, и лежала, дрожа и всхлипывая. Рука Грегори ласково коснулась ее волос.
— Мне так жаль… Будь он проклят за то, что сделал с тобой!
Виолетта грызла костяшки пальцев, стараясь подавить рыдания. Вега никогда-никогда не позволит другому мужчине стереть память о его издевательствах. Она была наивна, решив, что готова отдаться другому мужчине. И вот теперь она ненавидела не только его, но и себя тоже — за то, что страх и ненависть взяли над ней верх.
