Книга Две стороны луны - Жаклин Митчард

Так и не переодевшись, Мэллори заснула, подложив письмо от Купера под щеку, а ожерелье крепко сжимая в руке. Она с головой окунулась в колодец сна. Когда прозвенел будильник, у Мэлли не хватило сил подняться с постели. Все тело терзала тупая боль. Ныли руки и ноги. Болела голова. Когда она подумала о том, какая паника начнется, как все только и будут обсуждать причины, побудившие Эден Кардинал бросить школу незадолго до конца учебного года, ей захотелось уснуть вечным сном. Во второй раз за два года ей захотелось, чтобы бабушка Гвенни позвонила ей и все сама за нее решила.

Заснув, она проспала еще девять часов. Когда Мэллори наконец-то проснулась, то отпечаток, оставленный «ловцом снов» на ее щеке, чесался не хуже шрама, оставшегося после пожара на руке ее сестры. На свет

В субботу все тело по-прежнему болело. Она чувствовала себя маленькой бумажной копией прежней Мэллори.

Она осторожно умылась, легкими круговыми движениями массируя щеки. Закончив умываться, Мэлли внимательно осмотрела свое лицо в зеркале и осталась довольна. Никаких ссадин видно не было. Девочка нанесла вазелин на веки. А потом… Больше она не знала, чем еще себе помочь. День, проведенный на холоде, сделал ее кожу обветренной и шероховатой на ощупь. Казалось, если она улыбнется, кожа треснет, разорвется на тысячу маленьких, не больше квадратного дюйма лоскутков. Мэллори порылась в выдвижных ящиках, заставленных почти идентичными баночками с косметикой Мередит. Солнцезащитный крем «СПФ-15». Она много слышала о его достоинствах. Не нужно, чтобы на лице была видна картина всех ее грехов, надежд и неудач. Пусть на нем станут незаметны даже те дни, которые она провела в «лагере», лежа на спине в воде ручья. Мэллори натянула на себя слаксы и, сама не зная почему, короткую черную юбку, потом красно-серый свитер и блузку, которые она купила вместе с Эден. Волосы она стянула сзади заколкой, а на губы нанесла блеск. Мэлли принарядилась, вот только идти ей некуда. Было довольно облачно, но девочка все равно наложила на кожу солнцезащитный крем. «Ловца снов» она повесила на шею на длинной серебряной цепочке. Гранат алел каплей крови. Когда Мэллори вышла за почтой, то наткнулась на Дрю. — Что случилось, Бринн? Ты пытаешься выдать себя за сестру? — Сама не знаю, что со мной. Такое ощущение, что за ночь я из тыквы превратилась в… бутылочную тыкву, — сказала Мэлли. — У меня еще один братишка появился. Он родился раньше срока, но ничего, все обошлось. — Знаю. Тим мне рассказал, когда ты болела. — Я не болела. Просто меня немного помяли. — Я слышал, Эден уехала куда-то к тете, — сказал Дрю. — Да. Риджлайн многим кажется слишком скучным местом для того, чтобы жить в нем. — Памела, видно, тоже так считает. Когда она была в университете штата Огайо на ознакомительных лекциях, то повстречала какого-то парня из местных. — Получил от ворот поворот, Дрю? Когда тебя бросают накануне бала, это полный… Ты уже смокинг напрокат взял? — Взял. Серый, с укороченными фалдами. — Думаю, меньше восьмидесяти баксов он обойтись не мог. Они тебе возместят? Или уже возместили? — Без проблем, Бринн! Она все равно собиралась отправиться на Дикий Запад. Долго наши отношения не продлились бы. Памела еще маленькая, если честно… — А еще симпатичная, — сказала Мэлли. — Я пойду домой. Холодно здесь. Хочешь посмотреть со мной какой-нибудь сериал? — Ни за что на свете, — ответил Дрю. — Я лучше пройдусь с лопатой по всем тротуарам города. Хочешь, поиграем в лазерные шахматы? — Пусть лучше мне пришьют третью ноздрю, — ответила любезностью на любезность Мэллори. — Как насчет пиццы? Я могу на вечер захватить даже несколько. Хочешь, заплачу я? — предложил Дрю. — Так поступают честные парни, к которым, надеюсь, меня можно причислить. Я очень честный парень. — Пиццы у тебя дармовые, так что о степени твоей честности буду судить я, а не ты, — сказала Мэлли. — Что ты думаешь насчет бала учащихся предпоследних классов с социологической точки зрения? — спросил парень. — Тебе не любопытно? — Ни капельки. Даже во сне ничего такого не вижу… Извини. Я не была с тобой до конца откровенна, но манипулировать тобой, обманывать тебя я не собиралась. Дрю оперся руками о черенок лопаты. — Я думал об этом и пришел к мнению, что имею дело с очередной странностью, присущей тебе, Бринн. Ты бросилась спасать Ким Джеллико… Я не знаю и знать не хочу о дурном глазе и всей этой чертовщине… — Поверь мне. Для тебя так будет легче. — Мэллори с хитрым видом прикрыла ладонью один глаз. — Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой на бал? Если так, то премного благодарна. Конечно, мне пока не разрешают ходить на свидания, но ради тебя я могу сделать исключение. — Ты уверена, что не против того обстоятельства, что тебе придется немного принарядиться? — Да брось ты! Когда моя сестра узнает, у нее крышу сорвет. А платье я у Нили Чаплин одолжить смогу. У нее не то девять, не то двадцать платьев от известных дизайнеров. Мы им покажем класс! — Я даже беру уроки бальных танцев, — сказал Дрю. — Папа научил меня в одиннадцать лет. Мы покажем им класс, как говорит мой дедушка Артур, когда приглашает на танец бабушку. Вот только мама скажет, что к полуночи я должна быть дома. — Ничего страшного, — улыбнулся юноша. — Я заказал столик в «Аппетито». Но только не надевай белое платье. Я знаю, как ты ешь. — Ты разве не знаешь женщин, которые по-настоящему много едят? — Знаю, но забываю о них, как только вижу, как ты уплетаешь за обе щеки свою и мою пиццу. А Купер не будет против? — Купер вернулся в Бостон. Я бы сказала, что он… как бы это выразиться… отдалился от меня. — Ну… Жаль, вроде как… — произнес Дрю. — И мне жаль… вроде как… А с другой стороны, как это ни смешно, я чувствую облегчение. Как думаешь, такое вообще бывает? Как можно чувствовать облегчение после того, как закончилось то, чего раньше очень хотелось? — Не знаю, — честно признался Дрю. — После расставания с Памелой я тоже чувствовал себя потерянным и в то же самое время свободным. Возможно, все дело в том, что мы еще молоды. В молодости легко начинать все сначала. Если бы нам было столько лет, сколько нашим родителям, то тогда, конечно, совсем другое дело. Быть может, это моральная компенсация за прыщи, постоянные придирки со стороны взрослых и обязанность лучшие годы жизни провести за учебой. — Согласна. Если бы ты был постарше, то с ума сходил бы после ссоры с Памелой. — О чирлидерше я бы убиваться не стал, Бринн. — Ладно. Она потеряла, я нашла, вроде того… Верно? Будем считать, что это свидание. — Я обещаю не разбивать тебе сердце. — Не сможешь… уже разбито, — сказала Мэллори. — Купера работа? — играя желваками, спросил Дрю. — Нет. Мое сердце разбито с тех пор, как сбежала моя кошка. Много воды с тех пор утекло… — Должно быть, — сказал он. — Я и не помню, что у тебя была когда-то кошка. Мэллори глубоко вздохнула. — Я никогда ее не забуду, но все в этой жизни когда-то заканчивается. Маленькая сестренка сумерек

Как и ожидалось, для первой официальной семейной фотосессии Оуэна в домашней обстановке Тим избрал день бала.

— Пожалуйста! Скажи, что не надо прихорашиваться, — молила Мэллори. — Я не хочу одеваться как кукла два раза за день. — Можешь одеться по-домашнему, — сказал дядя Кевин, чей друг Лео работал фотографом. Все надели джинсы и свитера пестрой расцветки. Кэмпбелл попросила мужа и детей сесть вокруг и по возможности заслонить ее от объектива. — Только глаза у меня в порядке, — заявила Кэмпбелл. — В этом зеленом свитере я похожа на Моби Пикл. Тетя Кейт усаживала их так, словно выкладывала натюрморт. — Четверо детей! — то и дело восклицал Тим. — К счастью, людям всегда нужны футбольные мячи и спортивные носки, — ответила на это Кэмпбелл. — И семейные педиатры, — добавил ее муж. Лео сделал, как всем показалось, не одну сотню снимков и удалился. Кэмпбелл принялась кормить ребенка. — Ты превосходно справилась со своей работой! — сказал жене Тим. — Я не припоминаю, чтобы ты на этот раз видел решительный бой, — напомнила ему Кэмпбелл. Мэллори уже принялась натягивать на себя спортивный костюм, готовясь отправиться на пробежку, когда Кэмпбелл ее остановила. — Значит, ты идешь вместе с Дрю на бал? Как я понимаю, между тобой и братом Эден все кончено? — Да, пожалуй, — ответила Мэллори. — Сожалею. Когда она сбежала с мужчиной старше ее по возрасту… — Она ни с кем не сбегала, мама. Эден просто переехала жить в другое место. У нее есть родня повсюду, даже в Канаде. Между Эден и Джеймсом все кончено. — Мэллори посчитала, что не особо покривила душой. — Вот и хорошо. Он слишком стар для нее. — А я ничего хорошего в этом не вижу, — ответила дочь. — Ее словно наказывают за то, чего она не совершала. — Я понимаю, — сказала Кэмпбелл, — ты по ней очень скучаешь. — Я даже представить себе не могла, что так будет. Мне очень не хватает их обоих. Мэлли вспомнила, как стояла в глубоком снегу, крепко прижимаясь лицом к мокрой куртке Купера. В ноздри бил запах бакаута[22], а Эден медленно кружила в лунном свете. Мэллори решила, что на всю жизнь запомнит подругу такой, какой та была в эту ночь. И побежала наверх надевать кроссовки. Мерри занималась французским. — Стер! — сказала она сестре. — Какое красивое ожерелье! Мэллори вытянула руки с украшением, восхищаясь его тончайшим золотым плетением, красивой штриховкой по окружности диска, пером, которое должно навевать хорошие сны, если повесить его над кроватью. — Это прощальный подарок, памятный сувенир. Понимаю, Купер этого не планировал, нет… Но мне кажется, что он не сможет оправиться после того, что с нами тогда случилось… Мэлли чувствовала себя опустошенной, словно от нее остались лишь кости да кожа. Если хорошенько потрясти, ее маленькое высохшее сердце задребезжит, ударяясь о ребра. — Купер обещал мне вернуться, но я чувствую, что этому не бывать, — добавила она. — Ой, Мэллори! Я и не знала, что у тебя с Купером все кончено. — Ладно, проехали. Я сейчас еду на бал. Ты передала Нили мою записку? Спасибо ей за платье. — Она рада, что смогла тебе помочь. Хочет взамен фотографии. — Никто нас снимать не будет, — заявила Мэллори. — Не думаю, что мама Дрю на это пойдет. В конце концов, это его праздник, — ответила Мерри. Мэллори фыркнула и ушла на ежедневную пробежку. На этот раз она направилась в холмы, ожидая увидеть вдалеке белую тень и прислушиваясь, не трещит ли поблизости кустарник. Ничего. Мэллори взобралась на гребень хребта и ждала до тех пор, пока солнце не коснулось края горизонта. Ничего. Ей пришлось опрометью мчаться домой, в спешке принимать душ, а после сносить адские муки нанесения подводки для глаз. Линия шла вкривь и вкось. Приходилось стирать ее с помощью детского масла и снова наносить основу под макияж. У Мерри на такое уходило не больше пяти минут. — Ты меня с ума сведешь! Дай я тебе помогу! Мередит взяла инициативу в свои руки. Кисточки, словно волшебные палочки, замелькали в ее проворных руках. — А теперь займемся твоими волосами. Как ты смотришь на высокую прическу со спадающими по сторонам прядями? — Ни за что! — отрезала Мэллори. — Ладно. Тогда французская косичка, закрепленная сзади заколкой. Мередит ловко заплела темные волосы сестры в тугую косу, уложила ее вокруг головы, закрепила заколкой и сеточкой из серебряных нитей. На этот раз в оба уха девочки было вставлено по гвоздику-сережке с гранатом. Мерри помогла ей надеть через голову узкое, облегающее фигуру на манер Русалочки платье от Веры Вонг. Мэллори послушно позволила сестре подвести ее к высокому зеркалу. — Ух ты! — Мое произведение искусства! — гордо заявила Мередит. Мэлли была и не была похожа на себя. Она словно бы вновь родилась на свет. Казалось, ей уже исполнилось лет двадцать. Она выглядела ужасно сексуальной. — Я и представить себе не могла, что облегающие платья шьют таких небольших размеров, — сказала Мэллори сестре. — Когда-то оно принадлежало Кире Найтли или какой-то другой английской кинозвезде, точно не помню, — понизив голос, сообщила Мередит. — Его пришлось укорачивать. На благотворительном аукционе это платье обошлось в две тысячи долларов. — Ой, сними его с меня побыстрее! Я в нем дышать не могу! Я на самом деле не могу. У меня что, грудь больше, чем у Киры Найтли? Я боюсь его порвать! Я в нем буду потеть, как… — Никто бы на твоем месте не стал жаловаться! — заявила Мерри. — Ты дважды мазалась дезодорантом. К тому же ткань не касается твоих подмышек. — Ладно. Нормально, Мерри. На моем месте должна была бы оказаться ты. — У меня напряженка с парнями… Впрочем, ты права. На твоем месте вполне могла бы быть я. Надень туфли. — Я даже наклониться не могу, — пожаловалась Мэллори. Мередит помогла ей надеть сандалии серебристого цвета на высоких каблуках. Вместе они сошли вниз. Тим притворился, что у него случился сердечный приступ. Дрю Вогхэн, который уже приехал и теперь разговаривал с Адамом, повернул в ее сторону голову. В сером смокинге он выглядел как кинозвезда из старых фильмов. Очевидно, слова, которые он заранее подготовил, чтобы приветствовать свою спутницу, застряли у него в горле. Так он и стоял с открытым ртом. — Дрю, смотри не упади! — заметила Кэмпбелл. — Ты и прежде знал, что моя дочь красавица. — Не упаду. Я прекрасно умею сохранять равновесие, даже когда у меня в одной руке три коробки с большими пиццами. — Я трепещу, — улыбаясь, сказала Мэллори, — но не при виде тебя, а от осознания твоего профессионализма в деле балансирования пиццами. — В последнее время я говорю такое, что раньше и представить не мог, что когда-нибудь скажу. Бринн, ты прекрасна! — Все благодаря сестре. Она меня размалевала. — Кое-кого даже косметикой изуродовать невозможно. — Сегодня ты на своем «зеленом звере»? — спросила Мэллори. — Нет. Папа одолжил мне «лексус», а мама горит желанием сделать не меньше сотни фотографий. — А что я говорила! — вмешалась в разговор Мередит. Кэмпбелл вытащила откуда-то фотоаппарат. — Вот и замечательно! Думаю, Мэлли не станет возражать, если и я сделаю пару снимков. Быть может, я не увижу дочь такой нарядной до самого дня ее свадьбы.