Николь вся эта суета вокруг ее личности стала настолько безразлична, что она лишь посмеялась над рассказом своей секретарши. Тем самым она обезоружила самых злостных сплетников, и перешептывания за ее спиной постепенно сошли на нет. Зато сильно возрос ее авторитет у мужской половины сотрудников. Ее профессиональные навыки, умение выслушать оппонента и соглашаться, если доводы казались ей разумными, вызывали к ней уважение.
Пережив в понедельник острый душевный кризис, Николь обретала все большую уверенность на работе. И была почти готова радоваться тому, что ее отношения с Крисом не получили дальнейшего развития. Лучше вовсе не иметь друзей, чем окружать себя мнимыми, вспоминала она слова самого Криса. Тяжелее приходилось по ночам. Даже во сне он не оставлял ее в покое, смущая ласками ее душу и терзая тело. Мучительнее всего было проснуться после такого сна и бродить по квартире, не находя себе места. Николь тосковала по Крису, но упорно относила это за счет исключительно физиологической потребности. Пожалуй, единственное, чего она не могла ему простить, это то, что ему удалось разбудить в ней дремавшую многие годы женщину.
В четверг вечером, Николь, как обычно, уселась в любимое кресло с ужином на подносе и включила телевизор. Постепенно ее мысли снова вернулись к загадочному исчезновению Криса. Почему он так странно повел себя с нею? По сложившемуся у нее представлению об этом человеке, такое поведение не характерно для него. Но пусть это будет на его совести. Она сумеет справиться и с этой потерей. Что их, собственно, связывает? Несколько дней знакомства и одна ночь близости. При воспоминании о той ночи тело Николь тяжелело, наливаясь желанием. Но, если бы он не исчез, она бы вряд ли позвонила отцу. И кто знает, решилась ли бы на такой шаг, как поездка с сыном в Италию. Зато теперь у Джонни будет дедушка и еще куча родственников, пусть дальних и пока незнакомых.
Николь выключила телевизор, отнесла грязную посуду на кухню в посудомоечную машину и решила лечь спать. В пятницу она планировала пораньше прийти на работу, чтобы успеть все переделать и уже не задерживаться, а прямо оттуда ехать на электричке в Энсино.
Она была в ванной комнате, когда услышала, как в гостиной надрывается телефон. Нахмурившись, Николь секунду колебалась, стоит ли подходить, поэтому движения ее были неторопливыми. Выйдя из-под душа, она закуталась в купальный халат и босиком прошла в гостиную. Телефон все не умолкал, и Николь взяла трубку.
Каково же было ее изумление, когда она услышала почти забытый голос Клинта Мораниса, который без всяких предисловий стал у нее выяснять, правда ли, что ее отношения с Форбсом прекратились? Николь усмехнулась. Каким далеким показался ей полузабытый эпизод из ее жизни, когда она, как ей показалось, обрела друга в лице младшего Мораниса.
– Форбс пошутил с тобой, Клинт. Поступок с его стороны не из лучших. Хуже другое, что ты, кого я считала своим другом, поверил, будто я способна на роман с женатым мужчиной.
Случись его звонок до встречи с Крисом Леонетти, возможно, Николь по-другому отнеслась бы к той готовности, с которой Моранис поверил ее словам и стал извиняться перед ней.
– Думаю, это уже не имеет никакого значения, – ответила Николь.
– Может, мы завтра поужинаем вместе? – порывисто предложил Клинт.
– Извини, но, увы, завтра я уезжаю к своей тетушке загород на выходные. – Мисс Нолт вдруг захотелось сказать ему правду. – Видишь ли, меня ждет сын, который проводит у нее летние каникулы.
– У тебя есть сын? – В голосе Клинта слышалась растерянность. Он явно не знал, как реагировать на это.
– Да, ему скоро исполнится десять лет, и его день рождения мы планируем отметить в гостях у моего отца, который живет в Италии. – Сказав все это, Николь испытала чувство освобождения и едва ли не злорадного торжества.
– Николь, за несколько минут телефонного разговора я узнал о тебе гораздо больше, чем за месяцы нашего знакомства. Послушай, я ничего не имею против того, что у тебя, оказывается, есть сын и…
В этот момент послышался сигнал домофона, и Николь воспользовалась этим, чтобы уйти от дальнейшего разговора с Клинтом, который начинал ее тяготить.
– Извини, я не могу больше с тобой говорить, ко мне кто-то пришел.
– Так поздно? – удивился Клинт, но больше ничего не успел сказать, потому что Николь повесила трубку.
Действительно, поздний визит, согласилась с ним Николь, мельком взглянув на часы, которые показывали начало одиннадцатого. Кто бы это мог быть? Включив переговорное устройство, она спросила:
– Кто там?
– Крис.
Одного звука его голоса оказалось достаточно, чтобы сердце Николь на секунду замерло, а противоречивые чувства смешались в один ураганный вихрь.
– Что тебя привело в столь поздний час? – спросила она, борясь с охватившей ее слабостью. Меньше всего ей хотелось сейчас выяснять отношения еще и с Крисом.
– Надо срочно поговорить.
– Отложим разговор на завтра. – Николь лукавила, опасаясь, что самообладание ей может изменить. А завтра она была намерена любыми способами избежать с ним встречи и уехать в Энсино. Чем позже состоится между ними этот неприятный разговор, тем лучше для нее.
– Открой, – сказал Крис тоном усталого начальника.
– Потеря фирмы тебе уже не грозит, так зачем я нужна еще?
– Не откроешь, перебужу всех соседей, – пригрозил он насмешливо.
Николь нарочито тяжело вздохнула в переговорное устройство, давая понять, что уступает неохотно. Конечно, она была не совсем искренна. Обида на Криса была куда меньше вспыхнувшей в ней радости, что сейчас вновь увидит его. И неважно, что ей предстоит услышать, ведь она загодя уже смирилась с разлукой.
Заранее открыв дверь в свою квартиру, она ушла в гостиную и забралась в кресло, где чувствовала себя в большей безопасности. Дверь захлопнулась, и в комнату стремительно вошел Крис Леонетти.
Господи, что с ним приключилось, подумала Николь, разглядывая Криса. Лицо бледное, черты заострились, словно после тяжелой болезни. За прошедшие несколько дней он преобразился до неузнаваемости. Отыскав ее взглядом, Крис решительно направился к ней.
– Не подходи! – почти испуганно вырвалось у Николь. – Если хочешь, садись на диван и говори. Зачем ты пришел?
– Мне нужно было увидеть тебя. Мы не виделись целых четыре дня. – Голос Криса звучал глухо, как будто ему не хватало сил. – Понимаю, ты сердишься на меня… – Леонетти продолжал Стоять и рассеянно оглядываться, как человек, попавший из темноты на свет.
– Какой мне смысл сердиться на тебя? – поторопилась возразить Николь. – Я отлично все понимаю. Тебе надо было спасать свою фирму, и ты устроил мне ловушку, пользуясь своей сексуальной неотразимостью. Теперь тебе больше ничего не грозит, так в чем дело? – Она старалась говорить холодным безразличным тоном, и все-таки в ее тоне прорывалась горечь обиды.
