Она вспыхнула.
— Мне не кажется, что я хорошая, — прошептала она смущенно. — Тебе виднее…
Но он нетерпеливо прервал ее:
— Вздор. Великодушие — то, что ты называешь великодушием, — обычно не имеет ничего общего с моими поступками.
Мэриголд чуть заметно улыбнулась.
— А что ты называешь великодушием? — спросила она с любопытством.
Линдли тоже улыбнулся и слегка покачал головой.
— Это так просто не объяснить, — ответил он. — Но я могу сказать тебе, почему считаю, что ты молодчина. Потому что ты желаешь добра людям, которые тебе неприятны, так же как и людям, которых ты любишь.
— Это само собой разумеется.
Он снова покачал головой:
— Большинство людей считают, что они поступают очень хорошо, если идут на какие-то жертвы ради тех, кого они любят. Но мало кто способен рисковать жизнью, чтобы спасти своего врага.
Пока Мэриголд обдумывала его слова, в палате царила тишина. Потом девушка подняла голову и посмотрела прямо на него своими ясными серыми глазами.
— Разве ты мой враг, Линдли? — тихо спросила она.
Встретившись с ее взглядом, его дерзкий взгляд неожиданно стал растерянным. Он засмеялся и отвел глаза, глядя в окно.
— Разве это не очевидно?
— Это было очевидно — до последнего времени.
Он нахмурился, как бы не понимая, о чем идет речь, и, наклонившись вперед, Мэриголд произнесла чуть дыша:
— Линдли, о чем ты говорил вчера вечером со Стефани?
Линдли посмотрел на нее изумленно.
— Что тебе сказала Стефани? — ощетинился он.
— В том-то и дело, что ничего. Просто она ведет себя так, будто я оказала ей огромную услугу и…
Он засмеялся:
— Ты ничего не знаешь и не решаешься спросить? Бедняжка Мэри. Как это ужасно.
Мэриголд понимала, что он смеется над ней, но это ее больше не задевало. Если бы она не знала Линдли так хорошо, она бы сказала, что это добрый смех.
— Не расскажешь ли ты мне, что случилось, Линдли? На самом деле я пришла к тебе узнать, какую услугу я предположительно оказала Стефани.
— Это не предположение, моя дорогая. Ты действительно оказала ей услугу. Она получает свой развод без возражений, — сказал Линдли холодно.
— Как? Ты… ты не сказал ей обо мне? — Она побелела от страха.
— Нет, конечно нет. Твой случай не годится для суда. Все же я очень сожалею о том, что между нами ничего не было. — Он пытливо взглянул на нее. — Я предоставил Стефани серьезный мотив для развода в связи с… инцидентом, который произошел шесть месяцев назад. Я решил не возражать против развода.
— Ты имеешь в виду… — На мгновение Мэриголд потеряла дар речи. Потом, опомнившись, она снова заговорила: — Ты имеешь в виду, что дашь Стефани развод на другом основании? Без возражений?
— Правильно, — насмешливо ответил он.
— Но почему, Линдли? Почему? Я не понимаю, что заставило тебя изменить свое решение. Ты был настроен оттягивать развод и… и выдать меня. Или… — У нее вдруг перехватило дыхание. — Или ты рассчитываешь принудить меня выполнить какие-то условия?
— Нет, Мэри, — сдержанно улыбнулся Линдли. — Я не ставлю никаких условий. Могу добавить — мы в расчете.
— Но почему?
— Ну, моя дорогая, не каждый день человеку спасают жизнь, — ответил Линдли беззаботно. — Нужно достойно отметить это событие, не так ли?
Мэриголд долго молчала, глядя на него, затем медленно накрыла своей ладонью его руку, вяло лежавшую на одеяле.
— Выходит, ты поступил так потому, что я не оставила тебя умирать в тот вечер?
Линдли пристально смотрел на ее руку, как будто это было важнее, чем разговаривать.
— Я бы пришел к такому выводу, если бы был тобой, Мэри, — сказал он.
— Было бы смешно приезжать ради того, о чем ты сейчас думаешь, — заметила Мэриголд с улыбкой. С не совсем спокойной улыбкой. Да и трудно было оставаться спокойной и хладнокровной, испытав такое облегчение.
— Хорошо, пусть будет так, — сказал Линдли беспечно, все еще не отнимая руку. — Стефани может обратиться за своим разводом, не боясь драматических последствий. Ты это хотела услышать?
— Это все, что я хотела услышать, — ответила Мэриголд и, наклонившись к Линдли, поцеловала его.
Она была рада видеть, как растаяла его обычная напускная невозмутимость. На этот раз он затаил дыхание. Не дав ей отстраниться, он властно взял ее за подбородок.
— Ты маленькая глупышка, — сказал он и крепко поцеловал ее в ответ.
Мэриголд почувствовала, что должна как-то объяснить Линдли, почему она поцеловала его, но ей и самой было трудно понять, почему она это сделала. Линдли заговорил первым:
— Не приписывай мне того, чего у меня нет. Мне ненавистна мысль о золотом сердце, спрятанном под наружностью циника.
— Я не буду думать так о тебе, Линдли, — сказала Мэриголд, и на этот раз в ее улыбке тоже была определенная доля цинизма.
— Не будешь? Прекрасно. — Он засмеялся. — Ты знаешь меня слишком хорошо, да?
— Боюсь, что так. Но это не отменяет моей признательности за твое великодушие.
— Вряд ли мой поступок можно назвать великодушным, — произнес Линдли. — Удержаться от подлости — не значит быть великодушным.
— О, Линдли… — начала она и остановилась, беспомощно пожав плечами.
— Что?
— Нет, ничего. Только странно, что ты описал свои намерения так точно. Я тебя немного не понимаю.
Он весело рассмеялся:
— Конечно нет. И никогда не поймешь. Наши критерии ценностей совершенно разные. Мы должны оставить все как есть, Мэри. И, принимая благодарность от Стефани, не забывай, что ты уговорила меня совершить единственный добрый поступок за всю мою жизнь.
— Когда я уговорила тебя? — спросила Мэриголд, чуть заметно улыбаясь.
— Когда я беседовал с тобой перед пожаром. Сила твоего красноречия, вес твоей логики, безупречность твоего поведения сделали свое дело. Стефани может думать что угодно, но в любом случае она обязана своим счастьем тебе. Носи свой нимб без смущения, — посоветовал он с издевкой.
— Я не достойна нимба, — сказала Мэриголд, покачав головой. — Но я рада, если… если мне удалось облегчить жизнь Стефани.
— Давай не будем это обсуждать, ладно? — предложил Линдли.
— Хорошо, — ответила Мэриголд и, помолчав, добавила: — Я должна идти, Линдли.
— Да, пожалуй, тебе лучше уйти. — И Мэриголд вдруг увидела, что их разговор утомил Линдли.
«Он ничем не отличается от своих ровесников, — с удивлением подумала Мэриголд. — Не понимаю, почему раньше он выглядел так романтично».
