Я не терял надежды, что найду сэра Джона живым. Его в итоге обнаружил не я, но когда его отыскали, он был мёртв. Похоже, незадолго до катастрофы он прилёг отдохнуть после обеда у себя в кабине. Судя по позе, в роковой миг он проснулся и попытался выбраться из постели, но упал на полпути. Тело свисало с кровати, а руки волочились по полу. Вместе с сэром Джоном умерла и надежда на мирное сосуществование народов и полюбовное решение марсианского вопроса.
Я перешёл из пассажирского салона корабля в командный, где в разных позах лежали тела капитана и членов его команды, и дальше в рабочий отсек «Эксетера». Теперь я находился там, где команда проводила большую часть времени, чтобы корабль нормально функционировал, пока капитан и старшие офицеры красовались в форме, на радость пассажирам.
Я миновал центральный отсек корабля, посреди которого в металлическом выпуклом кожухе охлаждался реактор. То и дело я находил новые тела, распростёртые на полу, которые ради соблюдения формальностей осматривал и маркировал очередной красной биркой. Как ни странно, вокруг меня постоянно раздавались звуки жизнедеятельности корабля: «Эксетер» был на ходу, вот только его человеческий груз погиб.
За реакторным помещением я обнаружил, что дальше могу лишь подняться по узкой круговой металлической лестнице, что и сделал. Шаги мои тревожным эхом отдавались в длинной гулкой трубе, внутри которой тянулась лестница. Наконец я оказался в самом углу камбуза, где готовили пищу для членов команды. Если я правильно помнил схему корабля, то отсюда можно было попасть обратно на палубу. Я исчерпал все возможности найти кого-то живым. Стоя посреди камбуза, я с грустью смотрел на тела кока и его помощников и вдруг услышал, как кто-то тихонько зовёт на помощь.
Голос был таким слабым, что я на мгновение засомневался, не показалось ли мне. Может быть, разыгралось воображение, поскольку мне очень хотелось услышать подобный призыв. Но тут он раздался снова:
— Ящик!
— Ящик? — пробормотал я, не понимая, о чём речь, поскольку первым делом мне пришёл в голову сундук мертвеца из детских страшилок про морские путешествия.
Я осмотрелся в поисках старинного сундука, но не увидел ничего похожего. А потом обратил внимание на металлическую коробку, примерно полтора на два с половиной метра. Двери её, открывающиеся внутрь, были чуть приотворены. Романтический образ сундука тут же растаял. Разумеется, речь шла о ящике для хранения продуктов. Когда меня осенило, я снова услышал голос и теперь даже не сомневался, что он раздаётся из этого ящика.
Человек лежал прямо у дверцы: седой ветеран космических полётов. Когда я ослабил ему ворот и прижал к шее палец, чтобы измерить пульс, я узнал в нём матроса-астронавта, который всего неделю назад приходил ко мне на осмотр. Тогда я обнаружил, что он находится в прекрасной для своих лет физической форме, о чём не преминул сообщить. Правда, матрос отнюдь не обрадовался, насколько я помнил. Он нахмурился и выругался, а потом пробормотал что-то о пользе болезней, если хочешь пораньше выйти на пенсию.
В этот раз он тоже был здоров, но куда более дружелюбен. Частично его завалило упаковками с надписью «Дегидратированная ветчина», которые соскользнули с полок: он с трудом мог говорить и едва двигался. Поняв, что серьёзных увечий он не получил, я для начала сдвинул в сторону упаковки, а затем помог пострадавшему подняться и повёл его к стулу. Бедняга не держался на ногах и опёрся на меня. К счастью, мы с ним были одного роста. Учитывая, через что этому человеку пришлось пройти и общую его слабость, худощавая рука, схватившая меня за локоть в поисках поддержки, оказалась неожиданно сильной.
— Садитесь, дружище, — сказал я ободряющим тоном, усаживая матроса на стул.
В ближайшей раковине я налил воды в стакан и наблюдал, как пострадавший с жадностью его выпил.
К слову сказать, я по его просьбе ещё дважды набирал воды. Техник залпом осушил и эти два стакана и попросил ещё, но я отказал, решив, что его организм должен прийти в норму.
Голос его стал заметно сильнее даже после трёх стаканов воды. Я же, несмотря на яростные протесты пациента, наклонился осмотреть его уши, чтобы выяснить, не пострадала ли барабанная перепонка в результате декомпрессии.
— Знаете, вы первый выживший, кого я нашёл на корабле, — заметил я.
— И, видимо, последний, — хмыкнул он. — «И спасся только я один, чтобы возвестить тебе». Помните, откуда строчки, ну, помимо Библии? «Моби Дик». Ага. Дрянная книжонка. Да и доктор вы дрянной.
Я вскочил на ноги:
— Как вы смеете!
Техник хихикнул:
— Если вы, конечно, доктор Уотсон.
Наконец до меня дошло:
— Холмс!
— А кто же ещё.
Он встал, потянулся всласть и сказал уже своим нормальным голосом:
— Какое облегчение! Приходилось изображать неделями, что я такой же коротышка, как вы, а теперь я счастлив вернуть потерянные сантиметры.
Я поискал глазами стул, на котором он только что сидел, поскольку ноги меня не держали.
— Но, Холмс, я не понимаю… Что вы тут делаете? Как вы выжили?
Он вздохнул:
— Я здесь, поскольку счёл это лучшим способом защитить сэра Джона Моргенталера, который, как я понял, является мишенью для убийц. А выжил я, поскольку мой план провалился и убийцы перехитрили меня. Вот вам и ответ.
— Вот уж спасибо, Холмс! Теперь я понимаю ещё меньше, чем раньше. Но всё-таки замечу, что покрывало, под которым я вас обнаружил, необыкновенно подходит для такого случая.
Холмс потряс костлявым пальцем у меня перед носом:
— Не надо грубостей, Уотсон. Это вам не идёт. Помните, что, несмотря на риск быть выведенным на чистую воду, я пришёл к вам под личиной матроса, только чтобы убедиться, что у вас с Лили всё хорошо.
Он подождал, пока я смиренно не попрошу прощения, а затем продолжил:
— Мне удалось несколько месяцев находиться вблизи Моргенталера, то в одном обличье, то в другом. Я разоблачил не один заговор против него. Однако когда он поднялся на борт «Эксетера», я был уверен, что ему ничто не угрожает, разве что во время остановки на спутнике Либрация. Но всё прошло без происшествий, и моя самоуверенность превратилась в беспечность. Как вы знаете, убийцы нанесли удар уже на последнем этапе путешествия. — Холмс снова вздохнул. — Да и как персонал низшего ранга, я был максимально изолирован от Моргенталера.
Холмс расхаживал по камбузу туда-сюда, переступая через тела кока и его помощников и даже не отдавая себе в этом отчёта. Внезапно он остановился и сказал:
— А потом я услышал, как двое товарищей по работе обсуждают план убийства. Они были смертниками. Фанатиками, готовыми отдать свои жизни, лишь бы гарантировать, что и Моргенталер лишится своей. Можете себе представить такую ненависть, Уотсон? Такую решимость?!
— Но Моргенталер мог ускользнуть. Он мог выжить, как вы.
