11
Расчет Стремянного оказался верным. Поскольку следствие вышло на младшего Судина, смысла покрывать его для Опёнкина больше не было. Он быстро сообразил, какую выгоду можно извлечь от появления в деле нового, ключевого обвиняемого и, немного поупиравшись, прямо указал на Егора Судина как на заказчика первого преступления и поставщика азалептина, с помощью которого совершались все последующие.
Стремянный призадумался, что делать дальше. Протокол допроса обвиняемого с признательными показаниями не позже чем назавтра надлежало передать следователю. И тогда информация о причастности к преступлению сына высокопоставленного чиновника моментально растечётся, будто из опрокинутого стакана. Нетрудно было представить, какое начнётся давление на следствие. Особенно, если не будет добыто то, что со Сталинских времён почиталось царицей доказательств, – собственное признание.
Оставалось одно: допросить Егора Судина не откладывая. Стремянный набрал телефон Егора и попросил о срочной встрече, – якобы появилась возможность оформить социальное пособие на родителей погибших. Но нужна грамотная справка с места работы.
– Уж это-то обеспечу, не сомневайтесь! – пообещал Егор.
– Подъезжайте.
– Не люблю врать, – пожаловался Стремянный Матусёнку, в присутствии которого договорился о встрече.
– Какое ж это вранье? Он – замаскированный враг. А значит, – нормальная военная хитрость, – успокоил его совесть Матусёнок. После полученной от Опёнкина информации о Егоре Судине на благодушной физиономии Матусёнка установилось злобное выражение.
Припарковаться на улице Правды они не сумели. Узкий двухполосный проезд был забит машинами, так что разъезжаться встречному транспорту приходилось, пропуская по очереди друг друга. Кое-как, включив аварийный сигнал, Стремянный втиснулся. Набрал номер.
Егор Судин выскочил из проходной застеклённого здания в светлом, отороченном норкой вельветовом пальто, накинутом поверх белого халата. Поддуваемые ветром полы развевались буркой.
– Прям Чапаев! – недобро оценил Симка.
Стремянный высунулся из окошка, призывно помахал. Егор шаркнул взглядом по кургузой «ДЭУ». Перескочив через слежалый сугроб, подбежал к дверце рядом с водителем. Но передняя оказалась заблокирована, и он ловко впрыгнул на заднее сидение, оказавшись рядом с незнакомым парнем. При виде Судина тот расплылся в радушной улыбке.
– Машину поменять бы, Евгений Геннадьевич! – не удержался Егор. – Вроде, не по ранжиру.
– Так мы ж не фармакологи, – Стремянный выключил аварийку и тронулся с места. Егор растерялся: – Я буквально на минуту выскочил. Видите, даже без шапки.
– Отъедем чуть в сторону. Надо информацией перекинуться. А здесь того и гляди в ДТП попадешь, – объяснился Стремянный.
Будто в подтверждение его слов, здоровенный, как шкаф-купе, внедорожник, за рулем которого едва угадывалась субтильная блондиночка, принялся настырно протискиваться между ДЭУ и припаркованной справа «Вольво». Похоже, у блондиночки были проблемы с пространственной ориентацией, – места для трех машин явно не хватало, и сидящим в ДЭУ оставалось, замерев, гадать, какую из двух машин протаранит джип. Им повезло, – заскрипела продавленная дверца «Вольво». Стремянный успел ловко протиснуться в образовавшееся узенькое отверстие, нажал на газ.
– Я б баб за руль не пускал, – доверительно сообщил Егору улыбчивый сосед. – Особенно тех, кому машина на халяву досталась. От какого-нибудь богатенького фармаколога. Не заработано – вот чувство опасности и атрофируется.
Егор скосился. От незнакомца исходила неясная угроза.
– Познакомьтесь, – не оборачиваясь, предложил Стремянный. – Оперуполномоченный уголовного розыска Серафим Матусёнок.
– Очень приятно, – Егор кисловато кивнул.
– А уж мне-то как, – новый знакомый протянул правую руку, левую запустил в боковой карман, пригнулся, будто собрался приобнять. Щелкнуло. Потрясенный Егор Судин обнаружил на себе наручники.
– Это как это? – просипел он.
– Да не бери в голову. Это для удобства в разговоре, – объяснился довольный своей ловкостью Матусёнок. – Какой же доверительный разговор без наручников?
Скулы Судина обострились:
– Как это понимать, Евгений Геннадьевич? Если шутка…
Стремянный вывернул на Ленинградку.
– Шутки кончились, Егор, – возле театра «Ромэн» он притёрся к бордюру. Обернулся, подманил глаза в глаза. – Ты зачем же, поросенок, Костю убил?
Посеревший Егор отшатнулся.
– Да вы!…Соображайте немного. Мне Котька как брат был.
– Угу! И Вадик тоже, – кивнул Стремянный. – Вот я и спрашиваю: пошто ж ты, Святополк окаянный, братьев своих порешил?
Егор рванул к дверце. Скованными ладонями ухватился за ручку, намереваясь вывалиться наружу. Лапа Матусёнка ухватила его за шиворот и оттянула вглубь салона.
– Враньё всё! Враньё! Евгений Геннадьевич, мы ж вместе на похоронах!. Чтоб я своими руками… – беспорядочно выкрикивал Егор, отчаянно извиваясь в цепких объятиях оперативника.
– Утихни, дурашка! – Матусёнок с силой перехватил Судина-младшего за горло. Тот захрипел, с лицом, повернутым к мучителю.
– Разве ж тебя кто упрекает, что сам? – Матусёнок укоризненно поцокал, будто раскапризничавшемуся малышу. – Самому тебе воспитание не позволяет. Для этого Опёнкин имеется!
– Какой еще?.. – неуверенно пробормотал Егор.
Стремянный, наблюдавший за барахтаньем на заднем сидении, тяжко вздохнул:
– Да тот самый! Которого ты нанял, чтоб друзей отравить. А он похитрей тебя оказался. Выследил и – принудил поставлять азалептин – для последующих убийств.
Отмахнулся от расширившихся недоуменно глаз:
– Будет тебе! А то сам не догадался, откуда пошли серийные азалептинщики.
Егор с усилием отвел взгляд:
– Не было ничего. Опёнкина какого-то придумали!
– И никогда не видел, – насмешливо подсказал Матусёнок.
– Не видел!.. Если только на фото.
– Ой ли? – неприятно удивился Стремянный. – А вот тебя с ним видели. Или забыл?
– Ништяк, Евгений Геннадьевич, – успокоил его Матусёнок. – В тюрьму отвезем, Опёнкин ему на очной ставке живо всё напомнит.
Сочувственно подмигнул Егору.
– Он ведь, Опенкин-то этот, каков выдумщик оказался, на диктофон ваши встречи записывал, – на голубом глазу соврал он. – Так что – сидеть тебе, хитрован, не пересидеть.
