* * *
Наверное, сцена в ванне, когда мыльные женские пальчики ублажали похотливые сморщенные ямочки анусов, стала последней каплей, переполнившей чашу завидного терпения Томаса Бронски. Тем вечером он едва пулей не вылетел из своей диспетчерской, твердо вознамерившись обладать рыжеволосой девицей, хоть даже в присутствии горничной. Пусть эта обритая маленькая шлюшка насмехается над его крохотным пенисом! Какая разница? Карла скоро уедет, а вместе с ней улетучится последняя надежда исследовать соблазнительные изгибы ее нагого тела. И все же Томас был не в силах отвести глаз от экрана монитора. Его орган обильно поливал ширинку штанов горячими вязкими слезами. Посещение испанца и общение с его пенисом, пропитанным женскими ароматами, лишь еще более распалили его страсть к любимой гостье брата.
На рассвете Томас Бронски собрал обширную коллекцию сюжетов с участием Карлы и спрятал для надежности в тайничке у себя в спальне. Самолет, который должен был вернуть девушку к прежней жизни, покидал остров по расписанию около полудня. Но прежде ей предстояло посетить личный кабинет доктора Бронски для бесплатного просмотра фильма о своих сексуальных похождениях. За всю историю санатория «Элизиум» еще ни одна гостья не отказалась погасить счет, выставленный ей перед отъездом, даром что доктор придерживался самой гибкой политики в отношении выплат. Ни одна женщина не могла нарушить своих финансовых обязательств, ибо лишилась бы слишком многого, если бы кое-кому стали известны истинные обстоятельства ее терапевтического отдыха. И все же Томас Бронски питал к рыжеволосой пациентке доктора особую симпатию. Физическое к ней влечение заставляло его идти на риск, ибо он мог не только лишиться работы, но и — что было во сто крат хуже — вызвать праведный гнев старшего брата. И все же этим теплым солнечным утром он решился сделать ей одно предложение.
Легкий стук потревожил сон Карлы, прервав ее сладкие грезы. Ей снилось медовое молочко меж бедер Франсуазы, она ощущала во рту его вкус, мешающийся с острыми ароматами ее ануса. Влагалище сочилось пряными соками, и Карла трепетала во сне от невыразимого блаженства. С трудом разомкнув веки, девушка обернулась смятым покрывалом и, пошатываясь, направилась к двери. Она приоткрыла дверь и выглянула в узкую щелочку. На пороге нетерпеливо переминался с ноги на ногу незнакомый молодой человек. Он держал руки за спиной, словно что-то пряча. Одна бровь слегка подергивалась, что придавало его лицу странное выражение. Карла отшатнулась назад. Хотя парень показался ей весьма симпатичным, однако в его внешности и поведении было нечто настораживающее — если не сказать предательское, притаившееся в жидкой бездне черных глаз. Карла испугалась, что это какой-нибудь проходимец, тайком проникший в санаторий. Она хотела было захлопнуть перед ним дверь, но парень придержал ее ногой и поспешил представиться ассистентом доктора Бронски. Голос его звучал убедительно. По его тону Карла заключила, что он, очевидно, принес ей какие-то новости — возможно, известия из дома, — и открыла дверь.
Не дожидаясь особого приглашения, Томас с хозяйским видом вошел в бунгало и, к негодованию Карлы, направился прямо в спальню, где бесцеремонно плюхнулся на смятое ложе ночных оргий. В воздухе все еще витали густые ароматы плотских страстей, пропитавшие и постельное белье, и Карла отчаянно покраснела, уверенная, что нос нежданного визитера тоже почуял отчетливые благоухания секса. Диспетчер заметил на простынях засохшие белесые пятна и любовно провел по белью кончиками пальцев, сальной ухмылкой извещая хозяйку бунгало о цели своего прихода.
Карла не могла знать, насколько он осведомлен о ее образе жизни в «Элизиуме», и у нее не было причин сомневаться в его словах, когда он рассказал ей о своей необычной функции в санатории. А когда Томас предъявил извлеченные из кармана пиджака отпечатанные снимки с избранными кадрами из километров пленки, потраченной на интимные сцены с ее участием, Карла с отчаянием поняла, что из-за своей глупости оказалась в полной власти вероломного брата доктора Бронски. Было бы. бессмысленно отрицать, что именно ее руки с жаром раздвигали упругие ягодицы, подставляя зияющую оранжевую щель ануса эбонитовому органу массажиста, — как невозможно было оспорить и принадлежность сияющих влажным блеском губ, жадно обнимающих спелую ягодку горничной. Карла лишь мельком взглянула на фотографии, где она была запечатлена с Паоло и Мануэлем, ибо это было выше ее сил. Слезы стыда и унижения брызнули из ее изумрудных глаз. Конечно же, доктор, добрейший человек, не мог быть причастен к этому заговору. Тем не менее ракурсы скрытых камер невольно вызывали ассоциации с дотошными медицинскими осмотрами старшего Бронски. И Карла вдруг поняла, что все, о чем говорил этот странный молодой человек, все, до последнего слова, — чистая правда. Теперь перед ней встала очевидная дилемма: либо она даст этому парню то, что он требует, либо до конца своих дней будет горько расплачиваться за свое упрямство. Но у нее не было собственного капитала; деньги ей скупо выделял муж — только в том случае, если она могла убедить его в необходимости расходов. Понадобятся годы, чтобы выплатить назначенную Томасом сумму, — не исключено, что она останется ему должна и после своей смерти.
— Откуда я знаю, что могу тебе доверять? — сдавленно пролепетала Карла, прежде чем окончательно лишиться дара речи.
— Можешь поверить мне на слово, — последовал самодовольный ответ.
Выбора не было. Карла, согласившись на условия диспетчера, обнажилась и исполнила первый пункт договора. Утро было раннее, а Томас слишком долго лелеял свои фантазии. Карла опустилась перед ним на колени и приняла в рот короткий плотный ствол его члена, довольно неприятный на вкус после сочных прелестей Франсуазы. И все же усилием воли она взяла себя в руки и, ничем не выказывая своего отвращения, трепещущим языком обвела вокруг пунцовой головки, отодвигая крайнюю плоть и слизывая капельки сиропа, которые, словно дразня ее, в изобилии выступали вновь.
Подавшись вперед, Томас протолкнул свой орган глубже. Карла позволила ему проникнуть как можно дальше; клейкие выделения оставляли мучнистые следы на бархатистом языке. Пенис разрастался в размерах, грубо терзая хрупкое горло. Томас щипал коричневатые соски девушки до тех пор, пока под его пальцами они не приобрели яркий красновато-оранжевый оттенок. Развязка наступила довольно быстро. Казалось, он всю жизнь готовился к этому моменту, ибо пенис его продолжал конвульсивно сокращаться во рту Карлы, точками изливая горячее густое семя, и девушка продолжала судорожно сглатывать его, как в случае с итальянцем, но глицериновая жидкость все текла и текла на ее изможденный язык.
Когда резервуар наконец был опустошен, Томас рухнул на кровать, грудь его тяжело вздымалась от напряжения. Карла, сплюнув последние капли семени, украдкой отерла губы краем простыни, подавляя приступы тошноты после вынужденной утренней трапезы. Диспетчер закрыл глаза и, казалось, задремал, и Карла уже наивно полагала, что на этом ее мучения кончились, тем более что его разленившийся зверек, очевидно, не собирался проявлять признаки активности.
Но надежды ее не оправдались. Томас бездействовал недолго, желая извлечь максимум удовольствия из бесценных минут наедине с рыжеволосой красоткой. Схватив Карлу за запястья, он притянул ее к себе и поцеловал в губы, жадно облизывая розовые подушечки ее губ, припухшие после ночных ласк сочных складочек Франсуазы и еще более — после ублажения его похотливого органа. Диспетчер вдруг вообразил, что ощущает пикантные ароматы француженки, и его язык принялся осваивать новые территории в поисках дальнейших удовольствий. Карла лежала совершенно неподвижно, брезгливо морщась от прикосновений горячего мясистого языка Томаса, который, скользнув по шее, нырнул в пахучие впадины подмышек, вбирая дотоле неведомые женские ароматы. Томас вылизывал углубления с медлительной тщательностью, с благоговением вдыхая запах пота, выступившего во время оральных трудов. Кончик языка щекотал кожу, и Карла затрепетала, испытывая двоякое ощущение возбуждения и раздражения. Опасаясь, что девушка попытается вырваться, Томас крепко сжимал ее запястья, пригвоздив их к изголовью кровати, пока не слизал последние соленые капельки с кожи ее подмышек. Такая преданность своему делу не могла не произвести на Карлу должное впечатление. Из узкой — щели ее влагалища потекла горячая медовая струйка, и девушка инстинктивно сжала бедра. Диспетчер, обняв руками нежные полусферы ее грудей, потянул их ко рту и принялся сосать затвердевшие соски, губами пытаясь обхватить темные пигментные кружки. В этот миг Томасу пришло на ум, что своим оттенком эти упругие бугорки напоминают коричное кольцо ануса девушки.
