Однако, с работы его отпустили неожиданно легко, и этого от Катерины он не смог скрыть. Похвастался, что Фельцман — Федор понимал, что Семен Израилевич только числится его замом, на самом деле, он — его начальник, и начальник бдительный — пошел ему навстречу, потому что на работе его уважают и как ученого, и как организатора исследовательского центра…
— Надо отдыхать, Федор Арсентьевич, надо! — мягко грассировал Фельцман, шутливо подталкивая Головина к выходу. — А уж такой повод, как свадьба, должен быть на первом месте. Создается новая ячейка общества.
Головин ходил теперь на работу в форме подполковника внутренних войск, которая, и Федор это понимал, необычайно шла к его голубым глазам и черной с проседью шапке волос. Ему выдали личное оружие — пистолет системы "наган" и он с удовольствием стал похаживать в тир, расположенный на территории возглавляемого им исследовательского комплекса.
Фельцман, как бы между прочим, сообщил ему, что Поплавский получил восемь лет за антисоветскую деятельность и отправлен в лагерь особого назначения, для политзаключенных.
Татьяна Поплавская в Москве не объявлялась, потому Федор стал потихоньку писать диссертацию по материалам её исследований.
Совесть его не мучила. Чего ж зря добру пропадать? Он даже признался своему заму, что "вынужден продолжать работу Поплавской", потому что как ученый не может допустить, чтобы серьезная тема осталась недоработанной.
— Не только продолжать, Федор Арсентьевич, идти вперед, взяв её методики за основу. В конце концов, это не частная лавочка, и Татьяна Григорьевна использовала государственный материалы, государственное помещение, за что регулярно получала довольно высокую зарплату!
Получив "добро", Федор больше назад не оглядывался. Стоит ли говорить о какой-то там этике, когда он работает на государство? Разве ему лично нужны эти исследования?
Итак, они вчетвером шли в загс.
Наташа не ответила согласием на предложение Бориса, сделанное ей месяц назад. Напрасно он объяснял, что лучше им пожениться, чтобы поехать вместе в Туркмению, как супружеской паре.
"Хватит обстоятельствам тащить меня за собой! Десять лет я плыла по течению, не желая что-то в своей жизни менять, а теперь в одночасье меня вынуждают принять решение, которое больше других нуждается именно в неспешном подходе. Фестина ленте[6], как говорили древние греки".
Борис попробовал гнуть ту же линию.
— Нам надо торопиться!
На что Наташа хладнокровно отвечала:
— Я так не думаю. Но если торопишься ты, я не хочу быть камнем преткновения на твоем пути.
Ему оставалось лишь беспомощно разводить руками. Если честно, Борису вовсе не требовалась такая спешка. Скорее наоборот, в этом случае он мог спокойно доделать в наркомфине начатую работу и как следует подготовить свой переход. По-крайней мере, договориться, чтобы ему с будущей женой — уговорит же он Наташу в конце концов! — зарезервировали жилье…
Взять Наташу с наскока у него не получилось. А жаль, Борис видел, что в какой-то момент она заколебалась. Еще немного, и она бы сказала "да". Но…
Все дело в том, что он боялся Наташу потерять. Он ещё не встречал женщину, которая с первого взгляда настолько бы пленила его. Борис не считал её редкой красавицей, но думал, что если есть на свете его половинка, то это именно она, Наташа Романова. И фамилия — Бессонова подходит ей куда больше…
Борис убедил себя в том, что по закону подлости может появиться ещё какой-нибудь претендент на руку Наташи, потому на всякий случай весь этот месяц он дежурил возле её дома.
Отъезд в Туркмению был отложен, а Борис теперь использовал каждую возможность, чтобы ненадолго зайти к Наташе в гости, или пригласить на ужин в ресторан, или просто погулять, хотя царившая на улице моква к пешим прогулкам никак не располагала.
Как бы то ни было, Наташу он все-таки "дожал". Можно сказать, вырвал положительный ответ, когда держал в объятиях в своей небольшой комнатке, находящейся в одном из домов Обыденного переулка.
Но к тому времени она и сама все больше склонялась к мысли, что Борис — именно тот человек, с которым она хотела бы связать свою жизнь.
Теперь уже Наташа уговаривала саму себя: и Олька к Борису привыкла, и обстоятельство новое открылось…
Дело в том, что как они ни береглись, а Наташа забеременела. Она все ещё не сказала об этом своему возлюбленному, но когда в стране запрещены аборты, а любимый мужчина на коленях умоляет тебя стать его женой… Какое женское сердце не дрогнет!
Зарегистрировали их быстро, без особых церемоний. Был обычный день обычной поздней осени, в ресторане был заказан столик на шестерых — Аврора со своим кавалером собиралась подойти попозже, с кем-то она менялась сменами.
Катерина шумно радовалась за подругу. Как-то получилось, что Борис вел под руки обеих женщин, а Головин шел чуть позади, будто конвоировал веселую троицу.
— Я уж было подумала, что Наташка никогда замуж не выйдет, — говорила Катерина, которая сразу нашла с Борисом общий язык; они не сговариваясь перешли на "ты" и стали добрыми приятелями. — Все оказывалось, что никто ей не нравится. Теперь понимаю: она ждала тебя. Наталья Сергеевна у нас ясновидящая, ты знаешь?
— Знаю, — кивнул он. — Наташа талантливая, только себя целиком никак не осознает.
— Как это? — чуть ли не в унисон спросили его подруги.
— Так. Думает, будто непременно щи отдельно, а мухи отдельно.
Женщины расхохотались.
— То есть, вроде, Наташа — сама по себе, а её способности — некая съемная деталь: захотел — надел, захотел — снял. Я понимаю, быть не такой, как все, очень трудно, но если уж природа тебя такой создала… Как говорили древние, желающего судьба ведет, нежелающего тащит…
Для Наташи этот вопрос был слишком серьезен, чтобы обсуждать его вот так, на ходу, потому она сделала вид, что не расслышала, и обернулась на идущего позади Головина.
— А что это у нас Федя идет один, как бедный родственник?
— Может, он великую думу думает? — пошутил Борис.
Бессонов был счастлив — исполнилась мечта, Наташа стала его женой. Весь этот месяц он, будто в тяжелом походе, одно за другим преодолевал препятствия. Сначала Наташино недоверие, потом её неуверенность в себе, потом сомнение в необходимости заключать брак, и даже на последнем этапе, в целесообразности перемены фамилии:
— Что же это получится, Оля — Романова, а я — Бессонова?
— Если Оля захочет, я её удочерю!
В то смутное время, в какое им доводится жить, даже фамилия Романова вызывает у людей настороженность. Уговорил. Со временем он надеялся и падчерицу уговорить — так легче было бы осуществить Борису его план. А он не собирался от него отказываться: из страны надо уезжать…
