До сих пор Виталий Мирошников в представлении Анны существовал в виде некоего виртуального персонажа наподобие героя компьютерной игрушки, способного победить всех и вся и начисто лишенного каких бы то ни было человеческих пороков. Реальный Мирошников существенно отличался от своего брата-близнеца, изготовленного по его подобию, но специально для скармливания журналистам. Этот Мирошников был прежде всего человеком и поэтому нравился Анне гораздо больше, чем прилизанный и приглаженный образ героя журнальных обложек. И этот Мирошников отчаянно нуждался в помощи.
— Что-то он совсем плох, — посетовала Аня Максу, садясь в автомобиль. — Ты присматривай за ним, Максим. Как бы он глупостей не натворил.
Макс кивнул. Он хотел пояснить дотошной девице, что и без ее напоминаний много лет служит Мирошникову и мамкой, и нянькой, и лучшим другом, и слугой. В то время как его сверстники получили хорошее образование, занимаются серьезными делами, достойными мужчины, он превратился в какого-то Берримора при сиятельном семействе, без права на собственную жизнь и обязанного днем и ночью по первому требованию являться ко двору, дабы беспрекословно исполнять прихоти хозяев. Причина была более чем банальной — деньги. Он был единственным кормильцем в семье, и на его попечении находилась мать, ставшая инвалидом после двух перенесенных инфарктов, и младшая сестренка, которую нужно было вырастить и дать хоть какое-то образование.
Поднимаясь в редакцию, Аня молила Бога лишь о том, чтобы Андрей оказался на месте — уж больно не терпелось поделиться с ним добытыми сведениями. И хотя она не единожды зарекалась распускать язык перед Ветровым, сейчас ей было не до соблюдения обетов — он опытный журналист и сможет дать толковый совет, тем более что ее право на участие в расследовании этого дела он, кажется, признал. Увы, молитва не была услышана. Вместо Ветрова на его столе вальяжно расположилась красивая длинноногая блондинка в лимонно-желтых облегающих брючках, в полупрозрачном топике, выражаясь языком Мирошникова, явно из тех, что подороже, и покуривала тоненькую сигаретку, стряхивая пепел прямо в горшок с драгоценным кактусом. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы смекнуть, к кому пришла эта обладательница бесконечных ног, тем более что о романе Ветрова с одной из самых завидных невест Москвы Старцеву просветили в первый же день практики.
Аня вмиг почувствовала себя неуютно. И хотя с некоторых пор она поняла, что мужчины больше ценят не тех женщин, что хорошо одеваются, а тех, которые хорошо раздеваются, рядом с этой божественной полуголой Наташей, с ее бархатистой, покрытой персиковым загаром кожей, ухоженными руками и блестящими волосами, Аня почувствовала себя репейником на розовой клумбе. «Плевать. — Она только тряхнула головой. — Я с ней конкурировать не собираюсь». И уткнулась в компьютер, стараясь сосредоточиться на работе.
Вскоре вернулся Ветров, основательно нагруженный тяжелыми папками, но ужасно довольный. Будто охотник, которому посчастливилось подстрелить редкого зверя.
— Привет! — поздоровался он с обеими барышнями, а затем обратился к своей: — Давно ждешь?
— Давно! — капризно надула губки Наташа. — Такая скучища у тебя! Поговорить даже не с кем.
— Ну извини, замотался. Я уже почти освободился, только вот убей бог не помню, куда и зачем мы идем?
— Ну естественно, — кивнула Наташа. — Я уже давно заметила, что у тебя случаются провалы в памяти, особенно когда речь идет о делах семейных. Мы идем покупать подарок твоему будущему тестю. Ты хотя бы не забыл, что у него в среду день рождения?
«О нет, только не это!» — мысленно простонал Андрей, в деталях представив предстоящую экзекуцию. Нет, он, конечно, любит ходить по магазинам, особенно по книжным или музыкальным, но никак не по тряпочно-антикварным, куда непременно устремится Наташа в поисках чего-нибудь оригинального. Но ничего не поделаешь. Хочешь не хочешь, а приобщаться к радостям семейной жизни все равно когда-нибудь придется. Вот только перед уходом ему нужно провернуть еще одно дельце. По счастью, Старцева была на месте.
— Ну, как успехи? — бодро спросил ее Андрей.
— Никак, — буркнула Аня, не отрываясь от монитора.
— Жаль, — посочувствовал Андрей, не замечая злобного настроения практикантки. — А что делать собираешься?
— Ничего. — Лексикон Старцевой враз ужался до одних наречий.
— Хорошее дело, — одобрил Андрей. — Послушай, Анюта, не в службу, а в дружбу, съезди в Историческую библиотеку и сделай для меня несколько выписок из архива. Дело нетрудное, но столько времени отнимает! Пока найдешь, пока заказ выполнят… А ты, пока будешь ждать, можешь поискать что-нибудь по своей часовне. Мне кажется, это очень перспективное направление.
Будущая звезда журналистики не умела дуться больше пяти минут:
— Съезжу. Давай пропуск.
— Вот и отлично, — обрадовался Андрей и быстро накалякал на бумажке список вопросов. — Кстати, в редакцию можешь сегодня не приезжать, не к спеху. Завтра привезешь.
Сладкая парочка удалилась, оставив после себя запах дорогого парфюма и чувство легкой досады у тех, кому не посчастливилось принадлежать к высшему обществу. Под предлогом того, что усыновленный ею кактус экстренно нуждается в приеме солнечных ванн, Аня подошла к окну. Андрей и Наташа пересекали площадь и что-то оживленно обсуждали. «Вот бы узнать, о чем они там шепчутся», — мечтательно подумала девушка.
И не ошиблась в своем любопытстве. Говорили о ней.
— И на фига сдалась тебе эта практикантка, — разглагольствовала Наташа, не забывая отмечать, как реагируют на ее внешность встречные мужчины. — По-моему, классический образец того, каким не должен быть журналист. Замкнутая, необщительная… Я пыталась ее разговорить, без толку.
— Не замечал, — искренне удивился Андрей.
За несколько дней, проведенных в «Репортере», Старцева умудрилась перезнакомиться и подружиться абсолютно со всеми сотрудниками, за исключением, пожалуй, сантехника дяди Коли, и то потому, что в последнее время унитазы работали как часы и в его визитах не нуждались.
— Все равно из нее толку не будет, — уверяла Наташа. — Она же провинциалка из серой обывательской семьи, ею и останется. Времена Ломоносовых, притопавших из глухих деревень покорять Москву, остались в прошлом. Сейчас личность человека определяет образовательная база, а закладывается она еще в детстве, в частных школах и лицеях.
Анна, разумеется, не слышала, как ученая столичная зазнайка отзывается о ее способностях и перспективах на будущее, но интуитивно почувствовала. На выпад она ответила выпадом.
«Не ноги, а две поминальных свечи», — язвительно заметила она, наблюдая, как профессионально дефилирует Белостоцкая в своих желтых брюках.
Из виртуальных бабских разборок ее вывел звонкий голос секретарши Юленьки:
— Эй, Анька, где твой шеф шляется? Ему тут факсик из Голландии пришел.
— Ушел за подарками будущему тестю.
