— Фоллоу ми, плиз, сё.
Дмитрий и Василий подхватили свои мешки, и последовали за ним. Он подошёл к машине, тут Дмитрий сказал Василию, что бы тот перевёл, что у него здесь машина. Американец кивнул, и пошел с ними к «Доджу».
— Спроси, тут есть русские?
— Да, есть.
Американец показал направление, куда ехать. В левой части аэродрома был довольно большой дом, подъехали туда. Оба «их» американца были уже там. Подошёл майор-лётчик, и представился оперативным дежурным по авиабазе. Дмитрий написал в путёвке, что машину требуется перегнать в Николаев, или в штаб 3-го Украинского в Каховку.
— Не беспокойтесь, товарищ майор, перегоним. Нам поступили указания: оказывать Вам всяческую помощь. — он тут же распорядился, чтобы нашли водителя и охрану. Лэсли перебросил свой рюкзак в другой джип, и махнул рукой Дмитрию и Василию.
— Коммон, коммон, таке офф!
— Чё сказал?
— Пошли, пошли, взлетаем.
Они сели в джип и понеслись по полю к В-20-му, стоявшему вдалеке на другом краю аэродрома. На стоянках находилось большое количество бомбардировщиков и истребителей. Вокруг шла суета подготовки к очередному вылету. Экипаж «Бостона» оказался, слава богу, русским. Майор и полковник долго перебрасывали свои вещи в самолёт, а Дмитрий вошёл и сел на сиденье. Он вскрыл пакет. Два приказа и конверт, уляпанный штампами «Особой важности», с надписью: «вскрыть в присутствии начальника особого отдела флотилии». Один приказ: о присвоении ему звания подполковника морской пехоты, второй, совершенно секретный, о том, что он назначается ответственным за проведение показа действий батальона специального назначения представителям союзников, и предписывалось всем воинским начальникам, комендатурам, командирам частей, соединений, объединений и политическим органам РККА оказывать ему всемерную помощь. За подписью Верховного Главнокомандующего и начальника Генерального Штаба. «Мощная бумажка!» — подумал Дмитрий и сунул её в карман кителя. Подошёл командир корабля, представился и спросил о готовности. Дмитрий указал на суетящихся американцев:
— Смотрим по ним, летим в Николаев. Свяжитесь с Николаевом и попросите, чтобы штаб флотилии прислал машины.
— Нам сказали, что машины будут, товарищ майор.
— Добро!
Через некоторое время, запустились двигатели, полковник опять достал пиво. Он, смеясь, пнул довольно большой тюк, и сказал, что пива ещё много! Взлетели, сделали небольшой круг, к ним подошли истребители сопровождения. Через некоторое время слева было только море, справа — Таврия. Сорок минут лёта, и они катятся по неровному снежному полю в Николаеве. Зима в этом году снежная и суровая. На юге стоят небывалые морозы. Благодаря этому 1 Украинский сбил немцев с позиций у реки Самара, и немцы оставили Харьков. Бои шли на подступах к Полтаве. Брянский фронт подходил к Курску. Ещё в воздухе радист включил передачу сводки Информбюро. На аэродроме их встречали Горшков и Матушкин. Не его, а представителей союзников. Прокофьев уселся в машину к Диме, и сразу начал его накачивать, дескать: не посрами!
— Товарищ капитан первого ранга! Это не инспекция, они оба ещё не воевали, они учиться приехали.
— Вот как? У тебя?
— Да.
— Ну, ты даёшь! Надо Сергею Георгиевичу сказать! Нет, но всё равно! В батальоне мы порядок наведём!
— Вот, только не это! Пусть всё идёт так, как оно идёт! Батальон нужен нам, а не им! А они пусть учатся, как надо воевать, как надо учить людей, и каких.
— Нет, Дмитрий Васильевич, ты не прав. Это политически не верно! Плюс, мы твои начальники, и нам решать: как и что показывать иностранцам.
Дмитрий вздохнул, и полез в карман кителя за приказом.
— Читайте!
— Нда, это несколько меняет дело.
— Именно так, Алексей Александрович. Меня инструктировал на эту тему товарищ Сталин.
— Вот, тебе и отдуваться! — ехидно вставил Член Военного Совета.
В штабе, улучшив момент, переговорил с Горшковым, и отпросился у него в Особый Отдел.
— А что так?
— Есть ещё одна бумажка… и он показал конверт.
— Тогда пошли вдвоём. — извинившись перед гостями, адмирал вышел из столовой, где был накрыт богатый стол, но, люди ещё только готовились сесть за него. На втором этаже, в кабинете Волчкова, Дмитрий вскрыл пакет: шесть инструкций и приказ. На всех инструкциях штамп: после ознакомления уничтожить в присутствии НОО. И сопроводиловка. Приказ он передал, после своей подписи «ознакомлен» Горшкову, тот тоже значился в приказе. Больше никого указано не было. Горшков расписался и вернул документ Дмитрию. Тот запечатал приказ, и сдал его на хранение начальнику особого отдела. Инструкции полетели в огонь, пепел перемешан, составлена и подписана сопроводиловка. Оба вышли из кабинета.
— Без ножа режут! Чёрт возьми! Ладно, потом переговорим. Пошли вниз, заодно и звездочки обмоем! Из Севастополя приказ передали: сегодня, тоже, меняю погоны!
— Поздравляю, товарищ вице-адмирал!
Глава 3. «Над всей Европой безоблачное небо»
Утром у Дмитрия болела голова, состояние было ниже плинтуса, поэтому он пошёл на радикальные шаги: выкупался в Буге, устроил часовую пробежку, и, взбодрившись, прибежал на завтрак, где, придерживая себя за лоб, уже сидели Лэсли и Билл с Василием, и упорно боролись с приступами тошноты, засовывая в себя бутерброды и кофе с молоком. Глядя, как Дмитрий с аппетитом поглощает кашу, яичницу и остальное, Билл совсем побелел, и пододвинул Дмитрию свою порцию.
— Дмитрий! Ты — Геракл! Больше мы на праздники не ходим! — заявил он.
После завтрака мужиков вывезли в Калиновку, где был расквартирован батальон, на тактические занятия. Там под грохот пулемётных очередей, стреляющих чуть выше голов, тренировалась первая рота, вторая отрабатывала рукопашный бой, четвертая перетаскивала свои миномёты и «вела бой» с противником, постоянно маневрируя и поражая старые окопы за Ингулом. Там американцы проветрились, затем осмотрели авто и танковую роту. Третья рота отдыхала после ночных занятий. Майор попробовал себя в качестве «курсанта». Ползать под огнем пулемёта ему не сильно понравилось. Ближе к вечеру показали водолазную подготовку, проныривание сквозь трубу в ледяной воде, стрельбу на волнении, и прочие удовольствия, сопровождающие жизнь морского пехотинца частей специального назначения. Единственный, кто не принял участие в этом, был Василий. Он занимался переводом, но, что-то подсказывало Дмитрию, что этот «знаток Пастернака и западной литературы» далеко не так прост, как хочет казаться. Особенное отношение к собственному оружию выдавало в нём человека, у которого ствол — это продолжение руки. Но, Дмитрий предпочел об этом не говорить. У каждого свои секреты. Побывав в учебном классе в старом коровнике, американцы с интересом рассматривали схемы и фотографии на стенах. Ближе к вечеру, их вывезли на фронт, к Тилигульскому лиману. Там разведгруппа ушла через лиман к немцам, а Дмитрий и его гости ждали её. Через четыре часа группа вернулась с языком: здоровенным унтером, которого американцы тут же сфотографировали. Вообще, фотографировали они много, там, где позволяли.
