– Невероятно! – выдохнул Филипп.
– Вы, конечно, все сами увидите, но в городе каналы выкопаны вдоль улиц и облицованы кирпичом, а сверху уложен специально обработанный известковый камень, наверное, древние знали, что известь обеззараживает, понимаете?! Стоки идут из каждого дома и собираются в уличные каналы, которые впадают в более крупные стоки, расположенные в каждом квартале. Это удивительно для такого древнего поселения! В то время город стоял прямо на берегу Инда, который теперь ушел на три километра к востоку. Но, по мнению наших археологов, сточные воды в реку не сбрасывались – она считалась священной. Рядом с городом существовали сливные поля. В здешних домах были туалеты и специальные помещения для омовений – своего рода душевые, можете себе представить, да?!
– Здорово, – сказал Филипп, которому уже не терпелось попасть в этот город. – Там продолжаются раскопки сейчас?
– Нет, – удрученно вздохнул пакистанец, – на сегодняшний день в Мохе́нджо-Да́ро вскрыто и расчищено лишь около десяти процентов территории. По мере того как археологи спускались все ниже, навстречу стала подниматься засоленная вода. Соленый налет там виден повсюду на кирпичах. Соль стала разъедать то, что осталось от города. И тогда, по решению ЮНЕСКО, раскопки были законсервированы. Полиция строго следит, чтобы никто не начал самостоятельные раскопки. Однако пакистанские историки уверены, что исследования надо продолжать, использовать новые технологии, современные методы!
– Совершенно верно, – сказал Филипп. – Мы теряем драгоценное время, не исследуя историю нашей планеты! Мы много не знаем, о многом даже не догадываемся!
– Вы говорите, как человек, узнавший какую-то тайну, – сказал водитель, глядя на Филиппа в зеркало заднего вида.
– Можно и так сказать, – улыбнулся Филипп, вспоминая путешествие в Бахрейн. – Вы интересно рассказывали, – добавил он. – Спасибо! И вы отлично владеете английским языком, кстати!
– Спасибо, это было когда-то моей работой, которая мне нравилась.
Развалины Мохе́нджо-Да́ро стали заметны уже издалека. Посреди желто-красной долины реки Инд возвышался огромный холм, окруженный холмами поменьше. Приближаясь, холмы стали вырисовываться в полуразрушенные стены, в очертаниях которых смутно угадывались здания, поросшие травой.
Асфальтированная дорога вела к воротам, за которыми виднелся музей и территория раскопок. Туристов нигде не было видно.
– Развалины теперь охраняют вооруженные полицейские, – сказал водитель. – Но вы не волнуйтесь, нас они пропустят, меня тут все знают!
И действительно, как только автобус подъехал к воротам, показались два полицейских, преградивших путь.
– Добрый день, – сказал водитель, протягивая полицейским через окно документы, – у нас разрешение на осмотр достопримечательностей.
Один из полицейских взял документы и начал внимательно их изучать, в то время как второй разглядывал Филиппа.
– Все нормально, проезжайте, – сказал служитель порядка, возвращая документы водителю.
– Спасибо! – обрадованно сказал бывший гид. – Я же говорил, проблем не будет, – обратился он Филиппу.
– Да, отлично, – согласился журналист.
Автобус проехал за ворота и остановился недалеко от небольшого холма, за которым начинался древний город.
– Наверное, мы сами погуляем, – сказал Филипп гиду. – Это возможно?
– Конечно! – закивал гид, внимательно глядя на Филиппа в зеркало заднего вида. – Главное, не потеряйтесь. Я буду в автобусе, посплю немного, а то я уже сутки за рулем, но ты, если что, меня буди.
– Спасибо, – Филипп и монах поспешили расстаться с водителем, пока тот не начал задавать вопросов.
Мохе́нджо-Да́ро оказался прекрасно распланированным городом, насколько это было возможно оценить: все его улицы проходили строго с севера на юг и с востока на запад, и таким образом они были хорошо защищены от ветров. Главные улицы пересекались переулками под прямым углом, и потому в городе не было закоулков и тупиков. Филипп и Вари бродили по древнему городу, ожидая сумерек. Воображение журналиста рисовало картины жизни, быта и смерти поселения. Он прикасался руками к камням, из которых когда-то были выстроены дома, и чувствовал, как прикасается к истории, к загадке, которую еще никто не смог разгадать.
Солнце медленно клонилось к горизонту, а свежий ветерок начал проигрывать холодные нотки.
Обойдя практически все руины, Филипп и Вари присели на валун, продолжая разглядывать окрестности.
– Ничего нет, – сказал Филипп, – ничего, похожего на Храм.
– Ну, ты же не ожидал увидеть сохранившееся строение? – спросил Вари. – За пять тысяч лет удивительно, что хоть что-то осталось!
– Как сказал бы мой дядя – умели же строить эти древние! – журналист усмехнулся. – Конечно, нет, я не ожидал увидеть Храм, просто тут совсем непонятно, что и где было! Я не ученый, мне сложно представить древний развитый город, глядя на такие развалины!
– Чтобы представить, как и что тут было, не обязательно быть ученым, дорогой друг! – Вари смотрел на темнеющее небо. – Достаточно капли воображения.
– Да, да, ты прав, – кивнул журналист. – Что же рисует твое воображение?
– Все дело в том, что мое воображение пока молчит, – вздохнул монах. – Даже не представляю, что и где нам искать…
Сумерки быстро превратились в вечер, открывая утомленной за день земле яркую и свежую Луну. Филипп сидел и любовался молочным диском, зависшим в черном небосводе среди мерцающих звездочек.
– Дай мне камень, – сказал монах.
– Он в рюкзаке, – журналист взял сумку и протянул его монаху. Вари перехватил сумку, но получилось это неудачно. Рюкзак дернулся и опрокинулся на бок, за который монах неуклюже его схватил. Филипп рванул вперед и успел его поймать. Но в этот момент из рюкзака, который оказался не закрытым, выпал небольшой синий мешочек. При падении на землю из него выкатился бриллиант. В свете Луны камень засветился голубоватым светом, словно внутри него загорелась искорка.
– Не знал, что бриллианты так светятся! – восхищенно сказал Вари.
– А они и не светятся… – Филипп положил рюкзак и осторожно подошел к камню.
– Что ты хочешь сказать? – спросил монах.
– Я хочу сказать, что бриллианты обычно не светятся в темноте, – журналист поднял бриллиант и положил его на ладонь. Камень был теплым. Мурашки побежали по спине Филиппа.
– Он стал более синим! – тихо сказал Вари.
– Ты прав, – Филипп завороженно смотрел на бриллиант. Камень начал менять цвет, по мере того как журналист поднимал его с земли.
Филипп сделал несколько шагов назад. Бриллиант заметно потускнел.
– Он меняет цвет! – сказал Вари.
Филипп направился вперед, держа камень на вытянутой руке, а второй закидывая за плечо рюкзак.
