Однако Олеся Воловик уже и без них ощутила этот самый невероятный кураж. Сейчас, кружась на низком подиуме перед двумя десятками взрослых мужчин и женщин – в узких трусиках, тесном бюстгальтере, на высоких каблуках и с полуприкрытым лицом, девушка отдавала себе отчет: она бросает всем им, собравшимся здесь, вызов. Который подобная публика вряд ли поймет, тем более – примет. Вот только этот момент Олесю как раз волновал меньше всего.
Не осознавая толком, скорее, чувствуя нужный момент, девушка освободилась от бюстгальтера, швырнула его в зал. Кто поймал – не так уж важно. Музыка еще гремела, Олеся подошла к краю подиума, несколько раз прогнулась, поворачиваясь в разные стороны и давая возможность желающим разглядеть себя. А затем, отбивая про себя ритм и в то же время сосчитав до тридцати, взялась за тонкий край стрингов, с силой рванула, срывая с бедер узкий лоскут, на несколько секунд замерла, а потом, резко повернувшись, побежала прочь, громко стуча каблуками, сопровождаемая восторженным ревом и нестройными хлопками.
Оттолкнув Ксению, все это время наблюдавшую за ней со стороны, Олеся пулей влетела в «свою» комнату, подхватила куртку, накинула на себя. Но, тут же вспомнив, что куртка короткая и края не достают до пояса, девушка скинула ее, прикрыла бедра, обвязала их сзади рукавами. Когда преподавательница попыталась войти, Олеся, забыв обо всем, рявкнула:
– Вон пошла! – И лишь когда Ксения громко закрыла за собой дверь, поняла, кому только что нагрубила.
Впрочем, испуг тут же прошел. Ее отдали на заклание. Выходит, она имеет право сорваться. Скинув куртку на пол, Олеся натянула на голое тело трико, быстро надела лифчик, легкий свитер, юбку, мокасины. И только после этого почувствовала себя в относительной безопасности.
Дверь открылась без стука. Порог «уборной» переступил менеджер. Он улыбался во весь рот.
– Молодчина! Даже лучше, чем я думал! Знаешь, как назвал наш именинник твой номер? Он сказал – пикантно. Понимаешь, что это значит?
Олесе совсем не хотелось разбираться в значениях слов. Вместо ответа она молча покачала головой.
– Нормально все? Живая? Куски не отвалились? – Менеджер совсем уж свойски хлопнул ее по плечу, затем полез в карман, вытащил тонкую пачку гривен, отслюнил четыре сотенных купюры. – Национальной валютой возьмешь? Да возьмешь, возьмешь, чего я спрашиваю… По курсу, по нормальному курсу, не боись.
Олеся, стиснув зубы, покачала головой.
– Чего ты?
– Не возьму.
Внезапно до нее дошло – платок до сих пор закрывает лицо. Сдернув его и кинув под ноги, девушка повторила:
– Не возьму. Ваш юбиляр хотел подарок – вот пускай его и получает. Дарю, от меня. Подойди к нему и скажи: подарок от Леси.
Оттерев обескураженного менеджера плечом, Олеся вышла из комнаты, даже не взглянув на Ксению, стоявшую в коридоре с ворохом ее брошенной в зале одежды.
Возвращаться в эту школу девушка больше не собиралась. В Киеве таких полно. Правда, приняв сейчас, в пылу гнева, такое решение, Олеся Воловик не была уверена, что к утру не пересмотрит его и не передумает.
Все-таки сто долларов она сегодня за пятнадцать минут заработала…
Тем осенним вечером таксист Вова Руданский стоял неподалеку от входа в вокзал.
Сегодня, по договоренности, которой достигли боссы с конкурирующими фирмами, и согласно очередности на одном из «хлебных» мест выпало попастись ему. Вокзал давно поделили, посторонних и случайных отсюда просто гнали, и везло только двум категориям шоферов: тем, кого пассажиры вызывали по телефону с поезда на определенное время, и тем, кто, высадив пассажиров, успевал подхватить новых, согласившись при этом везти людей на треть дешевле, чем заламывают «аборигены».
За те полтора года, что они с Олесей провели в Киеве, жизнь понемногу наладилась, считал Вовка. Он уверенно движется к намеченной цели, денежки складываются в солидную кучку, да и на Леську в последнее время все меньше расходов. Где-то научилась подрабатывать, уже не клянчит деньги на разную ерунду, к тому же привязана к нему, как раньше. А это, надо полагать, самое главное. Более того, Вову Руданского даже устраивало, что малолетняя подружка внезапно перестала от него чего бы то ни было требовать. Разве что иногда хотела поговорить, и Вова разговаривал с ней, когда не так хотелось спать. Он знал, для чего так себя загоняет, и понимал: рвать задницу ради осуществления мечты и исполнения желаний не вредно. Ничего, думал он, еще немного такой работы, и можно будет передохнуть.
В стекло постучали. Наклонившись вперед и опустив его, Вова увидел мужчину лет тридцати с небольшим. Прилично одет, короткая стрижка, очки, легкий запах алкоголя. Скорее всего, бутылку пива выпил, ну, или две…
– Поедем?
– Поедем, – согласился таксист.
Не уточнив куда, Очки открыл дверцу, уселся рядом, положил на колени черную пухлую барсетку. Натуральная кожа – Вова такие вещи научился определять на глаз. От цепкого взгляда таксиста не ускользнула также крупная печатка на безымянном пальце правой руки и массивное гладкое кольцо – на среднем пальце левой.
– Звать тебя как? – спросил пассажир.
– Вова.
– Ты сам по себе или фирма?
– Разница есть?
– Мне пох, ты телефончик просто оставишь, если договоримся.
– Телефончик – без проблем. – Руданский вынул из бардачка и протянул пассажиру карточку с названием фирмы и номерами телефонов. – И про что будем договариваться?
Очки повертел визитку в пальцах.
– Который здесь твой номер?
– Моего личного тут нет.
– Напишешь потом. – Пассажир положил визитку сверху на барсетку. – Такое дело, Вова… К девочкам поедем?
Руданского о такой услуге просили не впервые. Более того: с некоторых пор Вова стал одним из тех таксистов, которые обслуживали конкретные салоны с проститутками. Не чурался он и индивидуалок, однако с салонами все-таки было проще: там за каждого привезенного клиента ему платили определенную, заранее оговоренную сумму, притом что потенциальный клиент, сам того не зная, выкладывал больше за поездку. Плюс, конечно же, в большинстве случаев тот таксист, который привозил, через какое-то время и забирал пассажира.
В результате с каждого клиента, доставленного по одному из определенных адресов, Вова Руданский имел в среднем долларов пятнадцать-двадцать. Учитывая, что редкий день обходился хотя бы без одной такой поездки, за десять дней опытный в подобных делах таксист мог отложить до двухсот долларов. Это если не считать случаев, когда «девочка» сама ехала на вызов и вызывала «свои» такси, к числу которых Вовина машина также относилась. При удачных раскладах обслуживание проституток и их клиентов могло принести до тысячи долларов в месяц, вот почему Вова так самоотверженно вкалывал. К тому же иногда перепадал приятный бонус: девушку можно было раскрутить на бесплатный секс, со знакомыми таксистами некоторые себе такое позволяли.
