Их глаза, прикрытые очками с чуть затемненными линзами, сторожили каждое движение европейца. На запястьях Козака теперь не было наручников, но он сейчас, в таком окружении, не ощущал себя свободным человеком, хозяином положения, вольным делать все, что ему заблагорассудится.
Некоторое время в салоне «Хаммера» царило молчание. Машины по радиальной дороге выбрались на ближнюю кольцевую. По правую руку уже виднелись городские кварталы окраины Дохи.
Араб слегка коснулся руки Ивана, сидящего рядом, повернулся к нему и спросил:
— Вы, наверное, голодны? Мне сказали, что вы отказывались от приема пищи. На вас просто лица нет, дружище!
У Козака и вправду слегка кружилась голова. За последние трое суток у него во рту не было даже маковой росинки. Сказывалось и постоянное нервное напряжение, тревога не столько за себя, сколько за Анну.
— Я в норме, — каким-то странным, как будто даже чужим голосом сказал Иван. — Куда вы меня везете?
— Мы едем в центр. Там я вас передам другому человеку. Без его содействия, непосредственного вмешательства я не смог бы забрать вас из того места, которое мы только что покинули.
— Зачем? — спросил Козак.
— Что вы имеете в виду? Хотите знать, зачем вам встречаться с тем человеком, о котором я только что сказал?
— Зачем все это? Чего ради я вам понадобился, господин Халид аль-Валид?
— Хотите знать правду?
— Да, конечно. Но сначала я желал бы услышать, где сейчас находится моя жена.
Араб улыбнулся краешками губ и заявил:
— Вы, должно быть, сильно любите ее, не так ли?
— Я убью любого, кто посмеет притронуться к ней хотя бы пальцем! — процедил Иван.
Козак заметил, как напряглись охранники. Один из них даже положил ладонь на рукоять пистолета, заметного под расстегнутым пиджаком. Араб плавно повел правой рукой, успокаивая их. Мол, ничего страшного, нечего волноваться, мы просто беседуем.
— Ответ, достойный настоящего мужчины, — сказал катарец. — Вы ее скоро увидите.
— Что? — Козак посмотрел на своего соседа широко распахнутыми глазами. — Когда я ее увижу?
— Сегодня. Когда мы закончим этот наш разговор.
Новость, прозвучавшая из уст катарца, окрылила Козака. Он вдруг ощутил зверский аппетит. Халид, похоже, читавший его желания, как открытую книгу, подал команду одному из охранников. Тот привстал с сиденья, открыл мини-бар, оборудованный по правому борту, достал оттуда пластиковый поднос, затянутый в прозрачную пленку, бутылку минеральной воды и передал их гостю своего хозяина.
— Угощайтесь, — сказал катарец. — Вам нужно подкрепиться.
Козак надорвал пленку. На подносе в небольших углублениях лежали сэндвичи с черной икрой, какой-то красной рыбой и кусочек козьего сыра в упаковке-розочке. Все порции небольшие, если не сказать миниатюрные. Но это объяснимо: человеку, который трое суток ничего не ел, предлагать снедь в больших количествах не следует.
— Можете быть уверены, мистер Козак, что как только появится возможность, я приглашу вас в самый лучший ресторан, — сказал араб. — Кушайте-кушайте. Поверьте, для меня это будет большая честь, пообедать или отужинать с вами.
«Уж слишком сладко он поет, — отправляя в рот ломтик подсушенного хлебца, обильно намазанный черной икрой, подумал Козак. — Но подзаправиться не помешает. Кто знает, Иван, какие новые испытания тебя ждут впереди!».
Иван завершил трапезу, запил еду несколькими глотками холодной минералки, промокнул губы салфеткой. Охранник забрал у него пустую упаковку.
Машины ехали по новому многорядному шоссе в сторону делового центра, высотки которого подпирали небо пустыни, обесцвеченное сорокаградусной жарой. В попутном транспортном потоке сплошь виднелись дорогие внедорожники. Такого количества мощных навороченных джипов, как в Дохе, Иван более нигде не видел.
Столица эмирата, небольшой, в сущности, город с населением около полумиллиона, вытянулась вдоль залива на несколько десятков километров. Расстояния здесь довольно существенные. С учетом того, что в городе слабо развит общественный транспорт, машина для местных жителей была не только роскошью, возможностью показать себя, но и действительно средством передвижения.
— Спасибо за угощение, — сказал Иван. — У вас ко мне, как я понимаю, есть какой-то разговор, не так ли?
— Да, деловой, — уточнил катарец.
Иван слегка кивнул в сторону бодигардов, не спускающих с него глаз, и осведомился:
— А вы не боитесь, что наша беседа станет достоянием чужих ушей?
— Вы про охранников? — Араб вновь улыбнулся краешками губ. — Эти двое — черкесы, как и водитель. Они родом из Иордании и ни слова не знают по-английски.
— Я вас внимательно слушаю.
Араб помолчал несколько секунд, потом заговорил:
— «Доха», от арабского «ад-дауха», означает «большое дерево, дающее обильную тень». Когда-то на берегах нашего прекрасного залива существовал лишь маленький населенный пункт, он назывался Аль-Бида. Потом здесь выросла гавань. Эти места облюбовали ловцы жемчуга, рыбаки, пираты, торговцы. Полтора века назад разросшуюся деревню переименовали, и с тех пор город носит свое нынешнее название — Доха.
— Извините, что перебиваю. У вас не найдется закурить?
— Я не курю.
— А ваши люди? Может, у них есть?
— Они тоже не курят, — спокойным тоном сказал катарец. — Потерпите немного. Уже вскоре вы сможете выкурить сигару и при желании выпить что-нибудь покрепче минеральной воды. На чем мы остановились?
«А ведь кто-то курил сигару в комнате для допросов», — подумал Иван.
— Вы рассказывали про историю Дохи, — напомнил он.
— В нескольких километрах отсюда, от этого шоссе, по которому мы едем сейчас, наши предки… конгломерат племен Мидади, в который входит и клан Аль Тани, сто двадцать лет назад разбили османское войско[10]. Собственно, с этой славной победы и начинается формирование нашей государственности.
— Не знал, что меня ждет историческая лекция, — Иван едва удержался, чтобы не зевнуть. — К чему эти экскурсы в прошлое? Давайте лучше перейдем к нашим бара… к нашему времени.
— Уже почти перешли. Вы, должно быть, знаете, что Доха после распада Порты перешла под протекторат Великобритании. Это случилось в тысяча девятьсот семнадцатом году.
