Она боролась с ним, но он не был чем–то реальным, что можно было оттолкнуть прочь. Он был тенью, покрывающей ее и уносящей назад, вниз, в глубокую черную яму. Она почувствовала, как ее тело поглощает его, продолжая падать. Он проникал во все поры ее существа, пока тьма не захватила ее, и она не начала раздирать собственное тело.
— Нет, нет!
— Мара. Мара!
Она внезапно проснулась от своего немого крика.
— Мара, — повторил Михаил нежно, сидя на краю кровати. Она пыталась унять дрожь, тогда как он гладил ее по волосам. — У тебя много ночных кошмаров. О чем они?
Его тихий голос и прикосновение помогли ей немного расслабиться. Она сняла его руку.
— Я не помню, — солгала она. Хозяин отпечатался в ее памяти. Неужели он ищет ее до сих пор? Она знала ответ, внутри все похолодело. Его лицо отчетливо стояло перед глазами. Оно было таким, словно она убежала от него вчера, а не много месяцев назад. Он когда–нибудь сможет найти ее. И когда это произойдет…
Она не могла думать об этом без содрогания. Она боялась заснуть. Кошмар вернется вновь, и ей, как всегда, будет сниться одно и то же.
— Мара, расскажи мне, чего ты боишься.
— Ничего, — ответила она натянуто, — просто оставь меня в покое.
Михаил положил руку ей на грудь, ее мышцы напряглись.
— Если твое сердце будет так сильно биться, оно может выскочить из груди.
— Ты что, надеешься отвлечь меня и заставить думать о другом?
Михаил убрал руку.
— Между нами есть нечто большее, чем просто секс.
— Между нами ничего нет, — ответила она и отвернулась к стене.
Михаил стащил с нее одеяло.
— Я покажу тебе, что есть еще что–то.
— Я сказала, оставь меня в покое! — Она устала от ночных кошмаров, устала от него, сидящего рядом. Вырвав у него одеяло, она снова укрылась.
Михаил сорвал одеяло. Свернув, бросил на сундук в углу. — Вставай. Прямо сейчас. Ты пойдешь, нравится тебе это или нет.
Ангелочек испугалась его, тенью нависающего над ней. Она ощутила, что он раздражен, но пытается контролировать себя.
— Мы немного пройдемся, — продолжал он.
— Сейчас? Посреди ночи? — Было холодно и темно. Она задохнулась, когда он поднял ее и поставил на ноги.
Надевая брюки, он продолжал:
— Ты можешь одеться или идти, как есть. Для меня это не имеет значения.
Ей не нравились тени, которые прятались в углах, но еще больше не нравилась идея выходить из дома в темноту.
— Я никуда не иду. Я остаюсь здесь.
Она потянулась за одеялом, но он перехватил ее руку и вывернул. Когда она сжалась и подняла руку, чтобы защититься от удара, его гнев моментально исчез. Неужели она ожидала, что он ударит ее, даже спустя все это время?
— Я никогда не сделаю тебе больно. — Он взял покрывало и укутал ее. Нашел ее обувь и протянул ей. Она не взяла.
— Ты можешь обуваться или идти босиком. Как хочешь. Но ты идешь со мной.
Ангелочек взяла обувь.
— Чего же ты на самом деле боишься, Мара? Почему бы нам не обсудить это?
Она отшвырнула рожок для обуви и выпрямилась.
— Я не боюсь ничего и меньше всего такого грязного фермера, как ты.
Он открыл дверь. — Ну, пошли, если ты такая храбрая. Она пошла было к конюшне, но он взял ее за руку и направился к лесу.
— Куда ты меня ведешь? — Она ненавидела себя за дрожащий голос.
— Увидишь, когда придем на место. — Он продолжал идти вперед, увлекая ее за собой.
Ангелочек с трудом могла различать предметы, она видела только их силуэты. Они были опасные и темные, некоторые двигались. Она вспомнила, как они с Робом долго шли в ночной темноте, и испугалась еще больше. Ее сердце бешено заколотилось.
— Я хочу вернуться. — Она споткнулась и едва не упала.
Он поддержал её и поставил на ноги.
— Хотя бы раз ты можешь мне довериться? Разве я хоть раз причинил тебе боль или сделал что–то плохое?
— Доверять тебе? Почему я должна это делать? Ты сумасшедший, притащил меня посреди ночи в лес. Отведи меня домой! — Она дрожала.
— Нет, пока ты не увидишь то, что я хочу тебе показать.
— Даже если тебе придется меня тащить?
— Если тебе понравится передвигаться на моем плече. Она высвободила руку.
— Иди вперед.
— Хорошо, — сказал он. Ангелочек развернулась было, чтобы идти обратно, но за деревьями не было видно ни дома, ни конюшни. Повернувшись назад, она не смогла разглядеть Осию и встревожилась.
— Подожди, — крикнула она. — Подожди! Михаил взял ее за руку.
— Я здесь. — Он почувствовал, как она дрожит, и прижал ее к себе. — Я не оставлю тебя одну в темноте. — Он взял ее лицо в свои руки и нежно поцеловал. — Когда же ты, наконец, поймешь, что я люблю тебя?
Ангелочек обвила его руками и прижалась сильнее.
— Если ты любишь меня, пойдем обратно. Нам будет тепло и уютно в постели. Я сделаю все, что ты попросишь.
— Нет, — твердо ответил он, пытаясь справиться с собой. — Пойдем со мной.
Она попыталась удержать его. — Подожди, пожалуйста. Ну, хорошо… Я боюсь темноты. Это напоминает мне о… — она замолчала.
— О чем?
— О том, что было со мной в детстве. — Он подождал, но она молчала. Она не хотела говорить о Робе и о том, что с ним случилось. Она не хотела еще раз вспоминать ужас той ночи. — Пожалуйста. Пойдем обратно.
Михаил запустил пальцы в ее волосы и слегка поднял ее голову, чтобы видеть ее лицо в лунном свете. Она была так сильно напугана, что даже не могла это скрыть.
— Я тоже боюсь, Мара. Не темноты, не прошлого, но тебя и того, что я чувствую, когда прикасаюсь к тебе. Ты используешь мое желание как свое оружие. То, что я чувствую к тебе, это — подарок. И я знаю, что мне нужно, но когда ты прижимаешься ко мне, все, что я ощущаю, это твое тело и мое желание. Ты заставляешь меня дрожать.
— Тогда отведи меня обратно в дом…
— Ты не слышишь меня. Ты ничего не понимаешь. Я не могу отвести тебя обратно. Мы не можем поступить так, как ты хочешь. Это произойдет по–моему или не произойдет вообще. Михаил снова взял ее за руку. — Пойдем. — Они опять двинулись через лес. Ее пальцы были горячими и влажными, и рука уже не лежала в его руке, словно мертвая рыба. Она держалась за него так крепко, будто вся ее жизнь сейчас зависела от этого.
Ангелочек повсюду слышала звуки. Жужжание и потрескивание не переставая доносились со всех сторон, проникая в ее мозг. Стояла кричащая тишина. Ей хотелось вернуться в дом, подальше от черных кружащихся теней. Крылатые демоны, они смотрят и ухмыляются. Это был мир Хозяина.
