Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
– Джисс , – фыркнула Катика. – Страшная штука, которая действует на ум и сердце.
– И трудноуловимая. Работает безотказно, но сразу и не поймешь… Кажется, Стриж научился новым премудростям, по крайней мере похоже на то. И ты даже не знаешь, как называется чертово место? Тогда я тебе скажу. Это Гейленберг.[54]
– Гейдельберг?
Джип скривился:
– Гейленберг . И я был бы рад хоть как-то вознаградить всех парней, которые полжизни потратили, пытаясь отыскать этот городок, куда ты совершенно запросто проник, вот так-то. Это – как правильнее сказать? – одно из самых могущественных мест на Спирали. Нет, исполненных могущества, так будет точнее.
– Магическое? – спросил я.
– Да, точно. Мне не хватает твоего образования. Точно, магическое – но и одно из самых опасных.
– Похоже на то, – вздохнул я.
– Да. Вроде все сходится. Понимаешь, дело вот в чем Ты как будто неплохо изучил Спираль и, стало быть, слыхал про тени.
Я кивнул. Длинные тени, вроде тех, которые огонь отбрасывает на выложенную каменными плитами площадку перед камином. Они из Сердцевины падают на Спираль, из времени в бесконечность. Сливаются и объединяют переменчивые сущности места, дабы воплотить в себе его подлинную суть.
– И как ты можешь предположить, целые нации отбрасывают такие тени, только они несколько шире, и они обволакивают другие тени. Именно на такую тень мы и наткнулись тогда на Яве. И целые континенты, да что там – группы народностей, они тоже отбрасывают тени. Только те не настолько плотны, они немножко туманные. Но практически всегда есть что-то наподобие фокуса, который воплощает в себе их дух, их историю, и даже более того. Это то, что некоторые называют культурой или цивилизацией, но эти названия и вполовину не выражают сути явлений. Ну а что до Гейленберга, то его можно было бы с полным правом назвать сердцем Европы, европейской цивилизации и всего, что наполняет ее жизнью и силой. Именно поэтому ты и чувствовал себя там как дома.
Я с сомнением покачал головой:
– В Германии? Сердце Европы? Что-то не очень верится.
Джип прошел через две мировые войны. Он рассмеялся:
– Мы здесь говорим об истории, дружище, о настоящей истории – с самого каменного века, а может, и раньше. История в обычном понимании – с ее войнами, альянсами, тиранией – все это меркнет, все это лишь рябь на поверхности потока. Из последних событий можно заключить, что у Франции, Голландии или же Испании как будто больше силы, но это все чушь собачья. Да посмотри на себя – твой дед воевал с нацистами, но ты говоришь по-немецки, по-французски и бог знает еще по-каковски и ездишь туда-сюда, когда тебе вздумается. А ведь между вами всего одно поколение – а как насчет сотни-другой? Тысячи поколений? Так что можно и пошире взглянуть на все это, дружище. Ты там был как дома; и Кэт тоже, хотя она из той части Европы, что скорее относится к Спирали, нежели к Сердцевине. Даже я, хоть я и со Среднего Запада, откуда родом мои старики. У нас там тоже что-то вроде своего Гейленберга есть, но он совсем другой, и корни его не так глубоки – пока еще. В Гейленберге заключена огромная сила, Стив, великая сила, которая стягивается туда из самых отдаленных уголков Спирали.
Меня обдало волной холода. Огромный полусобор снова возник перед моим внутренним взором, темный и манящий, создающий ощущение присутствия чего-то таинственного.
– Вроде этой дупии , хочешь сказать? Или Гаити и невидимых ? Или духов с Бали, или Шимпа?
Джип задумался:
– Может, ты и прав. Это разум, это материально лишь отчасти – но, боже мой, они даже близко не стояли с этим .
– Даже Шимп? – Я улыбнулся. – Крепкий орешек был. Жаль, его на Ле Стрижа не натравить!
Джип, как ни странно, не улыбнулся мне в ответ.
– Уж поверь мне на слово, Стив. Это не только мощнее, оно… огромнее. На целый порядок. И даже больше, оно… – Он взмахнул в воздухе рукой. – Оно в меньшей степени коренится в делах мирских, в меньшей степени относится к нашему миру. Это труднее понять. Видишь ли, Шимп, Баронг, даже этот маленький мерзавец Дон Педро, в конце концов, – они все так или иначе были людьми. Они переросли человеческое состояние, но тем не менее могли возвращаться в свою старую форму, ходить, говорить, есть и сражаться и – ну пару-тройку других вещей, да! Как Рангда[55], ты ведь мне рассказывал, а?
Он улыбнулся; я вздрогнул; Катика фыркнула и провела пальцами по внутренней части моего бедра.
– Но это , – Джип тряхнул головой, – оно так не взаимодействует с другими, думаю, что нет. И еще оно существует благодаря тому, что его не сразу распознаешь. Говорят, впрочем, что в свое время этот мозг тоже принадлежал человеку. Но он все больше и больше осваивал Спираль, стремясь все дальше и дальше, к самому Краю.
Он задумался, глядя на танцующий огонь в камине.
– Хочешь сказать, как Молл?
– В каком-то смысле. Ты видел ее в действии и кое-что знаешь. Она уже нечто большее, чем вмещает в себя обычное материальное тело. Но это ушло гораздо дальше, чем она, чем Шимп, чем любой, о ком мне доводилось слышать. Что-нибудь зайдет так далеко – и, каким бы оно ни было изначально, ему суждено измениться. Там пространство и время становятся единым целым. Вещи, в которых мы с тобой уверены, уверены в их надежности, становятся все менее и менее стабильными, менее материальными, а те вещи, которые абстрактны, обретают реальное существование, делаются четче, более определенными, ближе к абсолютам.
– Однажды ты мне об этом уже рассказывал. А эта… вещь? Она тоже там?
Он задумался:
– Говорят, что так. И порой возвращается, чтобы вновь прикоснуться к миру, который покинула. А что до формы, которую она приняла… я ведь никогда не был в этом городе и не видел его. Но ошибки тут быть не может, судя по твоему описанию города и собора. Впрочем, есть во всем этом одна маленькая странность.
Я вздрогнул:
– Странность? Господи, понятно, там так жутко внутри! Жаль, что я не разбил этот чертов камень…
– Нет, С-стефан! – воскликнула Катика, и в голосе ее звучал испуг.
Джип откинул назад свои рыжие волосы:
– Это добрая сила, Стив, во всяком случае в далекой перспективе. Ты знаешь, что он перемещается, этот город? И полностью изменяется внешне. Всегда он оказывался в тех местах, где под угрозой каким-то образом оказывалась самобытность Европы. И всегда держался ближе к границам, где через них просачивались темные силы. Сегодня это где-то на границе Германии и Восточной Европы, рядом с былой Российской империей, но он бывал и в других местах. Во время прошлой войны поговаривали, что он объявился где-то на юге Англии. А давным-давно, в Средние века, когда мавританские калифы из Испании положили глаз на Европу, он обосновался на северном склоне Пиренеев. И там его назвали Монтсальват.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
