Стеблов приходил в себя целую минуту. Детектив его не торопил. Надо же было человеку обрести дыхание для предстоящего разговора.
— Итак, вы вышли из леса, точнее, выехали из него на машине. Что было потом? — настойчиво спросил детектив у задержанного.
— Ничего, — глухо отозвался Стеблов. — Если не считать того, что Крот обнаружил пропажу диадемы.
— Диадему вы взяли у Ефросиньи?
— Если знаешь — зачем спрашиваешь?
— А задержали вы нас на дороге возле Горелова тоже по приказу Крота? — поинтересовался внимательно прислушивавшийся к разговору Кравчинский.
— Мы следили за твоей «Ладой», пока она стояла во дворе у ходулинской тетки, но задремали под утро. Пришлось вас потом догонять.
— Ну, догнали, и что было дальше? — задал вопрос Ярослав.
— А у тебя что, память отшибло?
С памятью у детектива как раз все было в порядке, и он отлично помнил все подробности той встречи с товарищем Доренко, но в данном случае его интересовало, как те события отразились в мозгах Стеблова. Ведь этот человек находился в зоне, контролируемой оракулом, по меньшей мере двое суток. И даже выступал там в двух ипостасях, преображенца и сотрудника ОГПУ. Но, похоже, Стеблов ничего о сыгранных ролях не помнит и его интерпретация событий коренным образом отличается от той, что могли бы ему предложить Кравчинский с Кузнецовым. Похоже, Аполлоша был прав в своих предположениях: подробности происходящего стираются из памяти людей, выходящих из зоны контроля компьютера, но цели и чувства остаются прежними.
— Ты ничего странного в тех краях не приметил?
— Ну как же! — встрепенулся Стеблов. — Я лично видел по меньшей мере пять вспышек. А от местных слышал, что это инопланетяне балуют.
— Ефросинью-то вы зачем убили? — вкрадчиво поинтересовался Ярослав.
— Не убивал я ее,—дернулся Стеблов.—Даже в избушку не входил, стоял на стреме.
Судя по всему, курносый «преображенец» избытком интеллекта похвастаться не мог. Крутым он тоже не был, так, шестерил на подхвате у сильных мира его, получая за оказанные грязненькие услуги крохи с барского стола. Таких если и нанимают в киллеры, То очень неумные люди. А финансист Хлестов дураком не был и в людях наверняка разбирался неплохо. Не стал бы он нанимать Стеблова для устранения Коляца Ходулина, разве что действительно поручил пощупать морду удачливому любовнику своей жены.
— Я тебе предлагаю на выбор одно из двух, Стеблов; либо ты нас сейчас проводишь к Кроту, либо я тебя отвезу в прокуратуру, где ты расскажешь гражданину следователю об убийстве гражданки Ходулиной.
Вообще-то Ефросинья была жива, но Стеблов об этом знать не мог, а потому и перетрусил не на шутку. Тем не менее свое согласие он дал не сразу, поломавшись для приличия минут пять. У шестерок тоже есть своя гордость.
— Крот живет за городом, у него свой особняк. Не хуже того дворца, где обитает призрак.
— Выходит, ты видел этого графа? Стеблов смутился, даже порозовел слегка:
— Только вы не смейтесь, мужики. Мамой клянусь, у меня ни в одном глазу не было. Ночью, когда мы с Гришкой сидели в засаде, он проскакал мимо нас с целой ордой холопов. Факелы у всех в руках, сабли, топоры. У меня волосы на голове дыбом встали. Гришку чуть удар не хватил. Ужас! Кроту рассказали, а он только засмеялся. Почудилось, мол. Тот еще фрукт. Чувствую, зря я с ним связался. Что-то крутит он. Бабу эту зачем-то пришил. Кому, скажи, она мешала? Да и вел себя как натуральный псих.
— Это он приказал тебе нас устранить?
— Ничего он не приказывал, — отмахнулся Стеблов. — Это у Гришки очко заиграло. Сдадут нас-де эти сыщики в прокуратуру, будем срок мотать за убийство деревенской бабы. А тут случай удобный подвернулся Хлестовский «форд» стоял без присмотра. Вот мы и решили, устраним вас, а на олигарха спишем. Все знают, что у Пети на Коляна Ходулина зуб, а вы как-никак его дружки. К тому же ты у него был сегодня. Двойная выгода: и вы покойники, и Хлестов в тюряге.
— А какая тебе лично выгода, если Хлестова посадят?
— Денежки-то его Светке достанутся, а уж она бы не забыла нашей с Гришкой услуги. Очень может быть, что Стеблов и не врал. Кроту, а точнее, Доренко-фон Дорну смерть детектива с поэтом сейчас невыгодна. Ему нужна диадема, а получить ее он сможет только из рук Ярослава. Эти два олуха царя небесного могли своими выстрелами поломать игру очень умного человека.
— Как фамилия Крота?
— Фамилия у него простая, как огурец, — Иванов. Такой весь из себя незаметный. То ли из ментов он, толи из гэбэшников. Со связями мужик. И не бедный, далеко не бедный.
— Диадему ты по его совету Хлестову продал?
— Само собой. Он мне ее и дал. У меня таких ценностей сроду не водилось. Здесь, мужики. Вон его Дом, третий справа.
Домишко был действительно ничего себе, дворец не дворец, но на звание хором вполне мог претендовать. Хотя нельзя сказать, что он слишком уж выделялся среди собратьев. Судя по всему, в этом пригородном поселке обитали люди небедные, способные обеспечить себе не просто комфортное, а роскошное проживание. Иные дома здесь были обнесены солидными заборами, но хоромы Крота в этом смысле удивляли своей доступностью. Возможно, что хозяин просто не успел отгородиться от окружающего мира. Но в любом случае это облегчало сыщикам задачу по проникновению в дом. Кравчинский аккуратно подрулил к крыльцу и притормозил. Стеблов выразил желание покинуть приятную компанию, но не успел этого сделать. На пороге особняка вдруг появился хозяин с улыбкой на устах и раскинутыми в стороны для дружеского объятия руками:
— Петр Васильевич, какими судьбами?
Ничего удивительного в том, что Крот, он же Иванов, он же Доренко, он же фон Дорн, опознал машину своего знакомого, не было. Сюрпризом для него явилось то, что из хлестовского «форда» вылез совсем не тот человек, которого он рассчитывал увидеть.
Гражданин Иванов был шокирован до такой степени, что едва не захлопнул дверь перед носом у дорогих гостей. Однако дуло пистолета, направленное ему в лоб, заставило владельца особняка изменить решение. Улыбка вновь появилась на его слегка вытянутом лице с небольшим, но заметным шрамом над правой, бровью.
— Не ожидал, — честно признался он. — Но тем не менее здравствуйте, дорогой коллега по нечаянному приключению.
— Здравствуйте, фон Дорн, — не менее любезно приветствовал знакомого Кузнецов. — Рад видеть вас в добром здравии.
— А почему фон Дорн? — На лице хозяина промелькнуло удивление и даже, кажется, испуг, но он очень быстро овладел собой. — Ах да, конечно. Прошу в дом, господа.
Взгляд, брошенный Кротом на своего проштрафившегося подручного, был достаточно красноречив, но незадачливый «гэпэушник» только руками развел, настаивая на своей полной невиновности.
Внутри особняк Крота выглядел не менее пристойно, чем снаружи. Мебель, надо признать, была подобрана со вкусом. Впрочем, дальше обширного холла гостей не пустили. Зато в качестве компенсации угостили превосходным вином. Во всяком случае, хозяин настаивал, что вино превосходное, и пригубивший кислятину Ярослав не стал с ним спорить.
