Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
Вокруг же этих, которых мы успели назвать, кого еще только нет!.. Однако всех не перечислишь. Тем более, что дело уже подошло к рассвету, потом и утро настало, появилась вышеописанная табличка на дверях, так что пора расходиться.
Тут-то началась, собственно, наша история, ради которой затевалась вся эта повесть.
— Мы так всю жизнь простоим, — пробормотал, прежде чем наладиться к метро и вроде бы ни к кому не обращаясь, покойный Иванов, — а ковры все по распределителям… Просто свинство какое-то!
На провокационные слова мертвеца те, кто их расслышал, реагировали по-разному.
Ведущий паразитический образ жизни гражданин Хвощ Л.С. отошел от греха подальше, поскольку хорошо по собственному опыту знал, чем кончаются такие разговоры с незнакомыми людьми.
Гость столицы женщина Татьяна Теребилко, напротив, придвинулась к говорившему и немедленно задала практический вопрос — мол, а где ж те распределители есть и какая там очередь, живая или по списку.
Илья Павлович Кузнецов, диссидент по пятому пункту, только улыбнулся со свойственным его народу чувством юмора, нехватка ковров в свободной продаже ему представлялась не самой большой проблемой, так как разрешения все еще не было, и он вполне мог остаться здесь с ковром навсегда, и зачем ему тогда, спрашивается, ковер…
А оказавшаяся поблизости неизвестная женщина из Средней Азии, которая до этого времени вообще не принимала никакого участия в происходившем и потому нами не была упомянута, вдруг включилась в беседу.
Она, эта женщина, была одета так, как одевались все женщины из среднеазиатских республик, приезжавшие в столицу СССР за покупками и посмотреть на московские чудеса: в домашние тапочки на босу темную ногу, в шаровары и платье из блестящего атласа (имевшего специальное название, которое мы не помним, ну и бог с ним), а поверх платья в старый мужской бостоновый пиджак без пуговиц. Пиджак этот в туалете узбекской, например, или таджикской женщины играл особое значение и имел особую роль (кажется, наоборот? ну, не важно): в Москве и других лишенных крепких нравственных устоев местах его надевали для тепла и для прикалывания медали «Мать-героиня», дома же носили на голове, так что свешивавшийся рукав закрывал лицо, выполняя назначение паранджи, но в то же время не подводя мужа под партийный выговор за насаждение реакционных нравов в семье — ну, пиджак и пиджак, мало ли что женщина на голове носит. И еще, возможно, стоит сообщить одну тайную подробность про наряд таких дам. Подробность состоит в том, что только нижняя, видная из-под платья часть шаровар шилась из пестрого атласа (как же он назывался?! ну, не помню, и все), а выше использовался материал типа рогожи или мешковины, удобный с гигиенической точки зрения, но очень жесткий, так что самые чувствительные части кожи подвергались серьезным испытаниям. В общем, Восток.
Однако ж мы по обыкновению отвлеклись на лишнее живописание деталей, а действие между тем продолжает развиваться.
Звали женщину, естественно, Зухрой.
Или, возможно, Зульфией.
— Такое дело, — сказала Зухра, — скидываться надо, да. Скинемся — деньги будут. Деньги будут — персидский купим. Персидский купим — улетим. Улетим, как на самолете ту сто четырнадцать, мне домой быстро надо, дети есть, муж есть, кормить надо. Скинемся — деньги будут. Деньги будут — персидский купим. Персидский купим — улетим, кому куда нужно, туда и улетим, да.
Нет, все же ее Зульфией звали.
Да, в конце концов, и не важно, как именно ее звали, а важно то, что, послушав восточную женщину буквально каких-нибудь пять минут, даже меньше, все эти разные и в целом разумные люди почему-то поверили ей и поступили именно в соответствии с ее предложением.
И каждый, как опять же говорит народ, думал о своем.
Почему люди вообще верят в сказки? Кто знает… Может, потому, что людям так Творец положил, а может, и сами они так себя устроили от тоски и страха. Разве и ты, наш читатель, да продлит Господь твои дни, не веришь в чудесную сказку, в которую когда-нибудь обязательно превратится жизнь? Разве клады, джинны и золотые рыбки, удачные вложения небольших денег в перспективную недвижимость и получение наследства от пока неведомых родственников по канадской линии вовсе не волнуют тебя? Так удивительно ли, что несколько человек, терзаемых желаниями и надеждами, поверили восточной сказочнице? Ей ведь и султаны верили, а уж султанам-то чего не хватало…
Призовем же милосердие Всемогущего.
Короче говоря, они объединили свои деньги и купили жутко дорогой иранский ковер два на три метра.
Равнодушный, но ловкий продавец свернул покупку в тяжеленный рулон, и мужчины понесли его в соседний двор, уже пустой после утреннего массового исхода на работу. Идущие с ковром были похожи на большую гусеницу, передвигавшуюся с удивительной для гусеницы скоростью, что заставляло почти бежать следом двух женщин.
Там, во дворе, позади серого кирпичного безоконного дома, в каких обычно живут трансформаторы, они расстелили ковер на сыроватом потрескавшемся асфальте, и все взошли на пестрый ворсистый борт.
Тут же раздался тихий ропот, перешел в рев, ковер начал выруливать на взлет, рев превратился в визг, передний край слегка задрался, замелькали по сторонам дворовые пыльные кусты, незаметно оказались внизу и стремительно уменьшавшаяся песочница, и крыша того дома, где остался проклятый магазин, и коробочки пятиэтажек…
— Наш ковер выполняет рейс по маршруту Москва-Ташкент, — начала объявлять Зульфия или Зухра, — полет проходит на высоте девять тысяч метров. Продолжительность полета…
Однако не договорила, потому что сказка есть сказка, и любой из нас присочиняет к ней свой счастливый конец.
— Внимание, всем оставаться на своих местах, — неожиданно для самого себя вдруг завопил Илья Павлович Кузнецов, и трубный глас его, перекрывая свист ветра и ковровых турбин, прогремел с небес, отчего многим оставшимся на земле показалось, что приближается невозможная по сезону гроза. — Всем стоять! Я требую немедленного изменения маршрута! Летим в аэропорт Бен-Гурион! Если мои требования не будут выполнены, я…
Он не стал продолжать фразу, потому что полностью ее не придумал, а перешел на язык понятных жестов: достал из кармана большие ножницы, завалявшиеся там после увязывания бельевой веревкой очередной порции багажа, наклонился и пощелкал лезвиями в устрашающей близости от поверхности ковра.
Все застыли, напоминая не то исполнителей немой сцены бессмертного «Ревизора», не то персонажей широко известного по репродукциям в «Огоньке» живописного полотна, мужественно опиравшихся друг на друга перед казнью. Лишь воздух пролетал навстречу небесным странникам с неприятным звуком, да время от времени лица их скрывались в рваной, влажной и душной вате встречных облаков… Между тем ковер, трепеща и слегка хлопая боковыми краями, совершал очевидный маневр — он поворачивал с юго-востока на юг.
Первым опомнился и взял себя в руки Леонард Сурьянович Хвощ, много чего испытавший в жизни.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
