Не то чтобы мир духов и нарядов был Суле в новинку. Когда-то давно, в незапамятные времена, бывший любовник, начинающий «король» преступного мира, одевал ее — тогда ещё не Сулу — как куколку, во все самое модное и дорогое. Шкафы ломились от платьев и кружевного белья, и она раздаривала свое добро направо и налево, чтобы освободить место для новых вещей. Отправившись в академию флота, она бросила все на Спаннане и с тех пор ничего, кроме формы, не носила.
Так или иначе, самые роскошные магазины на родной планете показались бы жалкими, убогими лавчонками здесь, в столице империи, да и стиль был совсем другой.
Для торжественной вечеринки во дворце Шелли Сула купила довольно скромное черное платье, подходившее к любому случаю. Во всяком случае, она очень сильно на это надеялась, поскольку, приобретя ещё туфли и жакет, обнаружила, что ее состояние заметно уменьшилось. Таким образом, платью явно предстояло служить ещё много лет. Разумеется, оно никак не могло соперничать с мелькавшим вокруг разноцветьем парчи, кружев и оборок. В моду вошла пышность — возможно, в пику тяготам военного времени. Даже торминелы, густой мех которых не позволял слишком одеваться во избежание теплового удара, вовсю щеголяли в коротеньких накидках и шортах, усыпанных самоцветами. Сула на этом фоне должна была выглядеть серой мышкой, однако, к своему удивлению, успела получить немало комплиментов от совсем незнакомых людей.
Но самым главным комплиментом для нее было выражение лица Мартинеса.
— Эти бусы тоже фарфоровые? — спросил он, лаская взглядом шею девушки.
— Нет, дутое стекло, — ответила она, задрав голову, чтобы дать рассмотреть получше.
Изящно подобранные по цвету радужные бусы были настоящим произведением искусства, да и обошлись совсем не дорого по сравнению с остальным.
— Очень красиво… — Гарет втянул носом воздух. — А «Сумерки Сандамы» тоже входят в комплект?
— Конечно.
Мартинес счастливо улыбнулся.
— Я так рад, что вы смогли почтить нас своим присутствием, леди Сула, — галантно поклонился он.
Она ответила официальным поклоном, чувствуя растущее напряжение. Сердце трепетало в груди, как птичка в клетке.
— Мне очень приятно.
На время вечеринки все раздвижные перегородки открыли, превратив парадный зал, гостиную и столовую в единое пространство. Тем не менее свободное место было найти трудно. Мартинес наполнил тарелку Сулы, но она нервничала, поэтому не хотела есть и лишь откусила раз-другой от изысканного пирожного в форме бабочки.
Успокойся, а то все испортишь, повторяла она себе. Помни, что он на самом деле любит тебя. Это второй шанс, и последний — другого уже не будет.
Мартинес налил ей в бокал минеральной воды.
— У меня ее целый запас, специально для тебя.
— Ты ни о чем не забываешь, — улыбнулась Сула.
— Ага, — самодовольно кивнул он.
Сам Мартинес красовался в темно-зеленой парадной форме капитана, на груди его сиял орден Золотого шара — яркий солнечный диск на черной с золотом ленте. Рядом блестели ещё две награды: «За особые заслуги» первого класса — за участие в операции по спасению Блитшартса — и медаль Созвездия с бриллиантами за Хон-бар. Последнюю лорд Чен приколол к его мундиру только этим утром. Лорд Торк и другие члены правления на церемонии не присутствовали, занятые более важными делами, связанными с судьбой их коллеги леди Сан-Торас, арестованной накануне по обвинению в содействии заговорщикам Хон-бара. Ее приговорили к смерти и должны были казнить в тот самый момент, когда Мартинес получал медаль, — перебить ее хрупкие птичьи конечности стальными прутьями, потом четвертовать специальным гидравлическим приспособлением и ещё живую сбросить со скалы акрополя недалеко от гранитного купола Великого прибежища шаа, так же как наксидских депутатов в день мятежа — с террасы парламента.
«Умрут в муках», — вспомнились Суле зловещие слова лорда-инспектора. Иван Снегов не забывал своих обещаний.
Самих заговорщиков ждало падение с ещё большей высоты: их затолкали в скафандры и выбросили в космос с планетарного кольца Хон-бара. Запас кислорода был рассчитан точно — предателям предстояло сгореть заживо в атмосфере ещё прежде, чем они начнут задыхаться. Видеозапись казни должна была через три дня достичь столицы, где ее покажут в программах новостей, а также по специальному каналу, отведенному для публичных казней.
Какая изобретательность, думала Сула, стоя на галерее рядом с членами семьи Мартинесов и аплодируя. Жаль только, что они ее не проявляют в методах ведения войны.
Получили награды также Далкейт, которую повысили в звании до капитан-лейтенанта, и другие офицеры «Короны», и капитаны остальных кораблей — за исключением Камаруллы, на церемонии не присутствовавшего. Удивление вызвало и отсутствие леди Семпронии Мартинес. Дофаг, официальный победитель при Хон-баре, находившийся на расстоянии пяти световых часов от Заншаа, получил, помимо медали, повышение сразу на два ранга — до старшего командующего эскадрой. Широко освещавшиеся новости о победе, награждении героев и унижении недостойных призваны были поднять дух подданных империи и вести их к новым победам.
Сула осторожно провела пальцами по бриллиантам на груди Мартинеса.
— Тебе идет.
— Правда? — Он самодовольно улыбнулся, сжал ее руку и сразу нахмурился. — Тебе холодно?
— Нет… просто волнуюсь.
Мартинес огляделся и двинулся сквозь толпу, ведя за собой девушку.
— Пошли, найдем место, где потише… если только там ты не будешь нервничать ещё больше.
— Мне все равно… как хочешь, — послушно кивнула она.
Он уверенно двигался вперед с суровым видом победителя, гости молча расступались. Сула внезапно поняла, каким он был на «Короне» — резким, требовательным, строгим. Миновав зал, гостиную и холл, Мартинес остановился в небольшой пышно обставленной комнате.
— Это кабинет Роланда, — объяснил он, присаживаясь на край письменного стола, инкрустированного золотом, предварительно смахнув с него пыль. Взял из рук девушки бокал с водой и поставил рядом, потом притянул ее к себе. Она вздрогнула, ощутив на обнаженных плечах горячие мужские руки. — Как думаешь, ты перестанешь волноваться, если я тебя поцелую?
— Во всяком случае, это не повредит, — покраснела она.
Его губы были мягкими, но настойчивыми, и то и другое было приятно. Потом он отстранился и заглянул ей в глаза.
— Я, кажется, начинаю понимать, что такого особенного в сумерках Сандамы.
Сула нервно рассмеялась. В его темно-карих глазах светилось желание, но не было того нахальства, которое ей так не нравилось в мужчинах. Как это ему удается?
Мартинес продолжал:
— Ты здесь сегодня прекрасней всех, и я чувствую себя самым счастливым человеком в империи.
Щеки Сулы вспыхнули ещё сильнее.
