А потом она почувствовала, как его мужская плоть набрякла, упираясь в нее, и это ощущение было таким неожиданным и потрясающим… таким запретным и восхитительным, что она застонала… и внезапно захотела как-то отвлечь их обоих.
Облизнув вдруг пересохшие губы, она промолвила: — Вы совсем не хотите, чтобы у меня были какие-то свои развлечения, Джулиан?
Она ожидала, что он отодвинется, но он остался на месте. Он продолжал смотреть на нее сверху вниз с непроницаемым видом. Джулиан умел выглядеть невозмутимым и равнодушным, как камень… Но на самом деле это было не так, и она ощущала свидетельство этого, упиравшееся в ее тело. Ей было жарко внизу живота, и тревожило мучительное чувство полноты, которое было и новым, и призывным. Их разделяла его и ее одежда, но ей вдруг захотелось, чтобы никаких преград между ними не было.
— Это не имеет ничего общего с желанием лишить тебя чего бы то ни было, Ребекка, — промолвил он почти ленивым тоном.
Она напряглась еще больше.
— Попытайтесь убедить меня в этом.
— Но если ты будешь расхаживать в наряде мальчишки, окружающим все равно будет ясно, что я испытываю сильное влечение к тебе, и меня сочтут извращенцем.
Какую-то минуту они молчали, только их тяжкое и бурное дыхание нарушало тишину.
— Вас влечет ко мне? — наконец проговорила она. Его улыбка была обворожительной, как грех:
— А вы сами не можете это понять?
Она приподняла голову и поцеловала его. Она понимала, что это продлится лишь какое-то мгновение, и ожидала, что Джулиан, слишком четко сознающий свое положение в обществе, даже несмотря на то, что ему нравится ее дразнить, отодвинется, щадя ее тонкие чувства. Однако она пыталась запомнить этот краткий миг, расцветшее в ней чудесное ощущение: сочетание нежности его губ и жесткой твердости остального тела.
А затем он со стоном упал на нее, освободив ее руки, но притянув ее к себе. В ту же секунду она потеряла всякий контроль над собой. Это не был поцелуй почтительного поклонника. Нет, он накрыл ее рот своим требовательно и жарко, приказывая принять его вторжение, хотя она раньше и представить себе не могла ничего подобного.
Его язык нежно соблазнял, совращал ее, врывался в ее рот, изучал его. Она снова услышала собственный стон, и на этот раз он откликнулся на него с такой отчаянной жаждой, что у нее внутри все затрепетало от восторга. Она позволила своим рукам прикоснуться к нему, ощутить крепкие мускулы его спины, невероятную ширину плеч. Он, казалось, был высечен из мрамора… но теплого и отзывчивого на прикосновения. Он придвинулся ближе, прижимая к ней свой восставший член, отчего она задрожала, а затем задвигала бедрами в инстинктивных поисках чего-то большего.
Внезапно Джулиан оторвался от ее тела. Она цеплялась за него руками, требуя показать ей завершение этой ужасной всепоглощающей страсти, которая охватила ее, как вырвавшийся на волю лесной пожар.
— Джулиан! — вскричала она. — Не останавливайся! Пожалуйста!
И он снова оказался на ней, покрывая поцелуями ее лицо и шею, ведя цепочку влажных поцелуев вниз, облизывая влажным языком ее кожу. Его бедра все теснее прижимались к ней. Он медленно раскачивал ее, пока она не ощутила нарастающее мощное наслаждение, которого раньше и представить себе не могла. Ребекка стонала, побуждая его продолжать, лаская его, целуя его волосы… Его щека прошлась по ее груди, и она содрогнулась в новом порыве яростного удовольствия. Он повернул голову и сквозь одежду поймал губами ее сосок.
Ребекка прикусила губу, чтобы сдержать крик, вызванный этими поразительными ощущениями, сотрясавшими ее тело. Она могла лишь беспомощно трепыхаться под ним, выгибаясь навстречу его рту, еще сильнее толкаясь в него бедрами. Ей было жарко, голодно, она испытывала все более сильную потребность… жажду продолжения… последующего шага.
И то, что последовало, внезапно поглотило ее, и она превратилась в содрогающуюся и льнущую кошку. Если бы у нее были когти, она бы вцепилась в него и никогда не отпускала, раз он смог дать ей это чудесное чувство.
Внезапно он приподнялся над ней. Лицо его превратилось в жестокую искаженную маску, он свесил голову и с трудом дышал.
А ей хотелось только лежать неподвижно, наслаждаясь этой блаженной потребностью. Нос Джулианом происходило что-то другое. Он напрягся, и казалось, что его скрутил приступ боли. Но ведь если бы он испытывал то же, что она, он не был бы таким…
А затем она догадалась, что поступает эгоистично. Она выпила до капли все удовольствие, которое он мог ей дать, но ничего не дала ему взамен. Интересно, мужчине нужно оказаться в ней, чтобы получить такое же облегчение? Она знала, что нечто подобное происходит в брачную ночь, потому что ее мать не хотела, чтобы она оставалась невежественной.
— Джулиан…
Ребекка коснулась его плеча, но он оттолкнулся от нее и свалился навзничь на постель. Руку он закинул на лицо и так замер, грудь его вздымалась и опадала, как кузнечные мехи… Она приподнялась на локте и посмотрела вдоль его тела туда, где по-прежнему бугрилось его естество, давшее ей такое наслаждение.
Она дотронулась до его груди и ощутила, как по нему пробежала дрожь.
— Джулиан! — Она произнесла его имя, как ласку, и с удивлением увидела, как он содрогнулся. — Ты не… — Она не знала, как выразить это словами. — Я почувствовала… но ты — нет.
Низким гортанным шепотом он выдавил из себя:
— Так лучше.
Она растерянно придвинулась, почти склонилась над ним, но все равно не могла разглядеть его лицо.
— Я представить себе не могла, что ты можешь заставить меня почувствовать такое. Я хочу сделать то же для тебя.
— Нет. — Он торопливо поднялся на ноги.
Она села на постели. Ее грубая сорочка едва прикрывала бедра, и женственные штанишки были кокетливо выставлены на обозрение. Ей почти хотелось спрятаться, прикрыться, но Джулиан смотрел на нее голодным взглядом.
— Ребекка, ты не сделала ничего неправильного. Ты насладилась чудом, которое называется блаженством. Я хотел этого для тебя… может быть, не так скоро, — удрученно добавил он.
— Я не понимаю. Я ощутила экстаз, — теперь она по-настоящему смутилась и покраснела, — но ведь ты не достиг его.
Его усмешка была напряженной, но искренней.
— Нет, не достиг. Мужчине нет нужды завершить дело, чтобы получить удовольствие. Никогда не забывай об этом.
— Но…
— Одевайся, Ребекка. Но, пожалуйста, не в этот наряд.
На какой-то миг она захотела отказаться, но он был явно натянут, как скрипичная струна. Она решила положить свой мальчишеский наряд в саквояж. Может быть, ей еще подвернется случай его надеть.
Она не собиралась забывать о том, как Джулиан заставил ее почувствовать себя и как ей хотелось испытать это снова. Она подождет и покорит его медленно. Когда она решалась на что-то, то всегда добивалась этого. И она хотела его.
