Ворота открыли. «Султан» забрался в паланкин и плотно задернул занавески, чтобы «его» не было видно. Один слуга встал впереди, а другой сзади носилок. Они согнулись и подняли паланкин.
Потом зашагали вон из дворца и растворились во тьме.
Это происшествие породило легенду. Следующим утром в спальне султана обнаружили жалкое, сморщенное существо, находившееся в состоянии ступора. Оно не могло ни говорить, ни двигаться, и без роскошных одеяний никто не смог его узнать.
Некоторые заявляли, что это султан и что та странная женщина была ведьмой, которая украла его душу, а потом растаяла в воздухе, оставив свой свадебный наряд валяться на полу.
Но эту чушь отмели как суеверие. Человек, обнаруженный в спальне, очевидно, был самозванцем. Поэтому его бросили в темницу, где он и остался.
Правда — это всем было известно — заключалась в том, что султан при таинственных обстоятельствах покинул дворец в закрытом паланкине в сопровождении двух слуг.
И никого из них никогда больше не видели.
— Ты спас меня, ты спас меня, — вновь и вновь повторяла Ровена.
Ее сердце настолько переполняли радость и облегчение, что она едва могла говорить.
Мужчины пронесли Ровену в паланкине несколько сот ярдов[8], а потом остановились у стены, защищавшей берег от волн. Там их ждала запряженная лошадьми коляска. Ровена вышла из паланкина, и мужчины перебросили его через стену в море.
— Готовы ехать? — спросил кучер.
— Дедушка! — радостно воскликнула Ровена, не решаясь поверить своим глазам.
Слуга, который помогал им, запрыгнул на козлы рядом с мистером Фарли, а Марк сел в коляску вместе с Ровеной и немедленно заключил девушку в объятия. Молодые люди прижались друг к другу, преисполненные радости встречи.
— Ты спас меня, — не уставала повторять Ровена.
— Да, я спас тебя, — ликовал герцог, — и теперь ты принадлежишь мне.
— Я думала, что никогда не увижу тебя снова, — прошептала девушка. — Думала, что ты поверишь в мою смерть.
— Я ни секунды в нее не верил, — с жаром сказал Марк. — Если бы ты умерла, я бы почувствовал, потому что вместе с тобой умерла бы часть моей души. Я так тебя люблю!
Герцог коснулся губами губ Ровены в поцелуе, которого она втайне ждала с самой первой их встречи. Только теперь она поняла, как желала этого.
Герцог снова и снова целовал Ровену, и она чувствовала, что отдает ему сердце и душу. На миг они стали одним человеком.
— В жизни не испытывал таких мук, как в первый миг, когда подумал, что ты утонула, — сказал он. — Потом узнал, что на самом деле тебя похитили.
— Как ты догадался?
— Султан выдал себя, когда послал за мной и притворился, будто полон сочувствия. Такая «доброта» с его стороны слишком неправдоподобна. Я понял, что, показав мне твой халат, он хочет убедить меня, что ты мертва. Я не сомневался в его лжи, даже до того, как узнал тебя.
— Ты узнал меня?!
— Я краем глаза увидел твои волосы и понял, что это сияющее золото может принадлежать только тебе.
— Они сказали, что убьют тебя, если я издам хоть один звук.
— Я так и подумал, поняв, что это ты, и поклялся не спустить этого султану, хотя не представлял, как тебя спасти. Но ко мне пришел уже знакомый тебе человек и пообещал помочь, если я заберу его отсюда. Твой дед настоял на своем участии. Он сказал, что, в первую очередь, он, а не я должен тебя спасать. Я возразил, что как раз наоборот. У нас по этому поводу даже завязался спор. А потом, когда мне удалось пробраться в комнату султана, я увидел, что ты побеждаешь его силой воли. Как тебе пришло в голову сказать все это?
— Не знаю, откуда это взялось. Мне как будто открылось то единственное, чем можно было запугать султана, но я не знаю, как я это поняла. Я так отчаянно молилась, чтобы Господь помог мне. Возможно, это был ответ на мои молитвы.
Они подъезжали к гавани. Мужчины сбежали с корабля, чтобы помочь им. За считанные минуты все вернулись на борт, трап подняли, и «Искатель приключений» отчалил от берега.
Ровена крепко обнимала дедушку и благодарила его, но ей не терпелось остаться наедине с Марком. Нужно было столько ему сказать, и безумно хотелось услышать, что он скажет ей.
Но Ровена понимала, что придется подождать. Все столпились вокруг них, желая знать, что произошло. Ровене пришлось снова и снова пересказывать свою историю, а Марк ушел на мостик поговорить с капитаном, чтобы тот как можно скорее увел корабль в море.
Прошло немало времени, прежде чем они окончательно уверились, что за ними нет погони.
Когда Марк освободился, он спустился под палубу, где его ждала тетка.
— Я отправила Ровену спать, — сказала она. — Она обессиленна.
Марк кивнул и поблагодарил леди Гонорию, но его снедало нетерпение, а утро казалось таким далеким.
Герцог понял, что не уснет, и вышел на палубу подышать свежим воздухом.
Вдруг он замер.
Он был не один. Из темноты возникла фигура в бальном платье из розового атласа. Герцог видел его раньше, в тот первый вечер.
Девушка повернулась и посмотрела в его сторону. Герцог медленно подошел к ней и взял за руки.
— Я еще в самый первый вечер должен был понять, что встретил свою судьбу, — сказал он. — Ты была так прекрасна и полна отваги. О, моя дорогая, любовь моя…
В следующий миг они заключили друг друга в объятия.
— Я была так близка к тому, чтобы тебя потерять, — хрипло сказала Ровена. — Теперь я никогда не оставлю тебя.
Герцог принялся осыпать ее лицо поцелуями.
— Марк, милый мой, — сказала она. — Я слишком долго не могла осознать, что люблю тебя.
— Когда ты поняла?
— Когда оказалась в том жутком месте и думала, что нас разлучили навеки. Тогда мне пришлось признаться себе, что ты был для меня всем. Но казалось, что я безнадежно опоздала.
— Я никуда больше тебя не отпущу, — пылко сказал Марк. — Я тоже влюбился в тебя с первой минуты, но не желал признаваться себе в этом. Я был занят бегством от выгодных браков, и мы с тобой постоянно ссорились. Ты была так решительно настроена против меня, что приходилось искать возможность быть рядом, чтобы сблизиться с тобой и сломить твою враждебность.
— Моя враждебность всегда была скорее показной, — призналась девушка. — Мне казалось, что ты подавляешь меня, и я решила этого не допускать. Но потом ты перестал мне указывать, стал моим другом и братом…
— Я жульничал, дорогая, — перебил ее Марк. — Я никогда не хотел быть твоим братом. Только мужем. Все плавание я ревновал, стоило тебе взглянуть на другого мужчину. Я не мог признаться в своих чувствах, пока сомневался в твоих. Но в последнее время я дерзнул надеяться.
