Чуть отодвинувшись, она взглянула в глаза мужа, и слезы мгновенно высохли при виде нежности и участия, запечатленных в его чертах.
Забыв обо всем, Слоан взял в ладони ее влажное лицо, чуть коснулся губами губ и, нагнувшись, подхватил ее на руки и молча понес наверх.
В спальне Хизер было темно и тепло, как в уютной маленькой пещере. Слоан отпустил жену и зажег лампу. Неяркий свет залил комнату.
Наблюдая за дрожащей в ознобе Хизер, Слоан неожиданно заколебался. Его плоть, набухшая и пульсирующая, требовала удовлетворения, желание, настойчивое и острое, пронизывало тело, но при виде этой беззащитной и в то же время гордой женщины он невольно замер. Она обхватила себя руками, пытаясь отгородиться от него. От своего мужа. И при этом настороженно следила за ним.
Слоан понял, что сама она не сделает к нему ни шагу. Он на совесть об этом позаботился. При малейшей возможности отталкивал ее. Не раз доводил до слез. Ее неизменная мягкость и готовность помочь раздражали его и подталкивали к новым издевательствам. Теперь же он горел желанием помочь и… и другим желанием, куда более низменным. Все же выбор за Хизер.
– Хочешь, чтобы я ушел? - едва слышно вымолвил он.
В комнате повисла напряженная тишина.
– Нет, - шепнула Хизер.
Расплавленное серебро его глаз гипнотизировало ее. Слоан погладил жену по щеке. Он больше не может стоять рядом и не касаться ее. Больше не может ждать. Он хотел ее, хотел забыться в ее объятиях, погрузиться в эту влажную тугую плоть, упиться головокружительным ароматом.
Слоан вынул гребни, скреплявшие тяжелую массу волос, и, зарывшись пальцами в золотистые пряди, прильнул к ее губам. Странно, что простой поцелуй имеет силу пробудить в человеке неутолимую жажду, волчий голод…
Ее дрожь отзывалась эхом в его теле, по коже пробегали крохотные волны озноба. И это ненадолго вернуло Слоана к реальности.
– Ты замерзла, - пробормотал он. - Нужно немедленно снять с тебя мокрую одежду.
Откинув покрывало, он заставил Хизер сесть на постель и встал на колени, чтобы расшнуровать ее полусапожки и снять облепившие ноги чулки. Ступни и пальцы Хизер были ледяными. Он осторожно начал их растирать. Хизер едва слышно застонала от боли.
Немного согрев ее, Слоан принялся стаскивать отяжелевшее от воды платье. За ним последовали панталоны, корсет и сорочка. Кожа Хизер блестела, как слоновая кость, спелые, налитые груди просились в его ладони, горошины сосков сморщились и затвердели.
Неистовая потребность в этой женщине снова вонзилась в него острыми хищными когтями. Только Хизер способна заставить его забыться. Только ее вкусом он хочет упиваться. Только ее обольстительная красота снится ему по ночам. Как он хотел видеть ее неистово бьющейся, придавленной его телом!
– Ложись, - хрипло проговорил он, помогая ей устроиться в постели, согретой раскаленными, обернутыми во фланель кирпичами, и укрыл ее одеялами. И лишь потом разделся сам, небрежно разбросав по полу одежду.
Хизер безмолвно наблюдала за ним, зная, что сейчас произойдет неизбежное. Слоан снова причинит ей боль. Как всегда. Не физическую, разумеется. Он никогда не был груб с ней. Но он ранит ее душу.
Она вся сжалась, когда он шагнул к кровати, хотя не могла оторвать глаз от обнаженной фигуры мужа. Мускулистый и высокий, он двигался с грацией атлета. Под его кожей перекатывались тугие мышцы. Из поросли волос внизу живота поднималось его налившееся силой мужское естество, и Хизер судорожно перевела дух.
Как же она боролась со своей грешной, земной натурой! Боролась и проиграла.
– Хизер… - нерешительно выдохнул Слоан.
Неужели ей чудится страсть в его голосе? Безумное желание? Стремление овладеть?
И хватит ли у нее сил отказать ему? Победить себя?
Нет… конечно, нет. У нее просто не осталось гордости. Ей отчаянно нужны его рот, руки, стальное тело, без них она просто не сможет жить. Эти мысли, должно быть, так ясно отражались в озерах ее выразительных глаз, что Слоан все понял без слов и, скользнув под одеяло, прижался к ней всем телом.
– Я хочу любить тебя, - пробормотал он, зарываясь лицом в гриву ее спутанных волос.
Его рот припал к ее горлу, как к священному источнику, и Хизер конвульсивно выгнулась: острые напряженные соски уперлись в его грудь. Ее стыдливость, как всегда, исчезла при одном его прикосновении, только с губ сорвался тихий гортанный звук. Но тут Слоан чуть нагнул голову и обвел языком темно-розовую ареолу вокруг соска. Когда он сомкнул губы на крошечном бугорке и вобрал его в рот, Хизер что-то несвязно пробормотала.
Боже, что он с ней делает? Почему сердце замирает в груди, стоит ему приблизиться к ней?
Ее чувствительность обострилась настолько, что она уже не была способна ни о чем думать. Все мысли разом куда-то улетучились.
Но Слоан, похоже, держал себя в руках. Его чувственная атака была неспешной и хорошо продуманной. Он бесконечно долго ласкал ее, мимолетно гладя спину, живот, плечи, пока наконец его рука не оказалась у нее между бедер. Розовые складки плоти сами раскрылись под его легкими касаниями.
Сладостная пытка длилась, казалось, целую вечность. Голова Хизер лихорадочно металась по подушке. Подумать только, когда-то она считала его грубым и бесчувственным. Но теперь… теперь его пальцы способны разжечь в ней опасный, всепожирающий огонь, заставить умирать от наслаждения. Он творил настоящую магию своими руками и губами, и она словно таяла, растекалась, плавилась…
Еще несколько тревожных ударов сердца, и Слоан приподнялся над ней. Его возбужденная плоть трепетала у ее лона.
– Взгляни на меня, дорогая. Хочу видеть твое лицо, когда войду в тебя.
Она распахнула глаза, и в этот же миг неумолимое копье пронзило ее едва ли не насквозь.
Хизер громко охнула от неожиданности. Но Слоан проникал все глубже, казалось, не в силах насытиться. Да, стоит ли отрицать: она жаждет его сокровенных ласк, жаждет принять в себя, вобрать и поглотить. Откуда-то издалека до нее доносился его шепот: чувственные, бесстыдные, откровенные слова, которыми он описывал все, что с ним происходит, не уставал повторять, как это чудесно - заполнить ее собой, владеть безраздельно…
И Хизер, словно обезумев, отдалась на волю бурного потока. Но тут Слоан начал двигаться. С каждым выпадом он утверждал свою власть над ней. Хизер застонала, вцепившись ногтями в его плечи, оставляя на коже кровавые полосы.
Те же утонченные муки терзали и Слоана, забирая его в плен беспощадного желания. Он заслуженно гордился тем, что никогда не терял голову, но сладость этой совершенной плоти сводила с ума. Наслаждение росло и становилось почти невыносимым, пока не окутало их обоих головокружительным экстазом. Хизер пронзительно вскрикнула. Ее лоно сомкнулось вокруг его все еще возбужденной плоти, он уткнул ее лицом в свое мокрое от пота плечо, заглушив крики страсти. Каждая легкая судорога Хизер отзывалась в теле Слоана. Напрягшиеся мощные бедра развели ноги Хизер еще, шире, и Слоан ворвался в нее в последний раз, прежде чем огненные струн разлились по нему в бешеной, конвульсивной, неистовой, яростной разрядке. Задыхаясь, почти теряя сознание, он словно взорвался, извергая в нее хмельной напиток любви.
