— А тебе нужен развернутый ответ с доказательствами?
— Неплохо было бы.
— В таком случае я тебя огорчу: доказательств не будет. У меня хорошо развита интуиция. Я чувствую, что права.
— В случае с Эваном тебя подвело шестое чувство.
— Любовь застит глаза. Джек, не отпирайся. Ты терпеть не можешь Эвана. Я сразу заметила, что ты неприязненно к нему относишься.
— Хорошо, допустим, я всегда соревновался с Эваном. Кто быстрее затащит красивую женщину в постель, у кого выше зарплата, и тому подобное. Он всегда выигрывал. Меня это злило. Однако мое задетое самолюбие не имеет никакого отношения к предложению, которое я тебе сделал.
— А почему ты вообще влез в наши с Эваном отношения?
— Что тут непонятного?! — вскипел Джек. — Я прочел его тайные мысли. Он поступил с тобой нечестно. Я не мог остаться в стороне.
— Так поговорил бы с ним по-мужски, с глазу на глаз. Вместо этого ты делал мне какие-то странные намеки, убеждал устроить ужин на троих — наверняка мечтал подействовать Эвану на нервы. А как только увидел его на вечеринке моей матери, то не упустил возможности разоблачить. Хотя по большому счету тебе должно быть все равно, что он делает и кого обманывает. Неужели ты не понимал, что своими откровениями испортишь жизнь и мне тоже?
— Если бы я хотел действительно испортить тебе жизнь, то рассказал бы твоей матери, в чем суть моего конфликта с Эваном.
— О, как благородно с твоей стороны, что ты решил промолчать!
— Да, представь себе, я благороден. И отвечаю за свои поступки. Я полагал, что правда спасет тебя.
— Спасет от чего? Я была счастлива, пока ты не появился!
— Выходит, ты предпочла бы жить во лжи и неведении?
— Нет, но так было бы проще.
Джек бросил салфетку, которую комкал в руках, на стол и щелкнул пальцами, чтобы официант принес счет. Они так и не успели пообедать, полностью погрузившись в выяснение отношений.
— Все люди лгут, Рейчел, — сказал Джек зло. — Пока не уяснишь эту простую истину, будешь несчастна. Я улетаю послезавтра, самым ранним рейсом. Если передумаешь и решишь присоединиться ко мне — милости прошу.
Рейчел горько усмехнулась.
— Я останусь здесь. Если я и полечу когда-нибудь в другую страну, то только с человеком, которому полностью доверяю. А тебе я желаю всего самого наилучшего. И советую никогда больше не лезть в чужую жизнь. Не забывай, что благими намерениями выстлана дорога в ад.
14
Когда Рейчел становилось так плохо, что казалось, никаких сил не хватит на то, чтобы вынести посланное ей испытание, она шла к матери. Франсуаза до исступления любила свою дочь, частенько доводя Рейчел до бешенства, когда пыталась полностью контролировать ее. Однако только у матери можно было поплакать вволю, утонуть в ее нежных объятиях и выговориться.
Франсуаза видела, что дочь переживает сейчас не самые лучшие дни в своей жизни. Рейчел на сей раз ничего не рассказывала, но мать и не настаивала. Иногда лучшей поддержкой и помощью является молчаливое одобрение.
— Что бы ты ни натворила, я не перестану тебя любить, — шутливо произнесла Франсуаза.
Она принесла чай и поставила его на столик рядом с креслом-качалкой, в котором сидела Рейчел. За окном лил дождь. Тугие струйки стегали по стеклу, будто пощечины.
— Ненавижу дождь, — сказала Рейчел.
Франсуаза присела рядом с ней на низенькую скамейку.
— А я люблю. Неподалеку от дома течет маленькая речка, и часто после дождя над ней появляется радуга. Всякий раз, когда мне становится грустно, я вспоминаю о том, что в жизни тоже так часто бывает: порой кажется, что небо всегда будет затянуто свинцовыми тучами, а дождь не перестанет лить, но потом он все же заканчивается, и на чистом горизонте появляется радуга надежды.
— О, мама, тебе бы книги писать, — с улыбкой сказала Рейчел. — Впрочем, ты, бесспорно, права. Дождь не может идти вечно.
— Твоя подруга Кэтлин звонила…
— Надо же, догадалась, что я здесь.
— А где же еще тебе быть, детка? — Франсуаза погладила ее по голове. — Кэтлин просила передать, что очень любит тебя, хоть ты и стерва. Кажется, она говорила искренне. Насчет того, что любит.
Рейчел рассмеялась.
— Как хорошо, что она на меня не сердится. Я ее обидела вчера утром.
— Вы же подруги, помиритесь.
— Непременно.
Франсуаза облокотилась о журнальный столик, подперла подбородок рукой и задумчиво посмотрела в мутное окно.
— Помнишь того парня, Джека?
Рейчел вздрогнула.
— Да. А почему ты спрашиваешь?
— Я так и не поговорила с ним о Молли.
— Вообще-то он не так уж и хорошо ее знал. Они встречались буквально пару раз.
— Я никогда не перестану винить себя в том, что не принимала участия в воспитании твоей сестры.
— Ты не могла оспорить решение суда. На стороне моего отца были лучшие адвокаты Далласа. В конце концов, он тоже никогда не интересовался моей судьбой. Ты, по крайней мере, регулярно переписывалась с Молли.
Они снова надолго замолчали. Спустя минуту Рейчел осторожно спросила:
— Мама, ты знала, что Молли собирается замуж?
— Она говорила мне о том, что поклонник сделал ей предложение руки и сердца, — кивнула Франсуаза. — Но также дала понять, что это несерьезно. Видишь ли, Молли собиралась погулять как минимум до тридцатилетия. Она не была создана для тихой семейной жизни.
— И она успела сказать тому мужчине, что не хочет выходить за него?
— Кажется, нет. А почему тебя это интересует? Джек был тем мужчиной?
— Нет, не он. Один его приятель.
— У Молли было столько ухажеров… Только выбирай. Как и у тебя, впрочем.
— Я разогнала всех своих, когда стала встречаться с Эваном.
— Этот парень так тебя любит. Не знаю, что между вами произошло, но на твоем месте я бы не дала ему от ворот поворот, не попробовав уладить конфликт.
— Он не был честен со мной.
— Все лгут, дорогая моя.
— Я в этом убедилась. И что же делать? Смириться?
— Ни в коем случае. Нужно постараться не создавать ситуаций, из которых выход один — ложь. К тому же она бывает иногда необходима.
— Ты имеешь в виду ложь во спасение? В такое я не верю. Нет ничего хуже вранья, каким бы оно ни было.
— И что же, ты сама никогда не говорила неправду? — Франсуаза усмехнулась.
— Не пытайся меня поймать.
— Нужно уметь прощать, Рейчел.
